Перекрестки (СИ) - Леонова Светлана - Страница 35

Страж правопорядка кивнул в сторону стоявшей неподалеку группы мужчин, говоря тем самым, что все вопросы к ним, а он не уполномочен на них отвечать. Но и те не слишком охотно шли на контакт со своими столичными коллегами. Из той скудной информации, которую удалось получить, стало ясно, что они опоздали меньше, чем на день. Было очевидно, что сгоревший дом - лишь попытка Жданова замести следы. Машина осталась во дворе сгоревшего дома, но ни самого Никиты, ни похищенной им бывшей жены нигде не нашли. И Костя не знал, радоваться ему или нет, так как теперь их местонахождение не могли установить, а значит, судьба Светы все еще оставалась для него тайной. Пока группы строили догадки и объявляли план-перехват, к ним подошел еще один из работавших на пепелище сотрудников.

- Думаю, вам стоит посмотреть, - обратился подошедший. - Спасатели обнаружили в подвале тело женщины. Судя по всему, она задохнулась от угарного газа.

Дальнейшее Костя уже просто не слышал. Все вокруг вдруг сделалось темным, мрачным, словно мир потерял краски. А в голове крутилось лишь одно: "Только бы не она. Только не она". С трудом понимая, что происходит вокруг, он медленно повернулся и, едва ли не переходя на бег, направился к сгоревшему дому, борясь со страхом внутри себя. Он не хотел верить, что со Светой могло что-то случиться, что ее больше нет... Ведь без нее он не сможет. Она стала частичкой его самого, какой-то самой важной и живой, дающей силы и смысл.

Снедаемый одновременно и страхом, и нетерпением, он шел прямо по темным головешкам и пеплу, ничего не видя и не слыша. В груди адски жгло, и лишь только сердце ухало где-то глубоко внутри, ритмом вторя каждому шагу и эхом отдаваясь, словно звуком набата, по вискам. А когда, наконец, дошел, остановился на ватных ногах и, набравшись смелости, посмотрел. И замер, забыв, как дышать.

ГЛАВА 17.

Так тяжело чувствовать внутри себя камнем осевшие слова, которые ты всю жизнь боишься или просто не в силах произнести. А время уходит, и эти слова могли бы стать его следами - навсегда остаться на пути, называемом "жизнь". © Андрей Вель

Едва стоило с трудом приподнять отяжелевшие веки, как глаза тут же защипало от едкого табачного дыма, которым был наполнен салон автомобиля. Не привыкшая к столь едкому запаху, Света зашлась в тяжелом кашле.

- Ты не мог бы открыть окно? - едва сумела выдавить она из себя между перерывами душивших ее спазмов.

- Помнится, раньше ты никогда не жаловалась, - съязвил Никита.

- Помнится, раньше ты не дымил, как паровоз, - не удержалась от колкости в ответ Света, за что получила суровый взгляд, не обещающий ничего хорошего. И впервые за долгое время поразилась, насколько же отличались друг от друга Костя и Никита: с Костей ей никогда даже в голову не могло прийти ответить сколь-нибудь хоть отдаленно похожим тоном.

Никита не стал терять времени и просто вышел из машины, затем, обойдя ее спереди и не теряя зрительного контакта со своей пленницей, открыл дверцу, отстегнул наручник и бесцеремонно вытащил ее из салона, громко захлопнув за ней дверь. Послышался звук запираемого замка автомобиля. Никита по какой-то причине не поставил машину на сигнализацию, просто запер ее на центральный замок. К чему бы это? Боялся, что его могут услышать?

Собственно, кого он мог бояться здесь? И куда вообще привез ее? Света бегло оглядывалась вокруг, пока Никита силком тащил ее за собой. Вокруг стояла темнота, а плотные тучи, что закрыли небо с самого утра, так и не рассеялись, закрывая собою свет луны и мерцание звезд. В довершении ко всему в этой местности не было никакого уличного освещения. Да и отдаленного сияния в небе от света огней городов тоже не было видно. Это могла означать только то, что они где-то далеко, в какой-нибудь сельской или дачной глуши. Огромный забор скрывал небольшую территорию от всего остального мира, и у Светы он отчего-то сразу стал ассоциироваться со стенами каземата.

Никита провел ее к маленькому старому дому, едва ли не покосившемуся от ветхости. Изнутри он выглядел ничуть не лучше: старые стены, впитавшие запах сырости, плесени и затхлости, кое-где пестрели обрывками старых обоев, бумажных картин и черно-белых фотографий, небрежно заткнутых за доски или в оконные рамы. Один единственный диван, старая кровать, лишенная даже матраца, да стол у окна с двумя табуретками, задвинутыми под него - вот и вся мебель, имевшаяся в этом сомнительном жилище. Света невольно поморщилась. Она отнюдь не была ханжой и неженкой, и даже когда шел ремонт в загородном доме ее матери, они жили в едва ли не схожих условиях, только это ветхое обиталище грозило в любой момент погрести их под собою. Но даже совершенно прогнивший дом вместе с царящим здесь холодом, нагло бегающими по углам мышами (а возможно и крысами), не так пугали ее, как присутствие рядом Никиты. Ей хотелось держать максимально возможную дистанцию с ним, но, по-видимому, у него на этот счет были иные планы.

- Что это за место?

Никита смерил ее жестким взглядом, но так ничего и не ответил. Он лишь жестом головы указал ей на старый диван, давая указание сесть. Все еще помня о наличии у бывшего мужа оружия и не зная, при нем ли оно было сейчас или осталось в машине, Света не рискнула перечить. Она осторожно присела на самый край старой мебели, с трудом подавляя в себе чувство брезгливости.

- Чего жмешься? - усмехнулся он, заметив все же ее скованность.

- Холодно.

И ведь не соврала, действительно было холодно в остывающем под осенними холодными ночами доме. Света даже представить себе не могла, как она сможет вытерпеть хотя бы одну ночь: на ней были всего лишь легкий свитер, джинсы, кроссовки да короткая куртка, которая все же нисколько не согревала. Увидев опасный блеск в его глазах, она тут же пожалела о сказанном.

- Я пригрею тебя, - с улыбкой, больше похожей на оскал, медленно произнес он. – Чуть попозже. Ты же подождешь… родная?

Внутри все неприятно заныло. Света так и не забыла это его растянутое «родная», произносимое вкрадчивым, чуть приглушенным голосом. Оно всегда напоминало ей шипение змеи. Только у него это слово несло в себе негативный оттенок, заставляющий нутром чувствовать, что после его произнесения ничего хорошего ждать не нужно.

Ей казалось, что она сумела забыть все, вылечить свой страх перед этим мужчиной, но либо страх этот настолько въелся в ее сознание, что даже годы не смогли его искоренить, либо Никита настолько поменялся за эти годы, что вызывал такие чувства в ней. Она смотрела на бывшего мужа и задавалась вопросом: что же было в нем прежде, что давало ей надежду на их совместное будущее. За что-то же она полюбила его или с самого начала обманывалась в нем? И вот сейчас, сравнивая Никиту из прошлого и нынешнего Никиту, она не находила ни единого сходства, ни одной точки соприкосновения. Словно это были абсолютно разные люди, при том, что даже раньше он не отличался чуткостью и вниманием. Прежний Никита не опускался до того, чтобы ударить ее, а сегодня Света была готова к любому его поведению. Он, словно затравленный зверь, ожесточившийся на весь мир, утащил ее в свое логово, чтобы затаиться и выиграть время, но что произойдет дальше, скорей всего, не знал даже он сам.

С едва скрываемым страхом, чуть ли не вжимаясь в старый диван, Света смотрела, как бывший муж стремительно приближался к ней. В руке у него блеснули наручники, которые он не забыл прихватить из машины.

- Тебе придется подождать меня немного, - с притворным сожалением произнес он, постоянно оглядываясь по сторонам. – И чтобы ты, как примерная жена…

Никита запнулся, наткнувшись взглядом на что-то, а потом резко схватил ее за ворот куртки и заставил подняться с дивана. Дотянувшись одной рукой до стоявшего неподалеку стула со спинкой, он поставил его посреди комнаты и резким движением усадил на него Свету, заломил назад ее руки и зафиксировал их наручниками к стулу так, чтобы не было возможность освободиться. Не теряя времени, в большой спешке Никита взял невесть откуда взявшуюся веревку и крепко привязал свою пленницу к стулу. Шагнув назад, оглядев свою работу и, по всей видимости, оставшись довольным проделанным, он снова приблизился к бывшей жене и, склонившись к ней, совершенно по-собственнически обхватил ее колени.