Любовь за гранью 5. Изгой - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 10

– Пройдет, – сказал он и подошел к окну, задернул шторы.

– Лед дай, может, и пройдет.

Я поняла, что ни жалости, ни извинений от него не дождусь.

– Лед?

– Да, дай мне, черт возьми, лед.

– По-моему нужно сказать «спасибо» и «пожалуйста». Спасибо за то, что дважды спас тебе жизнь, и пожалуйста, чтобы принес то, что ты просишь.

Мне захотелось плюнуть ему в лицо. Учит меня вежливости. Он покалечил меня, он удерживает меня силой в этой квартире и хочет, чтобы я сказала ему «спасибо»?

– Спасибо, что не убил сам. Пожалуйста, дай лед, – процедила я сквозь зубы.

Иронии он не понял, ушел на кухню и через секунду пришел с пустыми руками:

– Льда нет. Зачем тебе?

– Если приложить к синякам – меньше болеть будет. Думаю, мази от синяков и обезболивающего у тебя точно нет.

– Одевайся.

Я не поняла.

– Зачем?

– Со мной пойдешь.

– Куда?

– За едой. Ты же есть хотела.

– Никуда я с тобой не пойду. Мне холодно, у меня болит все тело, и я тебе не доверяю.

Напрасно я перечила этому психопату, он схватил меня за руку и резко поднял с кресла. От неожиданности и боли в ребрах я вскрикнула. Изгой нахмурился.

Через несколько минут я сидела в том же кресле, связанная шнурками от занавесок, с кляпом во рту.

– Я скоро вернусь, – «утешил» он и скрылся за дверью. Можно подумать, меня это волновало. Пусть исчезнет и растворится, пусть вообще никогда не приходит обратно. Но уже через полчаса я думала иначе. Связанная, в этом диком месте, в этой жуткой квартире, с кляпом во рту. Никто меня не найдет, я умру от голода и жажды. Если Изгой меня здесь бросит, моя смерть будет ужасней, чем от клыков его собратьев, если они и в самом деле существуют, а не приснились мне в жутком кошмаре.

Словно в ответ на мои слова послышался звон стекла, и осколки от разбитого окна посыпались на пол. От дикого ужаса мои глаза расширились, но я не могла даже пошевелиться. В комнату проник мужчина. Я встрепенулась, обрадовалась – сейчас он меня развяжет. Меня нашли. Слава богу. Прошла минута, а мужчина просто смотрел на меня, потом огляделся по сторонам, словно прислушиваясь. Я замычала, но он не обращал на меня внимания. Прошелся по комнатам и снова вернулся в залу. В его руке блеснул нож. Сейчас он разрежет веревки и… Один прыжок и мужчина склонился надо мной. Я радостно закивала головой, но в этот момент заметила, как сверкнули красным фосфором его глаза. Он взмахнул рукой с ножом, и я с ужасом поняла, что сейчас он убьет меня. В тот же момент, словно в замедленной съемке, я увидела, как кто-то взвился в прыжке позади убийцы и повалил мужчину на пол. Завязалась борьба. Я следила за молниеносно двигающимися фигурами, и тело немело от ужаса. Мужчины не просто дрались. Они летали по комнате, швыряя друг друга о стены, разрывая клыками и когтями одежду и плоть. Белые волосы Изгоя я узнала сразу, и хоть он двигался, как пантера в молниеносных прыжках, я не могла не заметить, что он превосходит противника. Точнее, я вдруг поняла, что Изгой играет с ним как кошка с мышкой, а тот пытается избежать смертоносных ударов. Противники не произнесли ни звука, но я почему-то не сомневалась, что они общаются между собой иным способом. Я уже не понимала, кто убийца, а кто жертва. Противник Изгоя истекал кровью, двигался назад, отступая к окну в надежде сбежать. Внезапно Изгой сделал резкий выпад, и я увидела в его руке нечто темно бордовое, по рукаву его свитера стекала кровь… Если бы не кляп, я бы заорала, но от ужаса все мое тело сковало, как от холода. Я не могла даже пошевелиться. Только смотрела расширенными от ужаса глазами. Он вырвал сердце противника голыми руками. Безжизненное тело того, кто всего минуту назад пытался лишить меня жизни, рухнуло на пол с жуткой раной в груди. А потом случилось невероятное – Изгой распахнул шторы, и дневной свет осветил комнату, тело убитого зашипело, задымилось и на глазах превратилось в горстку пепла, как и сердце в руках моего похитителя. Лицо Изгоя изменилось – глаза полыхали, кожа посерела и покрылась сеточкой темных вен. Страшное лицо монстра, изуродованное шрамом, в жутких глазах – триумф. Его взгляд застыл, тело подрагивало, как от невероятного удовольствия. Внезапно он повернулся ко мне и усмехнулся, я зажмурилась, чтобы не видеть его страшное лицо.

То, что теперь Изгой находится очень близко, я скорее угадала, чем увидела или услышала, ведь он двигался бесшумно, как призрак. Я не смела открыть глаза, не то потеряю сознание от страха. Изгой не психопат, он и в самом деле не человек, как и тот, кто пришел меня убить. Я погружалась в пучину безумия, меня трясло, подбрасывало. Я наконец-то осознала, что меня и в самом деле окружают монстры. И самый страшный из них тот, чьей пленницей я являюсь. Я почувствовала, как веревки ослабли, и он вытащил кляп из моего рта.

– Одевайся, – услышала я его голос, – Мы уходим отсюда. Они нашли тебя.

Я открыла глаза и увидела его слишком близко, по телу пробежал холодок. В этот миг мне показалось – я смотрю на собственную смерть, и самое жуткое, что более ослепительно красивого лица я никогда не видела раньше. От его дикой, необузданной и грубой красоты великолепного хищника захватывало дух. Если смерть настолько прекрасна, то почему мне тогда так страшно? Я больше не сомневалась в том, кто передо мной – самое темное порождение зла. Изгой не просто вампир, он нечто более ужасное, и он решил, что я буду жить. Сегодня. А завтра? Что ждет меня завтра? Моя жизнь гроша ломанного не стоит без него, а рядом с ним? Кто из них страшнее: те, кто охотятся на меня или тот, кто держит меня в плену, как добычу? Ответа на этот вопрос у меня не было, точнее, я с ужасом понимала, что возможно Изгой гораздо опасней, чем ищейки.

Изгой смотрел, как девушка лихорадочно натягивает на себя куртку, как дрожат ее руки, и думал о том, что ему нужно немедленно от нее избавиться. Ему ничего не стоит выбросить ее из окна. И все. Можно идти дальше. В этом времени его уже ничего не держало. Задание он выполнил и может уйти на покой, пока снова не получит заказ.

Несмотря на то, что Изгой понимал, насколько ему сейчас не нужны проблемы со смертной, он все же не мог ее отпустить. Словно все внутри него этому противилось. Это как подарить кому-то нечто драгоценное и особенное, важное для него. Глупое создание попыталось сбежать. От Изгоя бессмертные не могли скрыться, не то что просто девчонка. Он увидел по ее глазам, насколько она жаждет сбежать, и не сомневался, что как только переступит за порог – пленница выкинет какой-нибудь фокус. Только уйти он не успел, почувствовал ищеек. Эта дурочка думала, что ей помогут. Помогут, только не уйти от Палача, а умереть.

На секунду, когда сжимал ее руками, Изгой понял, что сожмет еще сильнее, и она уже никогда не вздохнет, и не смог. Снова не смог. Ему не нравились собственные чувства к этой девчонке, он, словно, терял свою силу рядом с ней. И чем больше понимал, насколько она хрупкая, тем сильнее становилось внутреннее сопротивление. От злости отшвырнул ее, как котенка. Злость? Как давно он испытывал гнев? Вообще, как давно он испытывал хоть что-то? Собственные эмоции ему не нравились, пугали.

Ее слезы. Они вызвали чувство горечи. Изгой помнил, что люди плачут от боли. Он причинил ей боль. Невольно. Не рассчитал силу. Ведь раньше, если его руки к кому-то прикасались, то только ради того, чтобы убить – быстро, молниеносно и безболезненно. Он Палач, но не инквизитор. Диана первая за все пятьсот лет, кого он не смог убить. Эта девушка сбивала его с толку, заставляла испытывать чувства, которые он поклялся забыть, и до сих пор это ему чудесно удавалось.

Когда поднял ее кофточку и увидел багровые синяки на коже, внутри что-то шевельнулось, что-то похожее на жалость. Неприятное чувство, давно забытое и не нужное Палачу. А потом поднял глаза выше, и отвести взгляд уже не смог. В горле тут же пересохло. Тело отреагировало еще до того, как он успел понять, что вызвало такую бешеную волну возбуждения. Под тоненькой тканью четко прорисовалась ее грудь. Небольшая, округлая, сочная. Изгой заметил, как ее соски сжались в тугие комочки, и низ его живота обдало жаром.