Комбриг (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 35

Из книги «Как ненавязчиво сообщить о смерти друга»

Ворошилов назначил доклад Брехта … встречу с Брехтом … визит Брехта… Хрен знает, как это действо называется? Пригласил к себе на восемь вечера. Сталин со своим ночным графиком работы всех наркомов, да и не только наркомов, много кого, перестроил. Теперь восемь вечера, это не поздно, а раненько. Брехт после парикмахерской сходил с Либерманом Парамоном Моисеевичем на примерку, недалеко, тут же на Арбате у него ателье. Сняли мерку, договорились о примерке утром и о расчёте в два часа дня. Самое прикольное было, когда Иван Яковлевич собирался уходить. Мастер придержал его за пуговицу на пиджаке и сказал:

— Две просьбы, товарищ Брехт, — ниже на голову, потому заискивающих глаз не видно.

— Слушаю вас, Парамон Моисеевич. — Пуговицу отобрал.

— Вы мне предоставляете этот кустюм на час. Благодарности не будет границ, я сошью вам под него жилетку.

— Договорились. — Жилетки точно не хватает, брегет приходится в кармане носить. Моветон.

— Вы, товарищ комбриг, когда сам Иосиф Виссарионович спросит вас, кто вам построил такую изюмительную форму, не постесняетесь и скажите: «О, это лучший портной Арбата Парамон Либерман».

— Кхм.

— Нет, я, уверяю вас, товарищ Брехт, что если не Сталин, то уж Калинин Михаил Иванович точно спросит.

— Договорились, Парамон Моисеевич, если спросят, хоть кто, то я порекомендую вас. Одно «но». Мундира ещё нет. Вдруг он не будет достоин интереса самого Иосифа Виссарионовича.

— Ой, я умоляю вас!!! Это будет шедевр! Так строить мундиры, как строит их династия Либерманов, никто не строит. Мой прадед, был портной, и строил мундиры только гвардейским офицерам. Мой дед учился у него, мой отец, вы понимаете, учился у деда, а я учился у них обоих. Завтра вы отбросите свой писсссимизьм, товарищ, Брехт. А теперь не мешайте мне работать, я буду работать всю ночь! Жду вас завтра к восьми утра. Шалом алейхем.

— Шалом.

У Васьки Брехт сам погладил купленную в Военторге гимнастёрку и бриджи и сам пришил, чуть кривовато, петлицы чёрные с одним красным ромбиком. Посмотрелся в зеркало.

— А отец говорил у меня енерал! А потом рвал рубаху и бил себя в грудь … Только помню, что стены с обоями. — Попробовал он прорычать под Высоцкого. Нет, хрипотцы не получилось. Получилось … Хрень получилась.

Ворошилову ещё два года руководить наркоматом обороны, Снимет — повысит его Сталин лично. За дело. По итогам Финской или Зимней войны. Наркомом станет Тимошенко. А Климент Ефремович станет заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР и председателем Комитета обороны при СНК СССР. Не Сталин, как многие считают. А именно Ворошилов. А потом и вообще станет по факту первым лицом государства — Председателем Президиума Верховного Совета СССР с марта 1953 до мая 1960 года. Наверное, много плохого и хорошего совершил, но одного у него не отнять. Он вырастил четверых приёмных детей, не имея своих. И среди них Героя Советского Союза — лётчика истребителя Тимура Фрунзе.

Провели Брехта, усадили в приёмной, и час заставили просидеть, как на иголках. Там шло совещание в кабинете наркома. Если знал, что будет занят, то зачем назначил? Или что-то важное случилось? Или умышленно, чтобы проникся?

Выходили командармы и комдивы по одному, Брехт никого не знал, всех Ежов заменил, методом выкорчёвывания. Вышел и Тимошенко. Кивнули друг другу. Встречались, когда Брехта в Испанию отправляли. Командарм, наверное, и не запомнил, но на приветствие кивнул. Последним окутываемый клубами табачного дыма вышел сам Ворошилов,

— Пусть проветрится. Надымили мы.

— Здравия желаю, товарищ народный комиссар, — вскочил Брехт.

— А — Герой. Пропал и не пишет писем. — Поздоровался за руку. — Зря тебя вызвал, сейчас в Кремль уже собираться надо, разве, давай на ходу поговорим. Завтра тебя награждать будут. Ты, там лишнего не говори. Сам будет. Много вас испанцев будет. Да, комбриг, а ты где служить дальше хочешь? Опять на Дальнем Востоке, ты ведь что-то там по танкам предлагал?

— На Дальнем востоке. Товарищ маршал, а можно я на Харьковский тракторный съезжу перед отбытием в часть? Хочу посмотреть на новый танк. — Надо ведь попасть на Украину, там четверо детей, ну, три с половиной. Федька только по наивности ребёнок, а так жердь выше Брехта.

— Удачно. Тут комиссия собирается через три дня туда ехать от наркомата. Во главе с Тимошенко. Я тебя в неё как эксперта включу. Всё, комдив, бывай.

— Комбриг.

— Точно. Не утвердили на комдива, думали погиб. Исчез же. А вот не исчезай. Свободен до завтра. В Кремле встретимся.

Нет, ну, ёшки-матрёшки. Комдивом ведь мог стать, не затей пострелялок. Эх. Нет, знал бы даже, не переиграл. Всё правильно сделал. Звание заработает. Зато войну отсрочил, Германию ослабил и Бжезинского наставит на нужную дорогу. Всё правильно …

Комдив. Жаль.

Событие пятьдесят первое

- Ты че эту медаль нацепил? Да ты знаешь, что люди за эту медаль кровь проливали?

- А ты думаешь, мне её дедушка просто так отдал?

Сталин, по википедиям всяким, должен был быть маленького роста. Почти так и было, когда он прошёл перед строем, то был на полголовы ниже Брехта. Мягкие сапожки, грузинские, наверное, без каблуков. Брехт же был в сапогах со специально чуть более высокими каблуками, сегодня только в мастерской обувной нарастили. Родной рост сто семьдесят пять сантиметров, и каблук почти пять: итого — сто восемьдесят. Выходит, Сталин совсем даже не сто пятьдесят два. Чуть больше ста шестидесяти даже. Вот, наверное, сто шестьдесят два. Одет в тот самый китель полувоенный бело-серого цвета как в фильмах. Трубки ни во рту, ни в руке нет. Пожимать руки героям не стал, поприветствовал словами и ушёл в президиум Свердловского зала Кремля. Длиннющий белый стол. Кроме него, там Ворошилов, Федько, Молотов, Микоян ещё человек пять.

Брехт стоял в ряду будущих Героев Советского Союза почти последним. Стояли не по росту, скорее по родам войск. Первыми стояли лётчики. Все, понятно, из Испании. Брехт никого не знал. Никогда историей авиации не увлекался и даже фамилии первых Героев, что челюскинцев спасали, не помнил. Двоих первых разве: Ляпидевский, Леваневский. Созвучные фамилии, да, ещё у второго имя неординарное тоже запомнил — Сигизмунд Леваневский. Сигизмунд. Как короля польского.

После лётчиков стояли танкисты. Чёрные, как у Брехта петлицы. Потом отдельно чуть стояли высшие командиры, комдивы, комбриги, даже комкор один. И замыкали шеренгу четверо из его полка. Вместе с ним четверо. Светлов был, Якимушки и лётчик Скоробогатов Александр Юрьевич. Сталин выглядел жёваным каким-то, китель помят, сапоги-чуни сношены. Все в морщинках. И сам старовато выглядит. Ему шестидесяти нет, а смотрится старичком. Чуть сутулится и ходит шаркающей походкой. Может, с ногами проблема какая.

Калинин речь небольшую сказал и стали вызывать по фамилиям. По алфавиту. Брехта назвали третьим. После вручения грамоты и коробочки с орденом «Ленина» двое награждённых перед Брехтом заверяли лично товарища Сталина и весь Советский народ, что жизни не пощадят и если доведётся, то будут бить врага и погибнут с честью, как и положено героям — геройски.

Брехту тоже выдали грамоту, вручили красную коробочку с орденом «Ленина», который Брехт с помощью Светлова стал прикручивать к новенькому отливающему сталью кителю, и тут заминка произошла, к Калинину подошёл дядечка и шепнул на ухо:

— Это — Брехт, — как будто до этого об этом два раза не объявляли.

Калинин кивнул и громко сообщил, что комбриг Брехт так же награждается Орденом «Ленина» за умелое командование интербригадой при взятии города Сарагоса. Вручили коробочку со вторым орденом. Брехт фильмы смотрел разные и решил выпендриться. А чего, пусть запомнят. Легче жить потом будет.

— Я тоже хочу дать клятву. Клянусь, что не погибну, как герой… — паузу сделал, дождался шушуканья со всех сторон и продолжил, — Я приложу все усилия, чтобы, как герои или не, как герои, а как трусы, погибли враги нашей страны. Умереть за свою Родину легко, а нужно воевать так, чтобы наши враги умирали за их Родину, которую мы потом присоединим к нашей. После того, как водрузим знамя победы над их столицей. Если они на нас нападут. В назидание другим. — Украл у генерала Джоржа Паттона. Ничего, он любил цитатами говорить. Новую придумает. Не всегда, кстати, верно говорил. Есть ведь и такая у него: „Только прикажите, и я выброшу русских за Вислу…“