Если бы знать - Джексон Лайза - Страница 29

• Предыдущая
• 29/88
• Следующая

Глаза у нее слипались, но Марла пролистала альбом до конца. Всякий раз, как она видела отца, внутри что-то неприятно сжималось, как будто она боялась его, как будто в прошлом тщетно старалась добиться его одобрения.

– Бред какой-то, – пробормотала она и, отложив альбом, уронила голову на подушку. Утро вечера мудренее: может быть, сон освежит ее и поможет найти решение бесконечных загадок.

Но и во сне ее преследовали незнакомцы, лишенные лиц. Они смеялись, но не приглашали ее посмеяться вместе; они шутили, но обращались не к ней. Она пыталась заговорить с ними, но не могла; пыталась привлечь к себе внимание, но они не замечали ее, словно она стала невидимкой. И во сне, как наяву, она была одинока.

Где-то вдалеке заплакал ребенок. Марла услышала знакомый голос:

– Знаю, знаю, но в будущем я вас прошу спрашивать, кто звонит и что передать, а затем сообщать мне. Она еще недостаточно окрепла, чтобы самой отвечать на звонки. Она ужасно выглядит, с трудом говорит из-за этих скобок. Бедняжка! Я забочусь о ее же благе!

Эта женщина говорит о ней! Марла хотела возразить, но голоса затихли, смолк и детский плач. Марла повернулась на живот и снова провалилась в глубокий сон. Когда она проснется, люди вновь обретут лица, но сначала надо поспать.

– Как там Крутой?

Ник сидел на кровати у себя в номере, откинувшись на подушки и прижимая плечом к уху телефонную трубку.

– А чего ему сделается? – ответил Оле. – Жив-здоров. Только все на дорогу смотрит, тебя дожидается.

– Пришлось задержаться, – объяснил Ник. – Я думал, управлюсь быстрее.

– Понятно.

«Не успел приехать, а уже увяз по горло», – хмуро подумал Ник. Впрочем, чего он ожидал? Так всегда бывает, когда имеешь дело с Марлой. Ему вспомнилась первая встреча в больнице, когда жалость в нем вела войну с презрением. Бедная богатенькая девочка. Нет, точнее: бедная чертова богатенькая сучка.

– Будь спок, – говорил тем временем Оле, – за Крутым я смотрю, как будто он мой собственный, и за твоей посудиной тоже.

– Спасибо. – Вертя в руках телефонный провод, Ник встал и в одних носках подошел к окну. – Когда соберусь домой, дам тебе знать.

– Ладно.

Распрощавшись с Оле, Ник остановился перед окном и устало потер шею. С той секунды, как на стоянке у гавани он увидел Алекса, его не отпускало напряжение. И с каждым днем оно становилось все сильнее. Ник взглянул вверх, на холм. Где-то там сейчас Марла. Будем надеяться, потихоньку вспоминает свое прошлое. Ник поморщился: он предпочел бы, чтобы некоторые моменты их прошлого навсегда остались погребены под спудом забвения. Но как он их ни гнал, они не желали уходить – воспоминания о темных углах, горячих телах и мускусном запахе секса. Только Марла умела зажечь его одним взглядом, одним словом, одной улыбкой.

Только Марле удалось проникнуть ему в душу.

Где бы, когда бы они ни встретились, страсть витала в ее голосе, в дерзких взглядах, в дразнящих прикосновениях тонких пальцев. Ни одна женщина не рождала в нем такого огня. Ни прежде, ни после.

В то время он по глупости воображал, что дело не в ней, а в них. Что их свела вместе какая-то таинственная космическая сила. Разумеется, он ошибался. А ведь был уже не мальчиком. Двадцать четыре года – не тот возраст, когда положено сходить с ума от любви.

Послышался тихий, быстрый стук в дверь. Нахмурившись, Ник пересек комнату и открыл. На пороге с поднятым кулачком стояла Чериз.

– Как повезло, что я тебя застала! – прощебетала она и без приглашения впорхнула внутрь, внеся с собой сильный запах духов.

Чериз была в черной кожаной куртке, свитере и джинсах. Белокурые волосы собраны в узел и подхвачены золотой заколкой. Накрашена, по обыкновению, сильнее, чем надо. Держится уверенно, но в густо подведенных золотистых глазах, обрамленных накладными ресницами, притаилась тревога.

– Ник, я хочу с тобой поговорить.

– Подожди-ка. Как ты меня нашла?

Чериз пожала плечами и поставила в угол мокрый зонтик.

– Монти выяснил, где ты остановился.

– Как?

– Понятия не имею, – пожала она плечами. – Но у него везде связи.

Об этом Ник давно знал. Еще дядюшка Фентон говорил, что его сын способен в любую щель пролезть без мыла. Ник подозревал, что у Кейхиллов это фамильная черта.

– Выпить хочешь?

Чериз энергично замотала головой.

– Нет-нет, я не пью с тех пор, как приняла веру. Вот так так!

– Не возражаешь, если я себе налью? – зачем-то спросил Ник.

– Пожалуйста, – проявила великодушие Чериз. – Я стараюсь никого не осуждать.

– Очень разумно с твоей стороны, – пробормотал Ник, открывая мини-бар и наливая себе пива.

Он хорошо помнил, как в юности Чериз увлекалась марихуаной и ЛСД, а в паузе между вторым и третьим замужеством лечилась от пристрастия к кокаину.

– -Так о чем же ты хотела поговорить? – поинтересовался он, присаживаясь на край кровати.

– О Марле.

Чериз сидела на самом краешке кресла, словно в любой момент готова была вспорхнуть и улететь.

– А конкретнее?

– Я надеялась, ты передашь Алексу мою просьбу.

– Я рассказал, что ты хочешь навестить Марлу. Но он считает, что ей пока не стоит принимать гостей.

– Но мы же одна семья! – жалобно воскликнула Черяз, – Ты же знаешь, мы с Марлой всегда дружили!

Вот это для него новость. Или ложь. Ник отхлебнул пива.

– Нет, не знаю.

– Господи, Ник! Ну вспомни! Мы всюду ходили вместе, когда... ну. когда вы с ней были близки.

– Нет, правда не помню.

– Однако так и было. Для меня Марла – одна из лучших подруг!

Тараторя без умолку, Чериз не переставала нервно расстегивать и застегивать сумочку. Щелк, щелк, щелк.

– А теперь Алекс даже не разрешает мне с нею повидаться! Не знаю, от всех друзей он ее прячет или только от меня, но это несправедливо!

– Насколько я знаю, он вообще не одобряет никаких посещений, пока Марла окончательно не поправится. Боюсь, он не передумает.

– Господи боже! – Чериз даже не пыталась скрыть досаду. – Тогда поговори с Марлой!

– Скажи, пожалуйста, эта твоя дружеская привязанность к Марле имеет какое-то отношение к вопросу о наследстве?

Почудилось ли ему, или и вправду Чериз зло прищурила глаза?

– Понятно. Это тебе Алекс наговорил.

– Не спорю, кое-что он о вас с Монти рассказывал. Ник одним глотком прикончил банку пива, и Чериз поморщилась.

– Да ты и раньше знал! – Хорошенькое личико ее недовольно скривилось. – Но это совсем другая история. – Она тяжело вздохнула. – Конечно, Алекс – твой брат и все такое, но на твоем месте я бы не поворачивалась к нему спиной.

– Почему? – спросил Ник, хотя хорошо знал ответ.

– Да хотя бы потому, что он прирожденный лжец! Беспрерывно врет, обманывает, путает следы, что-то замалчивает, что-то скрывает. Все боится за свои секреты. И, знаешь ли, правильно делает. Если хоть одна из его тайн выплывет наружу...

– А тебе известны его тайны?

– Кое-что известно. – Золотистые глаза Чериз потемнели. – Но не все. Всех тайн Александера Кейхилла не знает никто. Даже его жена.

– Ты, наверно, считаешь, что ему не помешала бы хорошая доза христианства, – не удержался Ник.

– Всем нам не помешала бы. – Она улыбнулась и кокетливо взмахнула накладными ресницами. Улыбка и ресницы были одинаково фальшивы. – Даже тебе, Ник.

– Ладно, запомню.

– Иисус простит грехи любому, кто обратится к нему. И мне. И Алексу. И тебе.

Ник испытующе взглянул на кузину.

– Со мной ему придется нелегко – уж больно велик список грехов.

– Поверь, Иисусу терпения не занимать!

Ник невольно рассмеялся. Ему нравилась Чериз: может, она и заноза в заднице, но заноза симпатичная. И в тридцать с лишним она сохранила юношескую способность без остатка, всей душой отдаваться каждому новому увлечению – будь то игра в Лиге юниоров, опасные эксперименты с наркотиками или новообретенная вера.

• Предыдущая
• 29/88
• Следующая