Недотрога (СИ) - Невинная Яна - Страница 17

Комментировать не стал, тем более одолели звонки и причастные к клубу люди, и пришлось на них отвлечься. Уже ближе к вечеру отвез домой Таю, намеренно держась отстраненно и напоминая себе постоянно о том, что должен отомстить притворяющейся паинькой стерве. Она, кажется, и в самом деле приболела, но ничего — соберется и выступит, никуда не денется.

Спустя несколько часов подъехал к ее дому, быстро глянув на светящееся окно ее квартиры. Вроде бы кухня. А в ней какие-то силуэты. С кем это она? Вообще-то узнать обстановку можно было по телефону. Я так и собирался сделать, но какая-то неудержимая сила будто магнитом притягивала сюда и не давала оставаться дома. Я задыхался от непонятного чувства — то ли тревоги, то ли нетерпения, и не мог работать, сосредоточиться, не находил себе места. В итоге пришлось сдаться и сесть за руль.

Подойдя к группе парней, оккупировавших две скамейки возле подъезда, я поприветствовал их и спросил:

— И как оно?

Навстречу мне подорвался долговязый типок в кепке с подобострастием в глазах и дергаными движениями. Такой за деньги что угодно сделает. Чем я и воспользовался, наняв эту кодлу.

— Да слышь, шеф, ничего не получилось. Тут такое дело. Мы пошумели немного по батареям, когда девчонка начала скрипку мучить, она и заткнулась. А потом хотели к ней нагрянуть, это, ну, как его, — он почесал за ухом, сплюнул на землю, сдвинул кепку на затылок, — попугать, как вы просили. Но она сама вышла в магазин, пошла за хавчиком, что ли. Тут мы подумали, что, опа, удачный момент, а потом какой-то чепушило подкатил и нам помешал. И они вместе в квартиру пошли, он до сих пор не вышел. Вот такая шняга.

— Что за чепушило? — нахмурился я, глядя на часы. Час ночи. Ни хрена себе. Час ночи, а у нее какой-то левый мужик. Метнув взгляд на окно, заметил в нем двух людей. Стоящих в обнимку. Внутри будто что-то взорвалось, перед глазами полыхнуло красным, и лыбящийся рядом парень, видимо испугавшись, отшатнулся.

— Н-не-е знаю… но я могу, если надо. Он на этой тачке приехал, — указал он куда-то в сторону, — и в ней сидел, пока Тайка не подошла. Мы потом уже вспомнили, тачила-то приметная, вся покоцанная какая-то.

Молча кивнув, я достал деньги и сунул довольному парню.

— Продолжайте следить и не давайте ей расслабляться. Чуть что, сразу звоните. Особенно когда будет приводить мужиков.

— Ништяк, шеф, ее квартира без присмотра не останется.

— Тогда сообщите мне, когда этот мудила свалит.

— Будет сделано.

Попрощавшись, я отошел к машине неизвестного визитера Таи, обходя ее по кругу и фотографируя номер, а потом отсылая нужным людям, чтобы пробили этого любителя ночных визитов. Будь я проклят, но внутри всё продолжало дрожать от дикого приступа ярости, бешеное желание броситься наверх и растащить слившихся в объятии любовников разрывало на части. Шлюха уже нашла себе нового спонсора, а о старом не вспоминает. И если так дальше пойдет, то рыбка может сорваться с крючка, польстившись на другую наживку. Зачем выступать в клубе, если гораздо проще сделать то, к чему привыкла? Раздвинуть ноги, получить деньги. От представших в воображении грязных картинок замутило.

Так-то, Алиночка, не разбираешься ты в людях… Какая там влюбленная в меня дурочка? У этой дряни только деньги на уме.

Словно материализовавшись из моих мыслей, позвонила Алина. Добегалась, красавица. Срочно едут с Саранским в больницу, а меня попросили посидеть с их дочкой, моей крестницей. Мелкая любила у меня гостить. Тем более что Илона после серьезного разговора куда-то испарилась, поэтому с радостью проведу время с малышкой, которая всегда заряжала позитивом. Хоть отвлекусь.

— Суворов, только не вздумай кормить мою дочь фастфудом! — то ли попросила, то ли пригрозила Алина, и на ум мне пришла идея, как совместить приятное с полезным. Как переманить продажную Таисию Вознесенскую к себе и оторвать ее от нового любовника.

Надо только дождаться утра.

Наутро меня снова разбудил телефонный звонок. Очнулась я с тяжелой головой и заложенным носом, да и спала плохо, поэтому сонно и недовольно что-то буркнула в трубку.

— Тая, тебе еще хуже?

Хрипловатый с ленцой голос Суворова прошелся лаской по вмиг встрепенувшемуся телу, меня окатило теплой волной, и внутри родилось приятное щекочущее ощущение. Казалось, что он рядом, заботливый и готовый тут же приехать, если нужен мне. А как произнес мое имя… С нежностью. В его устах оно звучало по-особенному. Как-то необычно. Я к такому не привыкла. И не стоило бы привыкать. Но как удержать свое желание быть окутанной вниманием этого мужчины?..

— Э-э, ты тут?

— Ах… да… Извини. Я только встала. Что, уже пора ехать?

— Я спросил, как ты себя чувствуешь.

— Да нормально, поправляюсь. Спасибо. Так мне собираться? Сколько времени?

— Рано еще. Извини, что разбудил. Просто тут кое-что произошло, и я сразу же подумал о тебе. Алина, короче… загремела в больницу, положили на сохранение до родов. Допрыгалась, стрекоза наша. А дочку старшую мне Саранский подкинул, я ее крестный. С горем пополам уложил вчера малую, а как проснется, потребует нормального домашнего завтрака. А у меня, как назло, домработница задерживается. Я без нее как без рук. Так вот вспомнил, как ты отлично готовишь. Думал попросить тебя по-быстрому что-то сварганить и порадовать ребенка, но, если ты больна, лучше отлежись. Мы справимся, поедем в кафе какое-нибудь… Или пожарю ей яичницу с беконом. Короче, придумаю что-нибудь. Не хочу тебя напрягать…

— А сколько девочке?

— Насте пять лет. Такая же активная, как и ее мать.

— Я приеду, Максим. Только приготовлю быстро что-нибудь и выезжаю.

— Пришлю машину.

— Не надо. Оплатишь мне такси.

— Договорились. Спасибо, Тая.

— Не за что. Пока, Максим.

— Можно Макс.

Оттого, как он снова произнес мое имя, я чуть не растаяла прямо на месте. Долго сидела в какой-то прострации, пытаясь понять, что же сейчас произошло. Возникло ощущение, что в меня кто-то вселился и поговорил моим голосом, или же Суворов владеет гипнозом. Куда я собралась? Зачем? Почему по первому зову Макса бегу сломя голову?

Отлично готовлю. Как же! Куда я вляпалась? Нужно срочно что-то придумать! Я так быстро ответила на просьбу Макса согласием, даже мысли не допустив, что не справлюсь. По сути, и вариантов не было. Отказать ему, чтобы он обратился к кому-то другому? Разве я могла это позволить? Разве могла позволить другой занять мое место? Ужасно… вот так просто и быстро я признала, что Суворов мне необходим…

Никогда я не собиралась с такой ошеломительной скоростью. Набрала первый попавшийся номер из списка контактов, — однокурсницы, которой одалживала книгу. Дорогая, редкое издание по истории музыки. На самом деле давно забыла о нем. Попросила срочно вернуть антиквариат, взамен пообещав одолжить несколько других, которые раньше не хотела ей давать. Но сейчас готова была на всё. Попросила Лизу заехать в хорошую кофейню и купить что-то на завтрак — сырники, оладьи, сладкие соусы. Никогда еще так тепло не разговаривала со знакомыми и не изобретала способы соврать. Для меня это всё было в новинку, но азарт, бурлящий в крови, как будто давал невидимого пинка. Я твердо шла к своей цели — в очередной раз увидеть Суворова, угодить ему, порадовать.

Обычно меня мало волновал внешний вид, достаточно было того, что я оставалась довольной строгим нарядом и аккуратной прической. Но сегодня мне казалось, что выгляжу как-то немодно, что ли, словно застряла в одном образе и не могу из него выбраться, и этот образ крайне непривлекателен для мужчин. Притом меня совершенно не беспокоило вчера, что я предстала перед Славой измученная, неприбранная и болезненная. А ведь я так презирала девушек, одержимых своей внешностью. Во что же превращаюсь сейчас, выволакивая все самые нарядные платья в центр комнаты и примеряя одно за другим? И кружась перед зеркалом, стараясь одеться как можно более женственно?

Всё не то, всё как будто из прошлого века, такое нравится моим преподавателям, которые видят прилежную скрипачку, я же хочу предстать перед Суворовым совсем другой… Но какой? Обольстительной, чтобы увидеть восхищение в его глазах? Соблазнительной, чтобы ему захотелось коснуться меня и сорвать платье? Во рту пересохло, глаза заблестели диковатым блеском, а сердце рвалось из груди.