Группа крови на рукаве (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 19

Лиен вооружили стареньким легким карабином непонятной французской модели.

Девушка обняла на прощание бабку — ее оставляли в отряде — прослезилась. Что-то горячо ей объясняла. Нгуен кряхтела в ответ и жестикулировала.

— Я пообещал бабке внучку в Ханой переправить — Ваня тяжело вздохнул. Видимо, не был сильно уверен в своих силах — Там конечно, тоже бомбят, но поспокойнее, чем здесь…

Слезы лились рекой, мы терпеливо ждали. Выдвинулись. Впереди как всегда шагал Чунг. Ручной пулемет он прихватил с собой. Никак не хотел расставаться с М60. Партизаны ему даже патронов отсыпали. Второй пулемет мы оставили в отряде.

Вышли по широкой дороге. Вытоптанной так, что казалось тракторами наездили. Но техники в отряде не было.

Но вскоре дорога сузилась до тропы. Я снова начал завидовать компактности союзников. Ветки хлестали по морде и норовили выцарапать глаза. Пару раз я налепил себе на на лицо какую-то мерзкую паутину.

Привалы приходилось делать каждый час. Иван еще не совсем окреп, хоть и шел налегке. Задыхался и водил раненым плечом, будто хотел его сбросить.

К вечеру вышли к ручейку. Решили разбить лагерь. Вьетнамцы замастрячили шалаш, а я занялся перевязкой Ивана. Его первый “самостоятельный” день прошел успешно.

— Слышь, тезка, — сказал я ему вполголоса. — Как сватать меня своим будешь? Придумал?

— Есть мыслишка, — ответил полковник.

— Говори, — сгорая от любопытства уставился на него я.

Наш небольшой отряд вышел к широкой реке. Место было необычным. Совсем невысокая, три-четыре метра, каменная гряда тянулась шагов на сто из джунглей к самой реке, нависая крутым утесом. Небольшие расщелины давали тень и укрытие.

Хоть до позиции наших зенитчиков оставалось километров пять-семь, но нам предстояла переправа, а это не комар чихнул. Вот когда бы пригодился плот.

Разместившись и выставив караулы, начали заниматься бытом. Кто-то копошился у костра, кто-то ловил рыбу. Чунг как обычно шарился по округе. А я решил перед сном ополоснуться и простирнуться. Заходить в реку сильно опасался, узрев еще час назад греющихся на противоположном берегу крокодилов. Мерзкие твари. Вроде лежат неподвижным бревном, будто в спячку впали. А стоит зазеваться и хвать! И нет ноги или того хуже — головы.

Присмотрев удобную и закрытую со всех сторон расщелину в скалах с удобным подходом к воде, я взялся за дело. К пластмассовому подшлемнику присобачил жердь в качестве ручки и получившимся ковшом смыл грязь с камня. Затем из плащ-палатки и палок соорудил емкость, в которой шустро и простирнул все что хотел, и наконец, наполнив в плащ-палатку чистой водой, приступил к водным процедурам. Сейчас ручка моего «ковша» только мешала, поэтому отвязав ее, только подшлемником зачерпнув воды несколько раз, намылился. Пена стала кирпично-красной. Начав смывать ее, и с меня протянулся через весь камень в реку мутный поток грязно-красной воды.

Впервые, как меня сюда занесло, удалось отмыться до скрипа. Уже обсохнув и накинув чистое обмундирование услышал, как сюда кто-то спускается. Тело само отпрыгнуло за удобный каменный выступ, я схватился за Кольт.

Тревога оказалась ложной. Ко мне в гости пришла Лиен. Вот никогда с этими азиатами не поймешь, что у них на уме! Показал, как сделать черпак и что им делать, ушел с камня и поднявшись до середины спуска стал на шухер — пусть девочка без помех устроит себе СПА. Кстати, как она умудряется не пахнуть селедкой? Загадка бля…

Наверное, где-то с час я в тенечке обсыхал на стреме, даже прикемарил, развалившись на огромном плоском камне…

Проснулся от того, что почувствовал, как кто-то ползет по щеке. Хотел сбить рукой, и напоролся на смеющиеся глаза вьетнамки.

Она стояла перед мной, чуть подавшись вперед. Речной прохладный ветерок, надувая пузырем ее одеяние, открыл шею, и взметнул волосы, показав непроколотые мочки ушей без сережек, четкий и чистый абрис профиля и шеи, уходящий под ворот к плечам.Я сел на камне.

— Щьека, лечьить, — Лиен потрогала мое лицо.

Пульсирующая боль кольнула щеку. Черт. Я и не заметил, как небольшая ранка от осколка загноилась. Когда жизнь в опасности и задница в огне, как-то не замечаешь такие мелочи как порезы и занозы. Но в джунглях с такими вещами надо поаккуратнее. Подобные «комариные укусы» могут привести к гангрене или заражению.

— Ты хочешь мне помочь? — улыбнулся я.

Лиен достала из уже приготовленной трофейной аптечки рулон пластыря, упаковку стерильного бинта и буржуйский антисептик непонятной природы в пластиковом флаконе.

Жестами девушка приказала мне замереть. Облила щеку и протерла ранку обрезкам бинта. Я поморщился, стиснув зубы. Она сделал так еще раз. Я уже не чувствовал боль, а с наслаждением вдохнул запах ее волос, что коснулись моего лба. Лиен это заметила и не торопилась от меня отдаляться. Придвинулась ближе и соорудила мне повязку на лицо из куска пластыря и обрезка бинта. Аккуратно разгладила края и, наклонив голову набок уставилась на свою работу. Любовалась. На меня или на повязку?

— Спасибо, — я встал, а Лиен, одарив меня улыбкой, упорхнула в сторону лагеря.

Я смотрел вслед, невольно залюбовавшись на ее точеную фигурку. Черт... Не о том сейчас думать надо. Не о том…

***

Утром меня разбудил рев фантома, идущего мимо нас над рекой на высоте метров пятнадцати в сторону наших зенитчиков. Уже через несколько секунд, со стороны их позиций мы сначала увидели, а затем услышали несколько взрывов. Ракеты пустили.

— С-суки! — полковника скрежетнул зубами. — Грамотно атаку провели, знают, что на такой высоте их хер возьмешь! Блядь! Должно же быть прикрытие наших! Знаю, что должно! И где оно?

Его монолог прервал еще один Ф-4. Иван от бессилия сжал кулаки. Но американский самолет неожиданно слегка завалился на правое крыло, с него слетел фонарь, и летчик катапультировался. Еще не успел раскрыться парашют, как изделие Макдоннел Дугласа превратившись в огненный шар упало в джунгли со стороны нашего берега.

Я не успел захлопнуть челюсть, как приданные нам для сопровождения партизаны ломанулись к месту падения. В лагере остались только мы четверо: я, полковник, Лиен и Чунг. Прошло минут двадцать, когда стали доносится приглушенные зеленкой пистолетные выстрелы. Но почему-то АК и СКС не было слышно. Стреляли явно в наших.

— Я не понял! — крикнул я полковнику. — Почему стрельба в одни ворота?

— У них приказ — американских пилотов брать живыми, — с сожалением в голосе ответил тот.

— Не хуево девки пляшут по четыре штуки в ряд! И что теперь? Голыми руками их хватать?

— У вьетконга своя тактика… Сейчас у летуна патроны кончатся, возьмут тепленьким…

И правда, меньше чем через полчаса из зеленки вышла печальная процессия. Двое мелких вьетнамцем, уперев штыки СКС-ов в спину пленному, вели сбитого летчика, еще восьмеро несли на носилках двоих раненых партизан — цена за взятого живьем летчика. Как говорится, все в сборе.

Пленный улыбался, и неустанно что-то повторял на вьетнамском языке.

— Чунг, что он мелет? — спросил полковник.

— Совсем плохо понимаю… — пожал плечами вьетнамец.

Тогда в допрос вступил я, громко обратившись к пленному на инглише:

— Можете отвечать на английском.

— О-о-о! Как хорошо, что меня хоть кто-то понимает, — затараторил пленный. — Я хотел донести до этих обезьян, что я американский летчик. Прошу вас, окажите помощь, за это вы получите вознаграждение!

Не смотря на отсутствие видимой угрозы, чуйка моя орала, как ментовская сирена. Обращаясь через Чунга, спросил у партизан:

— Обыскивали?

Их старший вытащил из-за пояса такой же кольт, как у меня.

— Что еще у него было?

Чунгу пришлось дважды повторить мой вопрос, и только тогда на гладкий камень партизан начал вкладывать остальное: нож, очки-капельки, пачку «Мальборо», сверкающие с закругленными гранями «Зипо», наручные часы… Самым последним он вложил что-то в герметичном чехле, из которого торчала антенна. Моя чуйка разоралась до того, что я перестал слышать окружающих. Вьетнамец еще не успел положить предмет на камень, как я, выхватив предмет у него из рук, уже лихорадочно выламывал антенну из гнезда и одновременно заорал: