Выбери любимый жанр

На букву "М" (СИ) - Лабрус Елена - Страница 22


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

22

— Потому что он не идиот. И у него связи, юристы, деньги. От кого-то он откупался. Вернее, мать его откупала. Кому-то пригрозил. Девчонки в основном приезжие, студентки. Ни семьи, ни друзей. Им и пожаловаться некому. Ну ты понимаешь. Он раньше не женился. Но тогда, наверно, мороки больше. А тут уже только за то, чтобы получить развод некоторые соглашались помалкивать.

— Жесть! — если бы я стояла, то шлёпнулась бы на стул.

— А ты как всё это узнала?

— Я через это прошла, — снова равнодушно повела она плечиками. — Но до того слышала эту историю. От нашего преподавателя по психиатрии. Думала, это дела давно минувших дней. Но факты сопоставила. И стала искать. И нашла сначала счёт от Тиффани. Потом сами кулоны. А потом и свидетельства о браке и разводе. Целую стопку. Девчонок искала по соцсетям. По именам. Фотографиям. Звонила. Кто-то отнекивался. А некоторые вот пошли на контакт.

— И что теперь делать?

— Тебе? Наверно, уехать куда-нибудь. Спрятаться.

— Думаешь, отстанет?

— Возможно. Если найдёт себе новую жертву, — она задумчиво посмотрела на кулон. — Тебе есть где на дно залечь?

— Не знаю. Да. А может, нет, — подумала я, что наверно, у Данилова было бы неплохое место. — Но у меня же работа. Если ты меня так просто нашла. Найдёт и Агранский.

— Ответ очевиден, тебе не кажется?

Блин! — схватилась я за голову. И здесь увольняться? А потом я что буду делать, если последнюю работу потеряю? Да меня с таким послужным списком никуда больше не возьмут. А семестр не последний.

— А ты? Что будешь делать ты?

— За меня не переживай. Со мной это он сильно прокололся. Деньги мне не нужны. Связи у меня тоже есть. И друзей хватает. Они до него повсюду дотянуться, если надо будет. Я за него замуж выходила не для того, чтобы разводиться. В общем, тебя я предупредила, — встала она. — А ты уж сама решай.

За ней минут через пять приехало такси.

А я, чтобы чем-то себя занять, а не бесцельно мерить шагами комнату, взялась собирать вещи в чемодан. Решила взять его с собой на работу, чтобы вечером после смены успеть на последний автобус двести двадцать девять.

И где-то между заворачиванием в халат банки варенья и утрамбовыванием пижамы решила, что увольняться не буду: без свадьбы мне ничего не угрожает, а замуж я за Агранского не собираюсь. В крайнем случае переведусь в другой филиал клуба, если в этом найдёт.

Я даже перестала переживать. Куда больше меня волновало, что завтра меня ждали «Тенистые аллеи». Именно так, ни больше ни меньше, назвал свою усадьбу Данилов.

Глава 32. ВП

— Леонид Юрьевич, что Зафарушке-то сказать? — наседала Зинаида как противник на арьергард, когда, уклоняясь от решения мелких бытовых вопросов, я сбежал в сад при помощи этого самого Зафарушки, жилистого работящего узбека с победоносным именем Зафар. — Пусть сейчас дострижёт газон или завтра уже?

— Чтобы с утра опять у меня под окнами своей шайтан-машиной жужжать? Пусть сейчас, — встал я и передразнил её: — Газон. Вот когда будут у нас настоящие тенистые аллеи, фруктовый сад, регулярный парк — вот там будет газон. А сейчас так, лужайка. Да и на ней он возится со своей косилкой как бритвенный станок между бородавок.

— Так потому и возится, — как всегда беззлобно ворчала Зина в ответ, ведя меня обратно к дому, — что там у нас прудик, здесь грядки, тут вы рябинку воткнули. Ему это обойди, обкоси. А трава прёт и прёт.

Сегодня я опять хотел поработать. Подумать. Наговорить пару сцен. Хотя бы план набросать. Но без неё не работалось. Без девушки, ставшей моими глазами и пальцами, совершенно неожиданно вдохнувшей в меня жизнь.

— Софья. Соня, — перебирал я вслух, пока сидел один. — Софи. Софьюшка. Сонечка.

Имя ей шло. Её голосу, дыханию, духам. И я скучал… по её голосу, дыханию, духам.

— Зин, а тебе она как? — преодолевал я неприступные ступеньки крыльца как форд Баярд. Поминутно останавливаясь, сверяясь, спотыкаясь. Если бы задумывался каково ходить по ним вслепую, понастроил бы везде пологие пандусы и галереи, как Екатерина Вторая, а не лестницы. Ту, к слову, заставили подагра и больные ноги.

— Девонька-то? — терпеливо поддерживала нас с моей беспомощностью мозолистая рука «социал-прислужницы» и подруги дней моих суровых в одном лице. — Хорошенькая, — сказала она, издав грустный житейски пророческий вздох, в котором звучала будущая нелёгкая доля красивой женщины, но больше сочувствие нашему брату, падкому на красоту, молодость, сладкое и прочие тяжёлые наркотики. Она могла бы дальше не продолжать. По одному этому дыху, усталому, соболезнующему, с нежностью, я понял, что обоняние и слух не так уж меня и обманули: она красавица. Но Зина видела и другое: — Уважительная. Вроде и бойкая, но не наглая. Живая. Открытая. Сметливая. Приветливая. Как-то естественно всё в ней. Легко. — Ах, оставь, Зина, оставь. Мужик я или линейка? Масштабы личности измерять. Всё это зря, голубка дряхлая моя. Мимо про приветливость для такого потрёпанного кобеля как я. Уже лязгнувшего зубами. Уже заинтересованно засучившего хвостом. И Зина не зря у меня десять лет работает, всё прочувствовала и сдалась. — Вроде худенькая, но не тощая. Вроде и губки намазала перед отъездом, но помада такая, один блеск с ней. Видно, что сильно не румянится, потому и кожа хорошая, чистая. Волос у ней тоже густой, богатый. Тёмный от природы. А глаза из-под чёлки ясные, янтарём. Такая она, — набрала Зина воздуха в грудь, и я вместе с ней затаил дыхание в ожидании окончательного вердикта. — Даже не знаю, как это правильно сказать-то, — выдохнула она, — вот на ваш, на мужской вкус.

— Да уж как-нибудь скажи, — улыбнулся я, нащупывая ногой последнюю ступеньку, как крайний узелок в Зининых словесных кружевах.

— Манкая она.

— Манкая, — повторил я. И сглотнул, не в силах контролировать приступ обильного слюноотделения, который начался сразу после «чёлки» и теперь перешёл в стадию хляби небесные. И хоть невольно втискивал её в чужой образ, что жил, пульсировал во мне открытой раной, как в одежды с чужого плеча. Но ведь она вписалась. Худенькая, но не тощая. И может шейка у ней короткая как огрызок карандаша и ножки у ней кривенькие как зеркала, в которых я её вижу — про то Зина не сказала. Но манкая — дурацкое слово — звучало как приговор. Мне.

И эту манкость я ведь почувствовал, хоть девушку и не видел.

Хочу. Чёрт побери, хочу. Пасть жертвой её манкости. Хочу биться в лихорадке ненасытных чувств, вырубающих самоконтроль. Хочу попасть под неуправляемый каток женских чар. Сгинуть на подступах к разгадке той самой страшной женской «тайны», когда тебя необъяснимо манит к ней, а ты понятие не имеешь почему. Пусть меня преследуют навязчивые эротические сны, обильное потоотделение и непрекращающаяся эрекция. Пусть я умру, господи…

Но как раз в этом месте я врезался лбом в торец открытой двери, поэтому Бог, боюсь, не услышал мою молитву. Он, если и обернулся, то только на глухой звук удара, покачал головой: Идиот! — и вновь уткнулся в свою чёрную-пречёрную книжечку, в которую он всё про нас записывает.

Я кое-как доковылял до своей комнаты, завалился на кровать и, приложив телефон холодным стеклом к шишке, подумал, что не зря получил в лоб. Всё то время, когда мне говорили об одной девушке, я представлял другую. Мою Цапельку. Но не она вдохнула жизнь в книгу, в историю, в меня. Не она электрическим импульсом ударяла в какой-то отдел мозга, что генерировал творческие потоки. Но её я никак не мог выбросить из головы.

— Где этот чёртов диктофон? — шарил я рукой по кровати, мучаясь её образами как родами. Они требовали выхода, рвались на бумагу, толкались. Нащупав купленное Герасимом устройство, я нажал «пуск».

«Он готов был руку себе отгрызть за возможность прикоснуться к ней. Он, бессмертный демон — Отчевы кальсоны! — бессилен перед земной женщиной. Перед её пьянящей соблазнительностью, что сводит с ума. Перед загадочной привлекательностью её лица, ошеломляющей, поразительной притягательностью её тела, божественной сексуальностью, что излучает она как сияние. У него подкашивались колени, когда шутник-ветер подхватывал прядь её тёмных волос и бросал в лицо. И она оборачивалась, чтобы двумя пальцами снять её с губ и заправить за ухо. От этого простого незамысловатого движения, когда она поднимала руку и браслеты на тонком запястье издавали тихий мелодичный звук, ударяясь друг о друга, жемчужная серьга покачивалась, задетая волосами, и её изящная шея выгибалась назад, откидывая волосы, он терял разум. И едва мог справиться с горячим маревом безумного желания, тягучего морока, в котором подхватывал эту шею в её дерзком изгибе и целовал, целовал, целовал… Скользил вверх по медовой коже к нежным коралловым губам. И снова целовал до изнеможения, не давая ей опомниться. Истерзанные его страстью губы он оставлял лишь затем, чтобы слабым от вожделения голосом она могла прошептать его имя. Бесс. О, Бесс!»

22

Вы читаете книгу


Лабрус Елена - На букву На букву "М" (СИ)
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело