На грани развода. Вернуть любовь (СИ) - Невинная Яна - Страница 14

– Даже так? – четко улавливая намек, улыбаюсь я. – Ну, я тоже сегодня кое-что приготовил. Закрой глаза.

– Подарок? – сразу же загораются глаза Ксюши, а лицо озаряет широкая улыбка. – Покажи быстрее!

– Закрой глаза и протяни руку, – настаиваю я, и она слушается, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.

Я достаю из кармана пиджака бархатную коробочку и, достав платиновый браслет, аккуратно надеваю его на ее тонкое запястье. Улыбка Ксюши становится еще более сияющей, когда она открывает глаза и видит, что именно это за браслет.

– Глеб… – выдыхает она, широко раскрытыми глазами глядя на новое украшение. – Я же хотела именно его! Ах ты жучара, неужели смотрел мою историю в браузере?!

– Как будто я когда-либо брал твой телефон, – не удерживаюсь от закатывания глаз. – Всего лишь случайно увидел, когда ты просматривала сайт. Я же рядом сидел.

– Ну ладно, прости, – целует меня благодарная жена. – Спасибо большое, мой внимательный мужчина! Ты настоящий волшебник!

– Кстати, об этом, – усмехаюсь я. – Там есть гравировка с внутренней стороны.

Ксюша нетерпеливо снимает браслет в форме обруча с руки и восхищенно ахает, увидев надпись «Always». Да, ее любовь к вселенной Гарри Поттера с возрастом не угасла.

– Это же лучше названия факультета? – интересуюсь у нее вкрадчиво, потому что изначально задумал написать там «Слизерин».

Так уж вышло, что у моей блондиночки самым любимым персонажем является выпускник и декан этого факультета Северус Снейп, ему же и принадлежит фраза «Always». Хотя я, в отличие от своей жены, считаю его не романтичным влюбленным с трагичной судьбой, а идиотом, который бездарно упустил свой шанс замутить с понравившейся девчонкой.

– Лучше всего, что можно было здесь написать, – любовно проводя пальцами по надписи, шепчет Ксюша, а потом снова целует меня, на этот раз с куда большим энтузиазмом.

– Ну все-все! – отстраняю ее со смехом. – Не забывай, что мы не одни. Мама сейчас придет. Уверен, она столько времени торчит в ванной, потому что залипла на своем отражении в зеркале.

– Я бы не удивилась, - хмыкает Ксюша, снова надевая браслет. – Пойдем на кухню, будешь резать салат, пока я сервирую на третью персону. Уверена, твоя мама не станет есть горячее, учитывая ее последнее увлечение.

Я люблю свою мать, но иногда ее помешанность на внешности выходит за рамки, и это нереально бесит. Вместе с инфантильностью, безответственностью и любовью к драматическим сценам. Месяц назад она объявила, что становится сыроедом, чтобы сохранить молодость. И это при том, что она отлично выглядит даже без таких радикальных мер, посещает спортзал, у нее есть диетолог и отличный косметолог, не говоря уже о хирургических операциях по подтяжке кожи и бог знает чего еще! Однако, чем старше она становится, тем хуже воспринимает собственный возраст и «угасание» как она это называет.

Нарезаю ей салат из овощей, оставляя его без соли и заправки. Не понимаю, как можно есть такое, отказавшись от одной из самых огромных радостей жизни, а именно – вкусной еды. Пахнет в кухне просто умопомрачительно, потому что у нас сегодня, похоже, настоящий пир. У меня уже слюнки текут, потому что обед был давно и я голоден, как волк. Дорезав салат, несу его на стол и только успеваю налить себе воды, как в комнату вбегает мама, находящаяся в состоянии полной истерики. Слишком привычный с детства вид, чтобы он обеспокоил меня, потому что она склонна раздувать из мухи слона.

– Что это?! – размахивая градусником в воздухе, орет она, глядя то на меня, то на Ксюшу. – Это ваше? Вы вообще в своем уме?!

Да что там такого, неужели у нее температура сильно поднялась? Кинув взгляд на Ксюшу, вижу, что она побледнела, и это становится первым сигналом для тревоги.

– Ксюш, о чем она? Ты понимаешь? – спрашиваю ее, но она не отводит взгляд от разъяренной мамы.

– Вы два идиота! – кричит та. – Как вы могли такое допустить?! Какой, к черту, ребенок, когда было ясно сказано, что дети вам не нужны? Или вы оба настолько безответственные, что залетели?

«Залетели? Ребенок?»

Постепенно до меня начинает доходить. Я смотрю на предмет, которым размахивает мама, и понимаю, что так выглядят не только градусники, но еще и тесты на беременность, которые я видел в кино. Какого черта здесь происходит?!

Ксюша

Оглушающая тишина прерывается только шумным дыханием моего мужа, который медленно идет ко мне, прожигая взглядом. Временно его мать исчезает из нашего поля зрения. Мы забываем о ней. Смотрим только друг на друга. И между нами создается невидимый тоннель, отсекающий нас от внешнего мира.

– Ксюша, что это? – спрашивает почти шепотом, глухим, надтреснутым голосом, в котором я подмечаю призрачную надежду. Надеется, что я отвечу что-то иное кроме правды?

В горле комок, мешающий дышать и говорить. Поэтому я могу только сипеть.

– Это… это…

Откуда этот неведомый страх? Почему момент, который в обычных семьях является самым радостным и триумфальным, у нас напоминает предвестие катастрофы, полного крушения нашего брака? Почему?

– Ты беременна? – смотрит на живот, и я прикрываю глаза, неосознанно складывая руки на нем в инстинктивном защитном жесте. Сердце бьется бешено, жар приливает к щекам, а по позвоночнику ползет холодная волна.

– Она беременна, ты же видишь две полоски! Тест я нашла в мусорном ведре в ванной! – обвиняюще заявляет свекровь, эта шумная, беспокойная и беспардонная женщина, которая навсегда испортила самый главный момент нашей семейной жизни.

Глеб поворачивает голову и требовательно кивает матери на дверь.

– Мама, тебе лучше уйти. И впредь не советую тебе шариться по чужим ванным комнатам.

– Я хотела как лучше! – возмущенно трясет она головой и кидает тест на журнальный столик. – Я уйду! А вы разбирайтесь с этой проблемой сами! Это безответственно, Глеб! Как ты мог? Почему ты не подумал? Как? Я…

Ее речь бессвязная и совсем мне непонятная. Пытаюсь вычленить главное, но ничего не получается, потому что у меня не вяжется ее реакция с нормальной реакцией бабушки на собственного внука или внучку.

Что с того, если я беременна? Что в этом страшного? Она же сама мать. Почему же мне отказано в таком праве? И только ли наша семейная позиция чайлфдри, о которой знают все окружающие, объясняет ее странное поведение?

Глеб провожает мать и возвращается в гостиную, где я уже сижу рядом с журнальным столиком, гипнотизируя тест невидящим взглядом. Маленький пластик, всего две полоски – и столько значения. Масштабы не осознать умом. Это всё не уложить в голове. Я сама не готова признать собственную беременность и дать оценку своей будущей жизни, а от меня уже требуют полного понимания и отчета!

Вскидываю взгляд на Глеба и вижу бледное лицо и поджатые губы, стиснутые до тонкой полоски. Он напряжен и тоже не сводит с теста взгляда.

– Что мы будем делать? – задает вопрос, который заставляет меня оцепенеть.

Ответ, по идее, один. Рожать. Только если мы – нормальная семья. Но, видимо, это не так.

– Что ты имеешь в виду?

– Ксюша, мы с самого начала обговорили, что мы не заводим детей. Как это вышло? – задает строгий вопрос, не выпуская меня из цепкого зрительного плена, пробирающего до костей. Мне отчего-то очень неуютно. Как на допросе.

– Я пропустила прием таблетки. Сама не знаю, как так получилось. Был напряженный период, я была на взводе, – продолжаю оправдываться, мелко перебирая руками, Глеб по-прежнему возвышается надо мной, на вид не готовый понять меня.

На лице ни капли сочувствия или желания вникнуть в проблему, только каменная маска. Как будто говорю с неживым человеком, чужаком, а не любящим мужем.

– Ты сама сделала его напряженным. Я просил подождать, дать нам обоим время на адаптацию, возможность спокойно влиться в бизнес, но ты требовала и требовала внимания! Знаешь, почему приехала мама? – впивается в меня взглядом, наконец проявляя живые эмоции, только я им уже не рада и прилипаю спиной к спинке дивана, мотаю головой в отрицании.