Польская партия (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 36

Он бегом достиг опушки, где постарался взять командование в свои руки. Как старший выживший командир. Куда делись генералы он не сильно понимал, но и не рефлексировал. Сейчас главное — организовать оборону…

А тем временем на южном фасе польской армии вторжения происходили не менее интересные события. Особый снайперский взвод ССО РККА СССР, выполнив свои боевые задачи западнее Харькова совершил марш-бросок по второстепенным дорогам севера УССР. Форсировал Днепр по одному из мостов у Киева. Ночью. И направился дальше — в обход линии соприкосновения советско-польских войск на запад. С тем, чтобы зайти в тыл неприятелю.

Собственной автономности у него не имелось подходящей. Но благодаря радиосвязи и наличии у Союза военно-транспортной авиации удалось обеспечить снабжение этого подразделение. Как по топливу, так и по всему остальному. Что позволило ему скрытно и внезапно выйти на намеченные позиции…

— Значит смотрите товарищи — начал пояснять Кирилл Орловский, — задача у нас простая, хоть и выражена хитро: "по возможности". И я эти возможности вижу. А именно ликвидации командования польских войск вторжения. Хотя бы их части.

— Готов выслушать план и попробовать внести коррективы, господин капитан! — произнес высокий, атлетически сложенный молодой немец со шрамом на левой половине лица.

— Коррективы ему... — проворчал Орловский, который на самом деле, давно привык к такой специфике общения с подчиненными. Ведь в его особом отряде, работавшем несколько лет назад по всей территории Польши, обстановка была похожей. Да и сорвиголовы под стать... — Значит смотрим сюда! Вот тут по данным нашей разведке разместился штаб 3-ей польской армии. Но вот сюда от него регулярно ходят машины.

— Наблюдательный пункт? — поинтересовался Скорцени.

— Не думаю. Здесь далеко до переднего края. Да и расположен он не удачно для этих целей. Однако с начала подхода польских войск они тут были уже трижды.

— Фрау? — чуть подумав спросил Скорцени.

— В штабе полагают, что в том числе. Так сказать — комплексная программа. Все-таки поляки есть поляки. Практическая дисциплина в их частях, как бы сказать… хреновая. И самое интересное, что пример тому задают как раз офицеры. До капитана или майора еще куда ни шло. А вот выше…

— А почему они выезжают в деревню?

— Романтика, — пожал плечами Орловский.

— А в деревне той шлюхи что ли живут местные?

— Их, как поняли в штабе, привозят с собой. Каждый раз новых. Откуда берут — не ясно. Но охочих до длинного рубля девиц всегда хватало. Как-никак древнейшая профессия. Деревня же им глянулась видами, судя по всему, а может там чьи-то родственники или еще что-то. Тут с ходу и не разобрать…

Так и беседовали.

Обсуждая нападение на этот населенный пункт. Приедут туда снова поляки или нет — не ясно. Но почему бы не отработать этот шанс? Заодно передохнув после долгого и дальнего перехода…

Поначалу Орловский достаточно скептично отнесся от идеи включения в состав взвода германцев. У него имелись свои люди. Снайперов отобрали по линии НКВД, разыскивая людей с подходящими навыками прицельной стрельбы. И остатки вакансий он считал нужно заполнить проверенными людьми.

Но Фрунзе настоял.

И Орловский был вынужден подчиниться. Хотя теперь уже не сожалел об этом решении. Так как эти ребята вносили немало дополнительного порядка и улучшали слаженность подразделения. Все-таки порядок был для них не пустым словом, а частью менталитета.

Надо сказать, что в этом варианте реальности, после разгрома нацистов в Германии, очень многие из бывших сторонников НСДАП, особенно армейцы, подсели на идеи германо-славянского единства. Тем более, что тезисы о «двоюродных братьях» высказывали ряд участников общества Туле и раньше. Но ровно до тех пор, пока лидеры партии не склонились к более радикальным идеям таких деятелей как Розенберг.

Теперь же «первую скрипку» играли люди вроде Карла Хаусхофера, который всюду бегал со своей идеей евразийства. То есть, создания новой политической Оси — Берлин-Москва-Токио, к которой по его задумке должны были присоединится и другие страны. С тем, чтобы противостоять Британской Империи и США.

Из-за чего в рамках новых модных веяний в Советский Союз приехало много деятельных немцев. И Роммель, и Скорцени, и Дитрих, и многие другие. Практически весь актив, обеспечивший в свое время стремительный взлет Германии в начале 1930-х.

Поляки же воспринимались немцами как предатели общих интересов. Как марионетки англо-американского мира, которые мешают создания единого жизненного пространства для новой Оси. Со всеми, так сказать, вытекающими последствиями, в которых немцы никогда не отличались особенной деликатностью…

[1] С 1919 по 1921 год Шарль де Голь уже находился в Польше, занимаясь подготовкой местных военных кадров. А июле-августе 1920 года даже командовал польскими войсками в чине майора.

1928 год, май, 23. Окрестности Минска

— Car c’est à toi qu’appartiennent, le règne, la puissance et la gloire, aux siècles des siècles. Amen. — произнес Шарль де Голль перед вечерним приемом пищи. Весьма надо сказать скудным. И перекрестился.

Он командовал остатками пехотной дивизии. Но даже он не мог нормально поесть. Про простых солдат и речи не шло. Они едва ли раз в сутки могли что-то перекусить и от усталости с трудом стояли на ногах.

— Надо отходить, — произнес поручик, с перевязанной головой. Легкое осколочное ранение. Раз перевязали и все. Так и ходил третий день, так как перевязочного материала под рукой не имелось. Рядовых перевязывали чем придется. Даже прокипяченными портянками и кусками нижних рубах, снятых с убитых.

— Куда?

— На запад. К границе.

— Вы думаете, что эти люди, — он махнул рукой на горе-воинство, — дойдет? Еще день-два и они станут падать без сил.

— Тогда в расположение 1-ой армии.

— Сколько это километров?

Поручик задумался. Достал из планшета карту. Прикинул.

— До железной дороги — около тридцати. Возможно там получится раздобыть еды на станции. Дальше еще пятьдесят до Лиды или Новогрудка. Там точно есть большие склады.

— Если их не разбомбили.

— У железной дороги, — подал голос другой поручик, — должны стоять польские войска из 1-ой армии.

— Я бы на это не рассчитывал, — мрачно произнес де Голль. — Вы ведь видели, как два дня назад наш последний узел сопротивления разнесли?

— И что?

— Очень похоже на 122-мм гаубицы. А если так, то железнодорожный мост они восстановили и поддерживают наступление бронепоездами. И… скорее всего у железной дороги польских войск нет. Во всяком случае — тут.

— А это не могли быть их 122-мм мортиры?

— Могли. Но плотность огня не типичная. Стреляло всего две установки. А мортиры у них сведены в батареи по четыре орудия. И по отдельности не используются. Да, батарею могли потрепать. Но я бы не рассчитывал на то, что вот тут, — ткнул он пальцем в карту, — все еще стоят польские войска…

И все приуныли, задумавшись.

Ближе всего, конечно, было отходить к границе Литвы. Но поляки не тешили себя иллюзиями относительно благодушной радости соседей. С которыми да, у них был общий враг — СССР. Но и вопросов друг к другу имелось более чем достаточно…

После того, как удалось разгромить в обороне наступающую армаду польских танков, вперед вышла 3-яя БТГ под командованием Йозефа Дитриха. Пока 1-ая и 2-ая БТГ приводили себя в порядок, так как, несмотря на достаточно лихое отражение атаки, досталось им ощутимо. Все-таки наступающие танки долбили из всех орудий почем зря. И им требовалось время для восстановления боеспособности.

Часа не прошло, как среди дымящихся остовов танков загрохотали гусеницы 3-ей БТГ. При поддержке целого авиаполка модернизированных Р-1М, которые обеспечили достаточно легкое вскрытие импровизированной обороны деморализованных войск. Достаточно было начать сыпаться на голову поляков ОАБ-50, как те побежали, стараясь укрыться от бомбежки.