Перекрестки (СИ) - Леонова Светлана - Страница 33

Последней надеждой стала Вера Ивановна, души не чаявшая во внуке. Костя давно знал, что давней мечтой тещи был дом, в котором она смогла бы жить подальше от городской суеты, поправляя свое здоровье на свежем воздухе. Светина мама давно говорила, что с удовольствием забирала бы Павлика к себе на все лето, и мальчик смог бы отдохнуть и вдоволь наесться свежих ягод и овощей. С тещей у Кости сложились очень теплые отношения и, памятуя о ее плохом самочувствии, он решил сделать ей подарок: продал свой дорогой внедорожник и построил большой уютный дом на участке Веры Ивановны. Конечно, чего там лукавить, была и еще одна цель: он делал все это больше для того, чтобы иметь возможность побыть наедине со Светой. Вот только Света не хотела разлучаться с сыном, и о том, чтобы хотя бы один день принадлежать только друг другу, пришлось позабыть. Он довольствовался урывками, словно воруя время у собственного ребенка. А Света словно бы не решалась на какой-то шаг навстречу. Костя замечал, как иногда она украдкой подолгу смотрела на него, и если он успевал перехватить ее взгляд, то у него просто переворачивалось что-то внутри от той чувственности, которая там была. Но она лишь смущенно отводила глаза и вновь пряталась в себя.

Что на него нашло в этот злосчастный день, Костя не знал. Просто адская усталость. Уже битую неделю он пытался вывести свою компанию на площадку проведения торгов по оказанию услуг. Заключение контракта сулило хорошую выгоду и весьма заманчивые перспективы в будущем для бизнеса. Но законы меняются быстрее, чем успевают отрабатываться на практике, а потому на пути к заветной цели стали выявляться все новые и новые проблемы, требовавшие немедленного разрешения. И это не могло не сказаться: в последний месяц Костя и сам за собой стал замечать нервозность и раздражительность. В тот день он вернулся домой в совершенно не радужном настроении. Света, как и всегда, встретила его добродушной улыбкой и легким поцелуем. А ему вдруг осточертела эта сдержанность и оглядывание на ребенка, "чтобы тот не увидел лишнего". Ему хотелось глубокого страстного поцелуя, от которого потом голова кругом и желание зашкаливало бы. Хотелось сводить свою женщину с ума, сходить с ума вместе с ней. И ощущать, как сильно он ей нужен. Ощущать и телом, и душой, чувствовать в каждом прикосновении ее пальцев, в каждом поцелуе мягких податливых губ, в каждом движении ее тела, скользящем под ним, и читать в ее невероятных зеленых глазах, так широко раскрытых, когда она достигает той самой грани, за которой взрывается наслаждение. Он так хотел раствориться в ней, забыться, отрешиться хоть на день или ночь ото всех проблем и хоть это недолгое время почувствовать легкость и беспечность. Но Света лишь смущенно увернулась от него.

- Не могу, соскучился по тебе. - Косте удалось поймать ее за руку и вернуть в свои объятия. Голос стал хриплым от нескрываемого желания. - Давай завтра оставим Павлика с мамой, а сами вернемся домой?

- Костя, не думаю, что она с ним справится. Сам же видишь...

- Не надо снова начинать, - недовольно перебил он. - Отговорки, отговорки, эти вечные отговорки. Надоело, к чертям собачьим. Сколько можно?

Отпустив ее руку, Костя стал нервно расхаживать в коридоре, эмоционально взмахивая руками под такт своей эмоциональной речи.

- Что у тебя случилось? - с нескрываемым беспокойством спросила Света.

- Что у меня случилось? - наигранно удивился он, остановившись напротив нее и разведя руки. - А тебя разве интересует, что у меня происходит?

И не дожидаясь ответа, Костя развернулся и направился на кухню, но остановившись прямо в дверях, вновь развернулся к Свете и устало прислонился левым плечом о дверной косяк, запустив руки в карманы брюк. Он пристально смотрел на жену. Почему она молчит? Разве ей нечего сказать? Он настолько безразличен ей, что даже не хочется разубеждать его в этом? Костя вынул правую руку и измученно прикрыл ею глаза, слегка потерев переносицу большим и средним пальцем.

- Я устал от всего этого, - надломлено произнес он, даже не взглянув на Свету. - Устал. Давай лучше разведемся, если ничего не клеится. Чего друг друга выматывать?

И не дожидаясь ответа, он ушел в ванную комнату. Ему уже не хотелось слышать ни каких-то оправданий, ни отговорок. Он достаточно прождал. Восемь лет. Завтра отвезет Свету с Павликом к Вере Ивановне на дачу, а сам вернется в Москву, чтобы не ходить, словно голодная дворняжка, следом за женой, все это время остававшейся безразличной к его чувствам. Черт, хотелось напиться до чертиков, чтобы забыться пустым апатичным сном. Какая-то полоса невезения, нигде ничего не клеилось.

ГЛАВА 16.

Как часто мы жалеем о неосторожно брошенных необдуманных словах. Они ложатся тяжелым камнем на душе, причиняя ничуть не меньше боли, чем тем, кому предназначались. Их непомерный груз тянет ко дну воспоминаний, а сверху мелкой рябью накрывает осознание, что исправить уже ничего нельзя. Мы можем только загладить боль жестоких слов, но поднять их со дна души непосильно никому.

В ту ночь он не смог сомкнуть глаз. Лежал на спине, закинув руки под голову, широко раскинув локти на подушке, и смотрел в потолок. Собственные слова набатом гремели в голове: "Давай лучше разведемся". Как они дошли до такого? Хотя сейчас это было уже не столь важно. Брошенных слов не вернуть, даже при огромном желании: они уже успели оставить свой след. Теперь им обоим нужно прийти к решению, которое либо подведет черту их отношениям, либо продолжит их. Вот только что ждет их в этом случае? Продолжение в том же духе, извечное ожидание и смиренное терпение? И снова все с начала?

Вдруг по спине прошелся холодок от одной единственной мысли: а если Света согласится на развод? Как ему тогда быть, ведь без нее он уже не мог. Без нее и без Павлика. Смириться и строить свою жизнь дальше? Конечно же, сына он никогда не оставит, будет во всем помогать. А потом что? Новые отношения с совершенно чужой женщиной, долгие сравнения "не ОНА, не его Света"? Обнимать чужую, не родную, а в мыслях представлять ту, что навсегда останется единственной? А когда сама Света решит создать новую семью, найдет другого мужчину, который займет его место в ее жизни, в ее постели, станет еще одним отцом его сыну... Костя едва не запустил со всего маху подушку в стену. Черт, ну что за дрянные мысли лезли в голову? Пальцы сжались в кулаки, до боли впиваясь в ладони. Разве этому учила его жизнь: сдаваться без боя, добровольно сложив руки? Разве забыл он, как долго и упорно добивался любимую женщину, преодолевая шаг за шагом вместе с ней все ее страхи?

Немного повернув голову влево, он прислушался к тишине спальни. Вот она. Рядом с ним. Как и все эти годы. Только сегодня отодвинулась на самый край постели. И сжалась, плотно прижав к груди ноги и обхватив их руками. Закрылась от всего мира. Маленькая, совершенно одинокая, она лежала и тоже не могла заснуть. Костя слышал это по ее дыханию, по редким тяжелым вздохам. Сейчас ей было так же нелегко, как и ему самому.

А перед глазами замелькали моменты их жизни. Счастливые и горестные. И первая встреча с долгими ухаживаниями, и первый поцелуй, робкий вкус которого до сих пор ощущался на губах, и первая ночь. Свадьба, а потом самый тяжелый день их жизни, когда вместе с малышом они едва не потеряли друг друга. Появление в их жизни Павлика. Сейчас Костя несколько иначе смотрел на то, что происходило между ним и Светой. Он говорил, что не чувствовал ее любви все это время? А так ли это на самом деле? Может это он был слишком эгоистичен и требовал большего, чем Света могла ему предложить? В те дни, когда они переживали потерю, Света как никогда искала поддержки именно в нем. Не у мамы, с которой у нее были необыкновенно тесные отношения, а именно у него. Он помнил, как в те дни она буквально не отпускала его руку, искала любого повода для даже малейшего тесного контакта. Помнил, как, прижавшись к нему вечерами, переплетя их пальцы, Света грустно молчала. Время шло, боль утраты покидала их, но ведь ее желание физически ощущать его присутствие рядом не уходило. Если они возвращались домой не вместе, дома его всегда ждал накрытый стол и теплый поцелуй с крепкими объятиями возле порога. Опять же, их теплые сладкие ночи, согревающие своими воспоминаниями душу, - разве можно так лгать себе и нелюбимому человеку? А появление Павлика. Он помнил, как искренне сияли ее глаза, когда она сообщала ему о столь радостной новости, равно как помнил и ее объятия, которые словно говорили, что они - единое целое. Даже рождение Павлика не смогло убить в ней желания чувствовать его близость. Порой не заметные прикосновения, поглаживания - все это никуда не исчезло из их жизни. Быть может Света и не говорила вслух, но ее жесты говорили сами за себя. И как он этого не понимал раньше? Или он принимал желаемое за действительное, путая привычку с чувствами?