Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера 3 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 42

— Ты когда-нибудь видел летающую улитку?

— Да. Если наподдать с носка — отлично летит, не догонишь, — "брат" принялся суетливо натягивать одежду.

— Без подобного буста чтобы летала, видел? — она не повелась на жалкую попытку подначить.

— Не видел, — угрюмо засопел Седьков. — Но я вам уже тыщу раз сказал, что у меня получается кое-куда дотягиваться в интерфейсе. И вы, и Тика мне в ответ так же точно тыщу раз сказали, чтобы я не заикался об этом и вообще ото всех скрывал даже то, что в чате могу общаться.

— Окей. Понятными скажу тебе категориями: Виктор, ты только что описал, как улитка согласилась не бегать при свидетелях после того, как её об этом попросили близкие. — Японка допила второй сок от Эскобар. Кстати, органик и стопроцентный натурал. — А мы тебя спрашиваем о летающей. Разницу улавливаешь?

— Не видел я ни летающей, ни бегающей.

— А вот мы только что увидели, как бегавшая, хотя и не должна, полетела, — Эрнандес указала взглядом на голограмму. — Причём если бы не натуральная на сегодня Хамасаки, мы б с Худой этот момент вообще проворонили бы скорее всего. В нашем интерфейсе не так контрастно видно.

— А что не так с этой вашей пентой? — Седьков наконец справился со своими штанами в условиях тесного салона и мгновенно повеселел и ожил.

— Бегающая улитка — это ещё с натяжкой, но объяснимо. Тренировалась, качала мышцы плюс молилась всем богам. Они и подсобили. Мало ли, что случается под луной иной раз. Физике твоей любимой во всяком случае не противоречит.

Мартинес не выглядит сейчас ни легкомысленной, ни склонной к юмору, третий раз напомнила себе японка. Наредкость.

— Мутация, да просто новый биологический вид, чёрт возьми, — продолжила обычно гораздо менее серьёзная латиноамериканка.

— Так может и летающая идёт по тому же разряду? — Седьков честно и добросовестно не сдавался, пытаясь оперировать недоступными ему категориями. — Ещё один новый и незнакомый вид?! Чего только не случается под луной?

— Ага. Только крылья у неё где? Или объяснение, логическое и непротиворечивое — по каким законам физики она летает без них? — Айя насмешливо посмотрела на одноклассника.

— Или вот тебе другой вопрос, его сто процентов зададут: что она вообще такое — эта улитка? — баскетболистка полезла за диван и вернулась со своим лифчиком. — Рыжий, прости. Я щ-щас сама не смогу уже, дай успокоюсь и в себя приду. Чпоканье отменяется. Миру, прости за облом с порно. В другой раз.

Мартинес принялась одеваться вслед за подругой.

— Досада. — Японка опять надела на лицо безжизненное выражение.

— На тему? — Эрнандес непонимающе свела брови вместе.

— Теперь буду теряться в догадках, — услужливо пояснила Хамасаки. — Толстый и короткий или длинный и тонкий. Интересно же!

— А вдруг и...! — запальчиво и рьяно вскинулся было Седьков.

— Боже, какая детская наивность, — Мартинес, поддерживая формально, вскользь и тихо брошенной фразой дала понять, что читает японку как раскрытую книгу.

— Не-а, — Миру картинно покачала головой, перебивая Виктора. — Не бывает.

— Да откуда ты знаешь! — Рыжий, похоже, реально завёлся на ровном месте.

Было занятно даже несмотря на неподходящий момент.

— Знаю, — она солидно опустила веки и добавила компетентности в интонации. — Бабушка говорила.

— Что?! — а вот то, что на это купилась и потомок Эскобаров, было уже неожиданно. — Бабушка что говорила?

Или она сейчас играет?

— Если ты хочешь, чтоб у парня был длинный и толстый, тебе придётся иметь двух парней. — При такой аудитории у японки получилось сохранить серьёзное лицо абсолютно без усилий.

Вот что значит многолетняя практика и тренировка.

Самое интересное, теперь все трое поверили.

Сказать им, что-ли?

Подумав мгновение, она сдержалась и не стала своими же руками рушить ореол собственной загадочности.

— Бл*, батя собственной персоной, — недовольно ворчит Мартинес, едва взглянув в окно после того, как машина паркуется на территории огороженной забором виллы. — Ч-ч-ч-чёрт. А как было бы хорошо, если бы его дома не было.

— Думаешь, будет мозги полоскать? — Эрнандес явно ухватывает с полпинка что-то между строк, нам с японкой недоступное.

— Ну. Так, тогда ты берёшь его под руку и не отпускаешь, пока до моих пенат не доберемся, — соображает что-то вслух Айя.

— Могу и я со справа подпереть, — предлагает Хамасаки со своей стороны.

Как только вылезаем из машины, одноклассницы действительно подхватывает меня под локти и старательно изображают что-то среднее между эскортом и конвоем.

Если тот мужчина в группе других на краю парковки и есть Алекс Мартинес (мне не очень хорошо видно против солнца), то на данном этапе он своей тиранской сущности по отношению к дочери не проявляет. Лишь машет нам коротко рукой и продолжает что-то эмоционально втолковывать другим.

Разговор их меня не касается и происходит вообще по-испански, потому запрашивать у подруг перевод смысла нет. Да и некультурно было бы, наверное. Хотя и интересно.

— Пронесло, что ли? — крайне негромко интересуется Эрнандес, уверенно направляя меня по одной из радиальных аллей.

Она здесь явно не впервые, чувствует себя уверенно и как-будто ориентируется и на местности, и в обстановке.

— Да хер его знает, — хмуро отвечает Мартинес, топающая замыкающей. — У нас же девиз: ни дня спокойно. Как говорится, никогда нельзя быть уверенным.

Вопреки её минорному настрою, лично я ничего такого не испытываю.

Метров через тридцать мы выходим из импровизированного парка и оказываемся перед небольшим дворцом.

В принципе, и вслух озвучиваю то, что приходит в голову:

— Ты не говорила, что во дворце живёшь.

— Да ну, обычный дом. Это ты дворцов не видел, — машинально отмахивается одноклассница.

Причём делает это вообще без эмоций, что именно на неё совсем не похоже. Как будто лихорадочно что-то пытается решить в параллель.

— Слушай, меня начинают терзать смутные сомнения. — Я всё-таки постарше, даже в этом теле. Что делать в подобных ситуациях, знаю хорошо. — Айя, если твой отец... Нет, не так. Если это резкое напряжение — из-за меня, пожалуйста, скажи?

Мартинес втягивает голову в плечи, сплевывает под ноги и витиевато матерится по-испански, не комментируя прямо мой вопрос.

— Не совсем и не в качестве ключевой причины, — чуть виновато, как-то неожиданно мудро и по-взрослому вместо хозяйки дома отвечает Эрнандес.

При этом она смотрит почему-то не на меня, а на Хамасаки.

— Подробности будут? — абсолютно спокойно уточняет Миру. — Сориентируй, пожалуйста.

— Сеньор Мартинес несёт в своём анамнезе некоторые психологические травмы, — баскетболистка неожиданно начинает веселиться (видно по искрам в глазах), но сдерживается, чтобы этого не демонстрировать открыто. — К этим травмам Рыжий не имеет никакого отношения.

— Точно? — японка не напирает, не конфликтует, а именно что снова переуточняется в своей традиционной манере педантичного учёного.

— Точнее некуда, — ворчит вместо подруги Айя. — Когда папан меня первый раз за этим самым застукал, Рыжего ещё и в проекте не было.

— Если тебе неприятно — я с полным уважением отношусь к твоим чувствам. — На полном серьёзе отвечает Хамасаки. — Но, если возможно, я бы с удовольствием услышала подробности. Со своей стороны обещаю: останется строго между нами.

— Да чё там рассказывать, — чем дальше мы отходим от парковки, тем жизнерадостнее расцветает баскетболистка. — Была у нашей худышки большая любовь в молодости...

— Пару лет назад, — Мартинес с похоронным лицом пинает дорогой туфлей камень, лежащий на дорожке.

— Сама она при этом тогда была ещё более темпераментной, чем сегодня, — продолжает Ана. — Но по молодости дури же много у всех? В общем, как-то раз слово за слово — и они слегка поссорились. Вручную поссорились: кто-то кому-то нос сломал, а в ответ зубы полетели, — латиноамериканка косится назад на подругу и почти неприкрыто смеётся. — Худая, не отходя от кассы, решила тому негодяю отомстить. Для отмщения выбрала, естественно, лучшего друга.