Академия (СИ) - Кондакова Анна - Страница 19

— Освободить можно всё, что угодно, элитарий Паук. Было бы желание. И я уверен, что измерения неверны... вы определили его не в ту группу, он должен учиться в другой...

— Не согласна, элитарий Салиман... наша задача — судить объективно, по показателям, а не в мечтах... приборы не ошибаются... к тому же, перед нами сидит прямая угроза государству...

— Или не угроза, а потенциальный основатель сильного магического рода... глава нового Военного Дома... из него можно сделать такого мага, который восстановит былое величие Стокняжья. Именно этого все мы ищем в наших студентах, не так ли? Для этого и существует Академия.

— Этот мальчик — в первую очередь угроза, элитарий Салиман. Он — угроза! И я определила его в нужную группу, как бы вы им ни восхищались.

— Это не восхищение, а разумные доводы. При всём уважении, но вы ошиблись, элитарий Паук. У него есть психодух в шестнадцать лет, и нет Знамения. Это уникальный случай. Нельзя слепо доверять приборам, когда мы видим факты собственными глазами.

— Он магический уродец, и наличие психодуха ещё ни о чём не говорит. Некоторые дети созревают раньше остальных. А приборы не ошибаются!

— Вы сами знаете, что ошибка возможна всегда!

— Вот вы сами и ошибаетесь, элитарий Салиман!

— Господа! Уважаемые коллеги! Не будем спорить. Лучше измерим ещё раз.

Мои запястья снова кольнуло.

Голоса стихли, ощущения пропали, и я опять провалился в пустоту, но уже без видений. Вообще, без ощущений и понимания, кто я и где. Так прошла целая вечность, моё тело даже стало привыкать быть никем, но тут послышалось мерное тиканье маятника.

Тик-так... тик-так...

Скрип.

И снова тик-так, тик-так, тик-так...

Глаза легко открылись, и всё вернулось на место. Зал, трон, моё тело, запах больницы и тревога.

Передо мной всё так же сидели три Алхимика, а перед ними стояли аппараты, только сейчас они работали.

По трубкам куба элитария Алмазова шёл пар, по проволоке проскакивал заряд, горели все лампочки. У шара-колбы элитария Салимана стояла пробирка с несколькими каплями крови, от которой шёл дымок. А маятник на пирамиде элитария Паук раскачивался, как бешеный. Глаз на его стрелке искрился синим и будто укоризненно пялился на меня.

Все три Алхимика напряжённо смотрели, как я просыпаюсь.

— Измерение завершено, ученик, — сообщил мне элитарий Алмазов. — Решение по вам принял каждый из Комиссии Академии.

Он взял в руки деревянный судейский молоток и занёс его над столом.

— Итак. Мной определено ваше активное число резерва. Сто!

Удар его молотка будто расколол мне череп.

Сколько?..

Сто?

У Мичи триста, а у меня сто? Какого чёрта?

Мне даже опомниться не дали. Слово тут же взял второй Алхимик, элитарий Салиман. Он поднял молоток, глянул мне прямо в глаза и произнёс:

— Такого потенциала в истории Академии ещё не бывало, ученик. А может, потенциал ещё выше. Это крайний максимум на шкале измерений, а другой шкалы у нас нет. Итак, потенциальное число резерва — двадцать тысяч!

Он ударил молотком, и снова этот гулкий звук отпечатался у меня в мозгу.

Я перевёл взгляд на женщину.

Она сощурила глаза за очками, взяла молоток и объявила приговор:

— Низко-слабая группа по каждой из шести Линии обучения! Претендент на отчисление! Измерение завершено! Вы свободны!

***

Когда я вышел из зала, память тут же дала сбой.

Только что я помнил всё, что со мной произошло, а через секунду в сознании осталось только несколько моментов: как вошёл, как увидел Комиссию, молотки и алхимические аппараты, как прочитал таблички на столах, сел на трон, получил приговор и вышел.

Всё.

Хотя нет, не совсем всё.

Где-то на закрайках сознания сохранились обрывки видений про родителей, а ещё — спор элитария Салимана и элитария Паук. Дебаты о том, угроза я или потенциальный основатель сильного магического рода. А ещё — ошиблись ли приборы.

Наверное, пока я пытался вспомнить всё это, вид у меня был такой же ошарашенный, как и у Мичи, когда он прошёл Комиссию.

Меня обступили ребята.

— Ну? — Мичи оглядел моё лицо и скривился: — Всё так плохо?

— Сколько? — спросила Мидори.

— Говори уже, а то у меня будет сердечный приступ, — взмолилась Кика.

Горо тоже ждал от меня ответа, хоть и молчал, стоя дальше всех.

Я нахмурился и ответил, сам не веря в происходящее:

— Низко-слабая группа по всем Линиям обучения. Претендент на отчисление.

Мичи усмехнулся.

— Шутка такая, да? Не обижайся, старик, но с юмором у тебя хреново.

— Это не шутка.

Все побледнели и смолкли, и вот теперь заговорил Горо.

— Это сразу было понятно. Раньше тебе просто везло, слабосилок.

Он обогнул меня и уверенно вошёл в зал, а остальные так и остались стоять, не сводя с меня глаз.

— А число? — тихо спросила Мидори.

Я прислонился спиной к стене и нехотя ответил:

— Сотня.

— Чего-о-о-о? — не поверил Мичи. — Да у этих стариканов мозги усохли! Алхимики сраные! Какая сотня?!

Он решительно направился к двери, но я успел его остановить, ухватив за плечо.

— Даже не лезь к ним, Мич! Хочешь вылететь отсюда? Они это тебе легко устроят!

Мичи шумно засопел от гнева, но больше не дёргался.

— А потенциал какой? — спросила Кика, быстрее всех оправившись от шока. — Начальная стадия — это всего лишь отправная точка. Какое у тебя пассивное число резерва?

— Там уже получше. Двадцать тысяч.

Кика открыла рот.

Мичи закашлялся, а Мидори вытаращилась на меня, прошептав:

— Ничего себе «получше»...

— Был бы тут Грич, он бы не поверил, — пробормотала Кика. — Кажется, я как-то слышала по Вещанию, что самый высокий потенциал был измерен ещё лет двадцать назад, у одного Стража. Двенадцать тысяч. Но... но двадцать... это что-то угрожающее...

Ну вот и она заговорила про «угрозу».

Мне и самому, если честно, было не по себе, будто я ношу внутри заряд тротила или ядерную бомбу.

Пока все удивлялись, ругали Комиссию и обсуждали мои странные числа, Горо уже успел пройти измерение.

Вернулся он совсем с другим выражением на физиономии: Горо Исима был доволен и спокоен. Не дожидаясь ни от кого вопросов, он объявил:

— Пятьсот. Высоко-сильная группа Стражей-Таранов. — Он посмотрел на Мидори и веско добавил: — В разы выше, чем у снежка.

Знал, на что давить, говнюк. Надо было дать ему сдохнуть в Котлованах.

— Подумаешь, — пожала плечами Мидори. — Нашёл великую цифру. Пятьсот.

Никто не спросил у него про потенциальный резерв, а сам Горо почему-то хвастаться не стал. С улыбкой он направился к выходу, намекая, что не собирается больше общаться с неудачниками.

— Ненавижу его, — прошептала Мидори, когда он вышел. — Я бы ему бомбу в штаны сунула, жалко сумка с заготовками в гостинице осталась.

Над дверью снова загорелся регистрационный фонарь.

Девушки переглянулись.

— Я! — Кика первой направилась на измерение, а Мидори была совсем не против уступить ей место.

Все полчаса, пока мы ждали, я всё яснее вспоминал спор двух Алхимиков. «Угроза» или «потенциальный основатель сильного магического рода». Эти слова никак не выходили из головы. Я решил, что надо бы переговорить с элитарием Салиманом, если он, конечно, вообще снисходит до разговоров со студентами, особенно из низко-слабых групп.

Мичи в это время тоже о чём-то думал, как и Мидори.

И вот наконец из зала вышла Кика.

В её глазах стояли слёзы, а руки тряслись. Она сняла очки и вытерла щёки рукавом пиджака, а потом дрожащими губами прошептала:

— Вы... вы... высоко-сильная группа Мастеров-Инженеров... пятьсот из шести тысяч.

Услышав это, Мичи чуть не лопнул от злости.

— У тебя потенциал больше, чем у меня?! И активное число?.. — Он снова направился к двери. — Эти приборы неправильные! Кто-то должен им сказать! Пусть измеряют заново!