Дед Егор (СИ) - Шрайбер Фил - Страница 4

В остальное время дед учил Фиму бегать на лыжах, мастерить корзины из заготовленного летом лыка, бересты и лозы. Вместе с нечистью они лепили снеговиков, а когда заглядывал Кащей, всё ещё пытавшийся выманить у старика волотов меч, то устраивали снежные замки и закидывали друг друга снежками и снежной магией. Дед Егор и Кощей исподволь учили Серафиму пользоваться своими силами, тренируя контроль и умение сдерживать детские порывы. К концу зимы девочка могла лепить снежки без участия рук и метать их в своих противников. Шкодливая часть её заставляла ребенка прятаться на деревьях около двора и пулять снежками как в обитателей двора, так и в лесных жителей.

Особенно страдал овинник, который любил поспать на крыше овина или хлева, находившихся недалеко от леса. Бывали дни, когда Фима устраивала на него охоту и засыпала ленивца снегом с ног до головы. Тот от нервов даже похудел и прятался в курятнике, предварительно задобрив местного самодержца каким-то особо вкусным зерном.

Иногда девочка находила способ утащить меч и тренировалась на сваленных у сарая чурках в рубке. Она совершенно не думала, что может затупить оружие, а оружие не думало тупиться о какое-то дерево. Затем её находили, конфисковывали меч, демонстративно шлёпали по попе и отпускали гулять дальше – дед придерживался классической теории воспитания, что чем бы дитя не тешилось, лишь бы не маялось.

Для социализации они ходили за полтора десятка километров в соседнюю деревню, где дед познакомил ребенка с местными ребятишками, но запретил пользоваться магией в играх. А что бы запрет не было желания обойти, повязал на руку шамбалу, сплетенную полуденницей. Знакомство так заладилось, что к концу дня за девчонкой носилась целая орава деревенских детей от пяти до пятнадцати, с желанием её окунуть как следует в снег, и так – раз сто! Сам дед отлучался по делам и возвращался к вечеру, вытаскивал Фиму из снега или кучи малы, где пыхтящие детишки старались добраться до обидчицы.

В один из таких дней дед сидел в кабаке, ведя неспешную беседу с местным целовальником. В процессе в беседу включился сначала жареный гусь и штоф крепкой медовухи. Когда обсудили прошлый урожай и сборы налогов, в беседу вклинился полуштоф зелена вина и молочный поросёнок, а кабак начал заполняться народом. В основном в кабак шло местное купеческое сословие, да приезжие. Народ попроще пил да смотрел дальновидение в шинке, что на другом конце деревни. Там и питье подешевле, да закуски попроще. К вечеру поросенка сменила кабанятина да дичь всякая, а народу за столом поприбавилось – подсели голова с кумом, да приезжий дьяк, что гостил у головы. Вместе они уговорили еще полведра медовухи да пару штофов водки.

И тут деду Егору показалось, что он о чём-то забыл. Забив трубку табаком, он вышел на крыльцо покурить, да так и обомлел. На площади около кабака собралась вся детвора, в центре крутился снежный вихрь, поднявший над землей сцепившуюся пару. Две девочки одного возраста увлеченно пытались вырвать друг у друга как можно больше волос и неумело, но активно отдубасить друг друга. У деда трубка изо рта выпала, когда в одной из участниц безобразной драки он узнал Фиму, а в другой – черноволосой, дочь головы.

Конец безобразию положил прохожий в богатой соболевой шубе с норковой шапкой набекрень. Он оглушительно свистнул и сложил рукой в белой кожаной перчатке «козу» в сторону драки.

Смерч стих и опустил двух противниц на утоптанный снег. Дед Егор тут же кинулся к детям. Прохожий поспешал рядом.

- Кащеюшка, вот спасибо, вовремя ты удружил!

- Должок за тобой, старче, - на бегу пробормотал Кащей.

- Не заржавеет-то за мной, я свои долги-т всегда отдаю, так-то!

Тут они добежали до детей и аккуратно расцепили девочек. Подняв и отряхнув, повели их в кабак – замурзанных и расхристанных. Надо было их согреть, чтобы не заболели, а то простудятся на раз.

Увидев свою дочку в таком виде, что не каждый день по дальновидению скоморохов показывают, голова схватился за сердце.

Кащей, не представляясь, сбросил подбежавшему половому шубу да шапку на руки и дал пятиалтынный. Подсев за стол, тут же заказал колбасу с кровью и штоф заморского коньяку.

- Ну-с, молодые леди, не соблаговолите ли объясниться, как мы вас застали в таком виде? – спросил он девочек, которые сопели, сидя друг напротив друга. Мокрую одежду с них отдали тому же половому, а взамен дали теплые шерстяные шали, в которые девочек закутали, отчего те стали напоминать фарфоровых кукол.

- Глашенька, девочка моя, не дело приличным барышням заводить волосья друг другу драть на потеху холопьим детям! – отчитывал дочку голова. Кум спал, сладко похрапывая. Захмелевший целовальник кивал да поддакивал. Дескать, приличные барышни дома сидят да платки вышивают!

- А чего она первая начала! – перечила отцу Глашенька.

- А ты первая мой браслетик порвала! – тут же уличила недруга Серафима. И с торжеством во взгляде показала криво завязанный браслет у себя на руке. Дед Егор присмотрелся – и действительно, браслет был сначала разорван, а потом завязан узелком. На концах обрыва нитки шамбалы запеклись, как от огня. Не каждый взрослый способен был порвать связанный полуденницей да заговоренный стариком нитяной браслет.

«Огненный маг, да ещё не инициированный!» - подумал про себя дед Егор. «Вот так счастье голове привалило, намается он с доченькой. Огненные – они все головой об пень от рождения стукнутые! Хотя, ежели здаружить с Фимкой, небось и «уравновесятся» ­– всё меньше обеих будет за Рубеж тянуть. Хм-хм. Надо как-то поаккуратней голове это рассказать. Или жене его? Там же, коли память не подводит, женское царство дома творится – пять дочерей, да Марфуша – женушка драгоценная, мужа-то под каблук загнала!»

Пока голова пытался безуспешно поучать воинственно настроенную дочь, почти заснувший было дьяк вскинулся и заказал освежающего рассолу – популярный на Руси-матушке напиток, позволяющий выгнать из головы да тела плохой хмель и продолжать гулеванить всю ночь. Вырвавшийся из столицы дьяк был настроен серьёзно отдохнуть!

Девочкам заказали горячего узвару, кулебяк да пирожков разных. Хлебнув рассолу, настоянного на таинственных травах да грибах местными ведунами, все собравшиеся воспряли и заказали уху со стерлядью, соленую белугу с лимоном, да икру белужью и лососевую. Не забыли и хмельное – пиво, мёд, да зелено вино. Кащей заказал вино французское, отговорившись, что, де, так привык в заграницах.

Успокоившийся было дьяк воспрял:

- А что гость дорогой не представился? Чую я, что магикой запахло, а от кого – понять не могу. Жаждем узнать, кто вы, да чьих будете?

Кащей, не моргнув глазом, начал вдохновенно рассказывать:

- Зовут меня Александр Кроули, профессор магии чёрной и белой. Работаю и преподаю в знаменитом Мискатоникском Университете, что штате Массачусетс! Собираю древние легенды и артефакты. В Сибирь же приехал по слухам о нахождении тут древнего капища мифических волотов, где захоронены реликвии магического происхождения.

- Брехня всё это! У нас тут магов нет и отродясь не было! – заявил снова полупьяный голова.

- Я тебе всегда говорил – будет наша деревня знаменитой, смотри к нам иностранные профессора да гиолухи зачастили, он оно как, - назидательно поднял палец вверх целовальник.

- Какие гиолухи? – спросил дед Егор, охочий до слухов. Сплетни про магов да враки Кащея он и так наизусть знал, а вот веяния прогресса его завораживали. Голубой мечтой старика был дальновизор, но на хуторе всякие электронные приборы отказывались работать и ломались немедленно – даже радио не ловило. Поэтому дед время от времени выписывал научно-популярные журналы и рассуждал с молчаливыми обитателями хутора о новинках науки и техники. Правда, потом некоторые номера пропадали, и в том дед подозревал овинника, которого как-то раз ночью видел с лампой и в очках, пробирающегося в баню в гости к баннику. Под мышкой тот нес сверток, весьма похожий на свернутые в трубочку журналы. Но тщательные поиски ничего не дали, овинник и банник отмалчивались, и старик решил, что ему помстилось.