Гори, гори ясно (СИ) - Вран Карина - Страница 52

Я подался вперед.

— Прежде, чем перейти к тому вопросу... — Федя Ивановна сделалась задумчивой. — Вы ведь осведомлены о том, что в парке имени Академика Сахарова нынче был найден покойный? И о том, кем покойный являлся?

— Моторист с теплохода, — подтвердил. — Его закопали в парке неподалеку от моего дома.

Похоже, весь город в курсе, где я живу. Всякие рябые за мною таскаются, вурдалаки подкидывают «мясо» в парадную... Нет смысла скрываться от этой дамы. Эта дама обо всех знает так много, что едва ли мое место жительства для нее тайна.

— Верно, верно, — проговорила она, явно довольная моим ответом. — А вы не размышляли, отчего так? Проживал покойный в ином месте, трудоустроен также неблизко...

— Гриша — хороший! — встрял попугай.

Я непроизвольно улыбнулся.

— Да, Гриша, ты прав, — заверил пернатого.

— Попугая зовут Ганс, — хозяйка окинула птицу изменившимся взглядом. — Он австралиец. Путешествовал по миру с владельцем, но в России оказался впервые. Он легко обучается новым словам, даже слишком легко. Но что в самом деле занимательно, так это то, что Григорием звали покойного моториста. Григорий Иванович Савченко.

— Гриша — хороший! — уверенно повторил какаду. — Некрасивый, но хороший. Good![2]

— В точку, дружище, — поддержал я Ганса.

И крепко так призадумался. Гриша — моторист — красотою мне не запомнился. А уж после нескольких дней в земле... К чему бы тогда привязать «хорошесть» Гриши?

«Пьяные и младенцы говорят правду», — не уверен в точности цитаты, но вроде как из Платона. Чем в нашем случае хуже младенца попугай? Говорят, они по интеллекту как раз с малыми дитятками и сравнимы.

— Вы ведь в тот день спасли его жизнь, Андрей, — похоже, Палеолог думала в том же направлении. — Обыватели редко испытывают благодарность, еще реже ее проявляют. Однако, предположим, что Григорий пожелал отплатить за добро добром. Для того направился к вам... Впрочем, откуда бы ему знать, где вы проживаете?

Я был не вполне согласен с ее мнением о проявлениях благодарности. Катюша, например, ее проявляла довольно горячо и искренне.

— За мной следили, — озвучил я известный факт. — И продолжают следить. Добро... В чем оно могло заключаться? Хотел рассказать о сообщниках?

Вот тут я опечалился, что «слил» труп законникам, а не выкопал сам. И, выкопав да признав, не вызвал на «беседу» с покойником Миху по прозвищу Смерть. Теперь-то знакомить служивых со Смертью не лучшая идея. Полагаю, Миха будет против такого знакомства.

— Или же предупредить о покушении на вас, — выдвинула свою версию Федя Ивановна.

— Моторист застрелен и зарыт недавно, счет на дни, — усомнился. — А Липин пытался меня прикончить две недели назад. Не сходится.

— Вы уверены, что новых покушений на вашу жизнь не предвидится? — серьезно и с толикой заботы в голосе спросила специалист по древностям. — Взгляните на фотокарточку.

Она поднялась, дошла до шкафа, принесла мне фотографию.

Момент (для Питера) на ней был запечатлен самый обычный: женщина под зонтом в дождь.

Я повертел фото в поисках чего-то особенного. Но нет: дождь, зонт и женщина в плаще. Лицо скрыто зонтом. Замшевые туфли, разве что, для хождения по лужам плохой выбор. Промокают.

— Что именно я должен здесь разглядеть? — перед этой женщиной выглядеть глупо я не стеснялся, скорее, наоборот.

— Кадр был сделан возле дома Игоря Липина и его матери, — ответила Федя Ивановна. — Дама долго стояла под окнами их общей квартиры, затем поклонилась и ушла. Проследить за ней не удалось. Приставленный к дому потерял ее, когда она зашла за угол.

— Похоже, — я нахмурился.

И рассказал специалисту по древностях о своих ночных приключениях.

— Существуют предметы, обереги на отвод глаз, — подтвердила версию Таши хозяйка. — Поскольку случай не единичный, с разными... людьми, полагаю, использовались предметы. Как бы то ни было, у нас теперь имеется подтверждение, что ОНА, — это слово Палеолог подчеркнула интонацией. — Та, о которой говорил Липин, существует.

— Cherchez la femme![3] — Ганс захлопал крыльями.

Промолчал. Лично я верил своему несостоявшемуся убийце и без доказательств. И пытался понять, кто она, без напутствий всяких там пернатых.

— Вам следует быть осторожным, Андрей, — участливо проговорила Федя Ивановна. — Как мне видится, вокруг вас стало много разного рода... активностей. Вы ведь собирались покинуть город на время? Езжайте, и как можно скорее. Возможно, вдали от Петербурга вы сможете переждать бурю.

Склонил голову. Не знаю, чем вызвана внезапная забота обо мне, но она — забота — приятна.

— Завершу пару дел и уеду, — пообещал.

— Не тяните, — я услышал в ее голосе тревогу.

Она замолкла, словно бы в раздумьях: добавить ли еще каких-то слов, или сказанного достаточно. Повисла тишина.

— Hell is empty![4]– разорвал тишину выкрик птицы.

[1] Право? (фр.)

[2] Хороший (англ.)

[3] Ищите женщину! (фр.)

[4] Ад пуст! (англ). Ганс здесь цитирует «Бурю» Шекспира.

От Феди Ивановны я не сразу поехал домой. Спать не хотелось, выспался, несмотря на наведенные кошмарики. В голове звенел птичий крик, тот, что про «hell». Засел и царапал занозой.

В итоге я рванул в родительскую квартиру. Шкафы и полки в кабинете хранят одну лишь пыль, но в стеллажах гостиной остались стоять общеобразовательные книги. Часть мать упаковала в коробки, часть поленилась или забыла... Не важно, коробки и открыть можно.

Речь про обычные книги, вроде сборников сказок и стихотворений. Многотомные собрания сочинений классиков — эти мне помогали в годы учебы, не приходилось брать литературу в школьной библиотеке. Кое-что из произведений тех же классиков в заграничных изданиях, некоторые на языках оригинала.

С собой я вез очередную коробку сластей и просьбу-напутствие от специалиста по древностям.

— Не гневитесь на Семушку за нерасторопность, очень прошу, — сказала в прихожей, где я переобувался в уличное, Палеолог. — Их служба поставлена в крайне неловкое положение. Им блюсти положено порядок давнишний, день от ночи отделять и охранять. Во все времена найдется ведь отметник, коему законы не писаны, слова не сказаны, только свое величие важно.

— Отметник? — уцепился я за незнакомое словцо. — Кем-то отмеченный?

— Отщепенец, — дала толкование Федя Ивановна. — Таковых должно службе выискивать и карать без всякой жалости. И иных злонамеренных, кто под Луной ходит. А тут, невиданное дело, день на ночь бранью пошел.

— И на подобный случай им инструкций не выдавали, — усмехнулся. — Не подумайте, я с пониманием.

— Хорошо, что с пониманием, — проговорила хозяйка. — Дельно. Семушка и ребятушки его за общий порядок радеют. Как могут, в меру сил.

— Пор-рядок! — попугай прилетел в прихожую, шумно взмахивая крыльями. — Кости между грядок.

Я закашлялся.

— Говорите, в России он прежде не жил? — уточнил со скепсисом. — Поразительная адаптивность.

— Не жил, — вторила мне Федя Ивановна. — Хотите, подарю? Будет вам собеседник.

«Чтобы этот пернатый крендель на пару с манулом мне устроили из однушки помесь дурдома и цирка на выезде?» — оставил я невысказанным.

— Не думаю, что это удачная мысль, — постарался сформулировать поделикатнее. — Мои жилищные условия не подходят для содержания крупной птицы.

Ганс заверещал, пародируя автомобильную сигнализацию.

Федя Ивановна тяжко вздохнула и пожелала мне доброй дороги.

Отправиться в семейное гнездышко — это был импульс. Но с каждым шагом моя уверенность в правильности поездки укреплялась все больше.

Может, получится вызвать парадника. Или от Клода еще какой-нибудь «привет» обнаружится. Опять же, вдруг я что-то упустил в прошлый визит? Сложно искать то, не знаю, что, там, не знаю, где. Поручик, не рифмовать!