Бешеные уланы (СИ) - Макклеллан Брайан - Страница 4

Прост не сводил взгляда со Стайка. На лице застыла ухмылка, в глазах появилось осмысленное выражение. Нарочито медленно он сжал губы и втянул щеки. Стайк точно знал, что произойдет дальше, и решил: будь что будет.

Сгусток мокроты шмякнулся ему чуть ниже левого глаза, забрызгав все лицо, и стек по щеке. По первым рядам толпы прокатился громкий вздох, капитан Кардин совершенно отчетливо воскликнул: «Вот дерьмо!»

Стайк отпустил Проста и, пока заплетающиеся ноги не подвели кезанца, одной рукой схватил его за запястье, а другой за бицепс и резко опустил его локоть себе на колено, как проделал это ранее с карабином. Раздался тошнотворный хруст, форму Проста прорвали окровавленные кости, и после поразительно долгой паузы он закричал.

Прост продолжал кричать, пока Стайк разворачивал его и проделывал то же самое со второй рукой. Все заняло лишь несколько секунд, после чего кезанец упал на землю. Катаясь в пыли, он визжал от боли и орал, чтобы кто-нибудь прикончил Стайка.

Стайк поднял голову и столкнулся взглядом с Кардином. Подоспели несколько десятков конных кирасиров во главе с сержантом Грейсли и теперь застыли за его спиной в нерешительности, обнаружив, что источник криков — их майор. Стайк ясно читал на лице Грейсли размышления: должна ли она убить его на месте, а потом — получится ли это у нее.

— Заберите его и выметайтесь из моего города, — сказал Стайк Кардину. Потом обернулся к толпе и повысил голос, чтобы заглушить крики Проста. — А вы расходитесь. Позже констебль Рези опросит свидетелей преступления. Спасибо.

Развернувшись спиной к толпе и кирасирам, Стайк зашагал к двери постоялого двора, отметив мелькнувшее в окне лицо Тель-Айсло. Послышался глухой удар и скрежет отодвигаемого запора.

Стайк нырнул в тишину постоялого двора и подошел к бару.

— Чего-нибудь горького, — попросил он.

Терпеливо подождал, пока Тель-Айсло поставит перед ним кружку пива, сделал глоток. Прижал прохладную кружку к виску, прислушиваясь к приглушенным голосам солдат, пытающихся успокоить Проста.

— Спасибо, майор, — сказал Тель-Айсло, пряча глаза.

— Осенью с твоей жены причитается яблочный пирог, — хрипло отозвался Стайк, жалея, что не остался в постели с Рези. Она еще не раз припомнит ему, какая это была хорошая идея.

— Я буду присылать по пирогу каждый день целую неделю, — благодарно улыбнулся Тель-Айсло.

Стайк решил, что в таком случае, наверно, оно того стоило.

— Что вообще произошло? — спросил он, проведя рукой по волосам.

— Я попросил его оплатить счет. — Тель-Айсло сглотнул. — Он… возразил.

— Вот сволочь, — пробормотал Стайк. — Не переживай, все в порядке. Ты под моей защитой, неважно, пало ты или нет, и я не позволю никаким континентальным отморозкам тебя избивать.

— Спасибо еще раз.

Стайк прислушался к стуку копыт и крикам солдат снаружи. Если Кардин действительно хочет избежать беспорядков, то выведет своих людей из города за четверть часа. И поспешит доставить Проста в Лэндфолл, чтобы передать на попечение избранного целителя. Значит, через пару дней вести дойдут до ушей губернатора. Стайк проклял свой нрав и задумался, как ему лучше поступить. Губернатор будет, мягко говоря, не в восторге. Возможно, стоит по-тихому выйти в отставку и исчезнуть в горах, не дожидаясь ареста.

Считая минуты, Стайк слегка обеспокоился, когда стук копыт вдруг стал громче и с улицы послышались разгневанные крики. Он обернулся на стуле.

— В чем дело?

Тель-Айсло бросился к окну. Его лицо тут же побледнело, и он отступил назад.

Не успел Стайк вскочить на ноги, как дверь распахнулась. Он с удивлением оглядел капитана Кардина с небольшим отрядом солдат в кезанской форме. Явно не кирасиры. За ними маячила так и не разошедшаяся толпа. Кирасиры тоже никуда не делись. Новоприбывшие угрожающе ощетинились мушкетами, на лацканах у каждого алело перо.

— Кажется, я сказал вам убираться, — нарушил молчание Стайк.

Кардин был бледен и заметно вспотел.

— Сожалею, сэр, но это не в моей власти. Майор Бенджамин Стайк, вы арестованы именем губернатора Крилло же Сирода. Прошу вас без лишнего шума пройти со мной.

Стайк почувствовал, как волосы на загривке встают дыбом. Звуки, которые он слышал, означали не исход солдат из города, а прибытие. Все встало на свои места, и он узнал эти красные перья. Разумеется. Личная охрана губернатора. Значит, сам губернатор в городе.

Не везет так не везет.

Стайк допил пиво и двинулся к ним. Кардин шагнул в сторону, а солдаты медленно пятились, пока Стайк не вышел за порог. Горожан почти полностью окружила рота солдат с красными перьями на лацканах. В центре возвышался мужчина с вытянутым лицом, залысинами и бородкой-эспаньолкой, скрывающей безвольный подбородок. Несомненное сходство между ним и Простом бросалось в глаза.

Губернатор Сирод, облаченный в редингот с жестким воротом и шейный платок, смотрел на толпу, вздернув нос. В руках его изящно лежали поводья. Если Прост славился садистскими наклонностями, то Сирод был попросту тщеславен: он владел сотнями плантаций, нанимал лучших крессианских портных и сапожников, собрал самую большую коллекцию произведений искусства в этой части света и даже обзавелся личным избранным магом. Что касается обязанностей губернатора, Сирод отличался себялюбием и безнравственностью. Его единственная задача в Фатрасте состояла в том, чтобы любой ценой поддерживать бесперебойные поставки хлопка и табака и, следовательно, укреплять собственную репутацию при королевском дворе в Кезе.

Незаконнорожденный брат Сирода рыдал у ног его коня, пока избранный вправлял и исцелял кости рук. Стайк задержал взгляд на избранном — благодаря собственному дару он чуял серный запах магии, — затем вернулся к Сироду и представил, как тот будет выглядеть с собственными внутренностями на шее вместо платка.

В толпе на глаза ему попался сжимающий карабин Блай. Стайк встретился с ним взглядом и слегка покачал головой.

Из постоялого двора появился Кардин и подошел к Стайку, всем своим видом буквально крича, как ему хочется оказаться подальше. Он прочистил горло и кашлянул в кулак.

— Майор Стайк, сэр. Пожалуйста, без лишнего шума.

«Пожалуйста» вышло умоляющим, что одновременно вызвало раздражение и польстило Стайку. Даже с несколькими сотнями солдат за спиной Кардин его боялся.

Жалкая кучка трусов.

— Кардин, вы ведь благородный человек?

— Я… надеюсь, что так, майор.

— Тогда дайте слово, что вся ответственность за случившееся ляжет на меня. Не на хозяина постоялого двора. Не на горожан. Не на моих уланов.

Кардин облегченно выдохнул.

— Договорились, майор.

— Хорошо. Тогда я пойду с вами без лишнего шума.

Стайк сидел в единственной камере на втором этаже тюрьмы Фернхоллоу. Камера была большой, с голыми кирпичными стенами и щербатым деревянным полом, и предназначалась для того, чтобы содержать пьянчуг и смутьянов, пока они не остынут. От кабинета констебля ее отделяли дощатая стена и массивная железная решетка, сейчас распахнутая настежь, — заманчивое приглашение к побегу, если бы Стайк всеми силами не стремился замять ситуацию.

Три застекленных окна с решетками выходили на городские улицы. Стайк сидел на единственном топчане, поджав одну ногу под себя, и глядел в одно из этих окон. С момента его ареста прошло уже несколько часов, и в городе царило оживление, от которого хотелось сплюнуть.

Всех горожан выгнали из домов, и теперь они покорно стояли на жаре, а охранники губернатора и кирасиры Проста устроили парад на главной площади. Пыль из-под копыт лошадей покрыла всех и вся тонким слоем. Эскадронный оркестр — два барабанщика, три волынщика и пять трубачей — играл так нестройно, что Стайк морщился каждый раз, как они проходили мимо его окна.

И если горожане угрюмо жались по краям улицы, то колониальных уланов Стайка вынудили стоять навытяжку посреди площади, без коней и оружия. От этого кровь Стайка закипала сильнее всего. Он заставлял себя смотреть, как по лбам уланов катится пот, оставляя дорожки на покрытых пылью лицах, пока охранники губернатора снова и снова скачут мимо, пересмеиваясь между собой. Это было в высшей степени унизительно.