НД 2 (СИ) - Текшин Антон - Страница 10

Эта фигура из оранжево-красного минерала, похожего на янтарь, была гораздо больше.

«У «Фениксов» издавна тяга к этому месту…»

Голос дядюшки Альбина прозвучал в моей голове столь отчётливо, как будто это он плескался со мной в подземной купели, а не родная сестра императора. Да ещё и без купальника. Но больше это вынужденное соседство меня не беспокоило.

Судя по удивлённому возгласу Кристы, она тоже наконец-то заметила каменного феникса. Прямо как в анекдоте про индейского вождя Зоркого Глаза. Хотя я догадывался, куда был всё это время направлен её взгляд и почему она проглядела такой важный элемент архитектуры.

Что ни говори, но каменная птица моментально вернула мне мозги на положенное место. А то расслабился от совместного купания и позабыл, что мне-то стало лучше, а вот моему соседу — нет. Нехорошо это, ведь по заверениям Феста проклятье должно было развеяться.

Но Авери по-прежнему никак не давал о себе знать, и это меня категорически не устраивало.

Я ухватился за кромку купели, переходящую в пол пещеры, и одним рывком выбрался из упругой воды. Поплескались и хватит. У меня остался ещё один вариант, и его стоило как можно быстрее попробовать. Ведь чем славятся фениксы, так это тем, что могут возрождаться даже из горстки пепла.

Статуя на ощупь оказалась тёплой, едва ли не горячей. Но это жар не обжигал, а скорее согревал, ибо после тёпленькой водицы в самой пещере было холодновато. Не зная, как правильно поступить, я просто обнял изваяние и приник лицом к янтарному оперению на груди феникса.

Давай, родной, не подведи! Ведь это тело твоего верного последователя, а в нём должен находиться настоящий хозяин, а не самозванец из другого мира…

Татуировка на плече заныла, засияв почти так же, как в подземном храме во время Инициации. Вот только статуи богов здесь отсутствовали, а стены покрывали малопонятные письмена, состоящие из треугольных значков. Почти такие же были на основании саркофага, где отдыхал от мирской суеты Фест.

Голова закружилась, будто от выпитой всухомятку бутылки водки, а свет перед глазами померк. Единственным, что не давало тьме поглотить меня окончательно, оставался сам феникс. Он больше не был заключён в каменную оболочку, а предстал передо мной в истинном обличье. Птица, сотканная из пламени, уставилась на меня глазами цвета горящего натрия. Даже на фоне остального огня они выделялись яркостью, прожигая меня насквозь. И я был уверен, что взгляд этот совсем не добрый. Примерно так смотрят на звеневшую над ухом надоедливую букашку, прежде чем её прихлопнуть.

Только страха божественная сущность во мне так и не разглядела. Сложно напугать человека, который отдал свою жизнь ради спасения других. Если нужно рискнуть собой, меня два раза просить не надо — в этом весь я. Героем себя никогда не считал, просто так мне кажется правильнее.

Внезапно изображение птицы размылось, и передо мной появился слегка покосившийся дом, который я моментально узнал. Уж это строение навсегда отпечаталось в моей памяти. Старая трёхэтажная халупа из кирпича и дерева, построенная ещё до революции. В те времена там обитала крупная зажиточная семья, однако после раскулачивания жильё перестроили, расселив там кучу неприкаянного народа. Получилось очередное временное общежитие, просуществовавшее в итоге кучу лет. Уже снова успел смениться строй в стране, а та хибара с потемневшими стенами всё ещё стояла.

Мы тогда жили напротив, в панельной пятиэтажке, и я каждый раз пробегал рядом с этой развалюхой по дороге в школу. Однако в тот злополучный день пройти мимо не смог, привлечённый множеством линий, опутавших ветхое строение. Я уже точно знал, что это такое, и успел не раз получить по шапке за свои «выдумки».

Тогда передо мной встала дилемма, определившая всю мою дальнейшую жизнь — идти дальше, чтобы по возвращению из школы обнаружить на этом месте свежее пепелище, или попытаться всех предупредить. Помнится, навстречу мне вышли жильцы, что-то мирно обсуждающие меж собой, и я решился. Конечно же, мне никто не поверил, а вот после пожара многие про меня вспомнили.

Это оказался мой первый привод в детскую комнату милиции, но далеко не последний…

Я стал угрюмым и замкнутым подростком, стараясь всё держать в себе. К счастью, обида от несправедливости окружающего мира не сделала меня социопатом. Моя врождённая упрямость не позволила сломаться, да и зрелище сгоревших людей произвело на меня неизгладимое впечатление. Кто увидит подобное своими глазами, никогда не захочет, чтобы такое случилось с другими.

В том пожаре погибло двое жильцов с третьего этажа — бабушка и её малолетний внук, оставленный родителями на попечение старушке. Что там случилось доподлинно не известно, но все склонялись к версии, что они просто не смогли выбраться. И только я знал, что где-то там и произошло возгорание. По крайней мере, нити расходились сверху вниз.

Видение прошлого оказалось настолько реалистичным, что я невольно протянул к нему руку. Пальцы против ожиданий ощутили потрескавшийся от времени кирпичи цокольного этажа, которые раз в пару лет пытались покрасить, но всё это неизбежно отваливалось. Нос уловил запах пыли и чего-то неуловимого, что ещё больше всколыхнуло мои детские воспоминания.

Я дёрнулся к самому крыльцу и ощупал его, не веря своим глазам. Деревянные перила казались самыми настоящими, а ступеньки под ногами скрипели в точь-точь, как в детстве. Но предаваться ностальгии было некогда — вместе с домом передо мной предстали и линии огня, которые всё сильнее насыщались цветом.

«СТОЙ И СМОТРИ!» — прогрохотало прямо в моей голове.

По крайней мере, никто на этот звук из концертной колонки не обернулся. Редкие прохожие спешили по своим делам, не обращая внимания на ошарашенного ребёнка. Мне же сразу вспомнилось своё появление в новом мире, хоть и этот голос был явно другой. Более нечеловеческий.

— Да иди ты, сам знаешь куда…

Ни думая уже ни о чём другом, я вбежал внутрь дома и быстро поднялся на третий этаж по общей лестнице. Нужную дверь оказалось найти не так уж и просто, но прикинув расположение нитей огня, мне удалось сузить варианты всего до двух штук по соседству друг с другом. Я забарабанил в обе, и вскоре мне открыл заспанный небритый мужик в семейных трусах и майке:

— Чё надо, пацан?

— Туда пройти, — ткнул я пальцем во вторую дверь. — Оттуда дымом тянет.

— Серьёзно? — мужик принюхался и пожал плечами. — Не чую. Слушай, пацан, я тут со смены…

— Пожалуйста! — взмолился я. — Это очень важно, там что-то горит!

— А сам ты откуда?

Тем временем нити всё больше набухали, уходя в красноту. Теперь уже с одного взгляда было ясно, что очаг именно там.

— Да снизу, пятая комната, — затараторил я, напрягая память изо всех сил. — Мы только въехали недавно. Решил пройтись, а тут горит что-то. И жильцы не открывают. Тут же бабушка должна жить, верно?

— Может, в магазин с малым пошла, — предположил сосед и сам постучался в дверь. — Эй, Акимовна! Ты там жаришь что-то?

Ответом ему была тишина, но мужик и сам уже уловил лёгкую гарь, что пробивалась из-за неплотно пригнанной створки. Двери были старые, деревянные, так что ни о какой изоляции речи не шло. Сосед ещё несколько раз позвал старушку, без особого результата, после чего сбегал в свою комнату за небольшим ломиком-фомкой.

— Смотри, пацан, если чё — одними ушами не отделаешься…

Предупредив меня, он всем телом навалился на инструмент. Я бы открыл двери куда проще и без разрушений, но не голыми руками. Так что осталось лишь наблюдать. Вскоре раздался громкий треск, и замочная защёлка оказалась отжата от косяка. Мужик распахнул дверь, впустив в общий коридор клубы едкого дыма.

— Ну итить-колотить, Акимовна! — выругался он, бросившись вперёд.

Я последовал за ним. Здешняя семья обитала сразу в двух комнатах, но второе помещение раньше было чем-то вроде небольшой кладовой и не имело своего выхода в общий коридор. Здесь устроили кухню, вкорячив сюда ещё и стиральную машину до кучи.