Король Теней (ЛП) - Маккаммон Роберт Рик - Страница 58

Голуби зашевелились в стропилах. Остатки фермерского сена трещали под ногами.

— Меня никогда раньше не целовали, — сказала Сьюзен. — Ты бы хотел поцеловать меня?

Он хотел и сделал это.

Это был подходящий момент: оба чувствовали это во взглядах друг друга, в долгих прогулках и жарких прикосновениях рук. Возможно, под бдительным присмотром Эмброуза Солсбери этого бы никогда не произошло, но карлика здесь не было, и Сьюзен раскрыла свои объятия, чтобы привлечь Адама.

Руки действовали неловко и неуверенно, пока он пытался расстегнуть ее платье. Но вскоре его бледное тело коснулось ее теплой шерсти. Стесненная и сконфуженная, Сьюзен не сразу решилась обнажить свою грудь — два меховых холмика с застенчиво выглядывающими сосками. Оба были возбуждены до предела и сошлись в жарких объятьях, забыв о неловкости и волнении. Это был их первый опыт, поэтому длился он совсем недолго. Когда Адам повернулся и лег спиной на сено, Сьюзен обвилась вокруг него, и они замерли, тяжело дыша. Сердце Адама бешено заколотилось, а затуманенный взгляд остановился на воркующих в стропилах голубях.

Они не говорили об этом, но оба прекрасно понимали, что такие встречи должны оставаться тайной для всех остальных. В противном случае строгий Солсбери позаботится о том, чтобы они больше никогда не оставались наедине.

Время шло. Май постепенно перетек в июнь, затем в июль. Несколько раз Адам и Сьюзен улучали момент и выбирались на долгие прогулки, в конечном итоге приводившие их к заброшенному дому или уединенной поляне. Если Солсбери или кто-то из труппы что-то подозревал, то никто не выносил это на всеобщее обсуждение.

Однажды после вечернего представления в середине августа в деревне Чешем в двадцати милях к северо-западу от Лондона Адам вышел из шатра, одетый в свой костюм Доминуа, и столкнулся с фигурой, выскользнувшей перед ним из глубокой темноты.

— Простите меня, — произнес мужчина. У него был такой изысканный акцент, какого Адам никогда прежде не слышал. — Можно вас на пару слов?

Изо рта мужчины выглядывала черная глиняная трубка размером с кулак. В свете висящего рядом фонаря Адам смог разглядеть точеное лицо с волевым подбородком под коричневой треуголкой. Одежда мужчины была того же цвета. Пышные оборки его белой рубашки были оторочены бледно-голубым. По прикидкам Адама, ему было около пятидесяти лет.

— Занимательное было представление, — сказал мужчина, прежде чем Адам успел ответить. — У вас есть другое имя? Кроме Доминуса.

— Я собирался на ужин, — нехотя ответил Адам. — Я рад, что вы насладились представлением, но если вы извините меня, я бы…

— Меня зовут Гэвин Флей. Я из Лондона. — В воздух поднялось ароматное облачко дыма. — Я проезжал мимо по делам и случайно увидел ваше представление. Оно стоило своих денег.

— Спасибо, сэр. Я ценю ваш комплимент, но теперь, если вы не…

— Вы когда-нибудь бывали в Лондоне, молодой человек?

— Что? Нет. Сэр, представление окончено.

— Не думаю. — Мужчина издал легкий смешок, и благодаря акценту даже он звучал утонченно. — Я полагаю, что для вас… представление только начинается. Сколько вам лет?

Почему он спрашивает? — нервно подумал Адам, но вслух сказал:

— Пятнадцать.

— Ах! Вы очень высокий для своего возраста. Я предположил бы, что вам не меньше восемнадцати. Но пятнадцать… на самом деле это даже лучше.

— Лучше для чего?

— Для моих интересов. — Флей потянул за трубку и выпустил еще одно маленькое облачко, проплывшее мимо лица Адама. — Я хорошо плачу, а мой опыт бесценен. Вы относитесь к тому типу людей, которому я очень импонирую.

— Что же это за тип людей, сэр?

Флей слегка наклонился вперед. В его серьезных глазах заплясали отблески фонаря.

— Другой, — загадочно произнес он. — Заметный, если говорить о ваших, скажем так, физических характеристиках. Да, пятнадцать лет — это даже лучше. Могу я спросить, ваши родители здесь, поблизости?

— Я сам по себе, сэр, и я не понимаю, к чему вы клоните. Позвольте мне пройти, потому что мне пора на ужин.

— О, конечно. Но, пожалуйста, возьмите это. — Мужчина достал из кармана маленькую карточку и сунул ее в руку Адама. — Здесь мой лондонский адрес. Когда это шоу вам надоест — а это со временем обязательно произойдет, — вспомните эту встречу. А до той поры сохраните мою визитку и подумайте о том, чтобы как-нибудь наведаться в Лондон. Я могу обещать вам очень интересную экс…

— Кто этот джентльмен, Адам? — прозвучал голос рядом, и в нем отчетливо слышался холодок. Леди Индиго неслышно подошла к Адаму сзади и положила свою синюю руку ему на плечо. — И что за дела здесь ведутся?

— Никаких, мадам, — сказал Флей, почтительно склонив голову. — Мы просто познакомились. — Он приложил палец к полям своей треуголки. — Желаю вам доброй ночи… Адам. А вашему увлекательному шоу — удачи.

С этими словами он развернулся и направился к экипажу, который, вероятнее всего, арендовал в деревне.

— Что это было? — спросила Леди Индиго, когда Флей достаточно отдалился.

— Ничего, насколько я могу судить.

— Хм. Что ж, лучше остерегайся людей, которые подходят к тебе, когда шоу заканчивается. Это случается не очень часто, но все же следует держать ухо востро.

— Но… зачем он приходил?

— А разве не очевидно? Знаешь ли, существуют люди, которые готовы заплатить нам за нечто большее, чем просто шоу. Но… мое воспитание не позволяет мне говорить об этом в подробностях. Пойдем. Ужин стынет.

Адам кивнул и последовал за Леди Индиго к поварскому фургону, однако его пальцы быстро убрали визитку Флея в карман штанов под мантией Доминуса. Он не собирался воспользоваться приглашением этого человека, но его грызло любопытство, и он хотел поподробнее изучить адрес под хорошим освещением. Затем он намеревался выбросить карточку, так как для него она не имела никакого значения.

Но он этого не сделал.

На визитке было написано:

«Дом сто тридцать три по Хайтауэр Лейн.

Гэвин Арчибальд Флей

Изысканные изделия из кожи»

Я полагаю, что для вас… представление только начинается, — сказал он при встрече. Что это могло значить?

Размышления ни к чему не привели, и он отложил визитку в сторону, чтобы продолжить представление, к которому привык, и насладиться зловещим выступлением Доминуса.

Наступило утро в конце августа, когда караван выехал на поле на окраине города Чоптом, где добывали олово. Когда дела были улажены, Сьюзен взяла Адама за руку, и они пошли на прогулку. Солнце пригревало, но не жгло, у ног на траве то тут, то там, вспархивали желтые бабочки. На дереве каркала ворона, ей вторила другая. Утро было наполнено умиротворением.

Внезапно Сьюзен взяла Адама за руку и спросила:

— Ты любишь меня?

Вопрос едва не заставил его пошатнуться, но он продолжил идти легким шагом, а на лице осталась полуулыбка, которую он носил так же искусно, как мантию Доминуса.

— Да, — ответил он, хотя в сердце у него было пусто. Знал ли он вообще, что такое любовь? Он не представлял себе, как она должна ощущаться. — Да, — повторил он, как будто боясь, что с первого раза она не расслышала. На самом деле он боялся, что первый ответ прозвучал слишком сдавленно и неуверенно.

Еще некоторое время они шли, ее меховое тело прижималось к Адаму. Сьюзен смотрела под ноги, как будто с каждым шагом возрастала опасность провалиться в трясину.

— Я ношу твоего ребенка, — наконец сказала она.

Адам глубоко вздохнул, и она восприняла это как такое же восторженное волнение, какое испытывала сама. Она продолжила:

— Это будет чудесно, Адам! Нам не нужно оставаться в шоу. У меня есть накопления. О, Адам, мой Адам! Теперь для нас начнется новая жизнь! Какое же это чудо!

Он остановился и посмотрел на нее. На тысячи тонких волосков, покрывавших ее щеки, лоб, подбородок, окружность рта. Теперь она иногда позволяла ему подстригать их. Она посмотрела на него широко распахнутыми глазами, полными любви и надежды, а сын Черного Ворона в этот момент чувствовал внутри себя холод неподвижного камня.