Каменное сердце генерала (СИ) - Пульс Юлия Александровна - Страница 34

Таура смеялась и смотрела на огонь с вожделенным восхищением. Я глянула в сторону шатра и обомлела. Тогда сразу поняла, что произошло нечто страшное. Невидимый враг начал поражать эсперов одного за другим. Они пытались встать со своих мест и тут же падали обратно, будто мухи.

Я вырвалась из живого круга, споткнулась и упала на спину. Перевернулась на живот и закричала:

— Кайс!

Он вдохнул дымный воздух и сапфировые глаза закрылись. Рухнул на землю, как и остальные.

Я хотела подскочить и подбежать к эсперам, но кто-то припечатал меня ногой к траве.

— Попалась, мразота! За все теперь ответишь! Не спасет тебя твой генерал!

Я успела лишь на миг обернуться. Резким движением тетка Кара перевернула меня на спину, обвила плетку вокруг моей шеи и начала душить. Задыхаясь, я до крови раздирала кожу ногтями, в попытке скинуть с себя тугую удавку. Смотрела в страшное лицо старухи и мой кошмар отражался в ее холодных глазах. В ушах зазвенело от диких криков. Я начала медленно погружаться в небытие, в груди горело с такой невыносимой болью, будто в горло залили вулканическую лаву. На глаза навернулись лужи слез, через которые весь окружающий мир поплыл. Может, так и выглядит страшный путь в Нижний Ханаан, и сгорать мне теперь вечность заживо в его котлах?

Но когда я уже смирилась с кошмарной участью умереть от рук проклятой надзирательницы, плеть ослабла и сползла с моей шеи. Легкие задышали, и я зашлась кашлем, попутно стирая слезы с глаз.

— Таура что-то бросила в костер! — крикнула моя спасительница и протянула руку. — Скорее! Надо бежать! — я вцепилась в запястье Каспианы и поднялась на ноги, чувствуя неимоверную слабость во всем теле.

Но о себе я уже не думала. Увидела прибитую камнем по голове Кару, лежащую в луже собственной крови. Отшатнулась и бросилась в сторону шатра, где обнаружила бесчувственного Кайса, лежащего у ножки стола.

— Очнись! Умоляю! Очнись! — рыдала в голос и отчаянно била его по щекам.

— Оставь! Бежим! Они сейчас придут! Смотри! — оттащила меня Каси от эспера и указала на Тауру, что спокойно стояла у костра с зажженным факелом в руках и победоносно улыбалась.

— Что ты натворила?! — со злости я ринулась к белокурой девушке, и она тут же изо всех сил подбросила факел в воздух. Мигающим маяком он засветился в небе, и я поняла, что так она подала сопротивлению знак нападать.

Не было времени выяснять отношения с Таурой. Все пленные и мерцающие кинулись врассыпную с не стихающими криками.

— Бежим в загон! Надо увести наших мужчин отсюда!

— Я не могу зайти! Они меня покусают, — пропищала от страха Каспиана. Попятилась назад и я выпустила ее руку из захвата. Побежала вперед и уже у забора упала, подкошенная нарастающей слабостью.

Небо озарилось, и я подняла взгляд. Туча горящих стрел смертоносными жалами обрушилась на животных. Амфисеры загорелись, а меня оглушило их предсмертными змеиными стонами.

— Верба! — крикнула и протянула руку через щель в заборе. Но было уже поздно спасать зверей. Они сбились в кучу, свернувшись кольцами, и горели заживо на моих глазах.

Я в ужасе откинулась на спину и попыталась встать, но порыв ветра снова принес проклятый дым и швырнул его в мои легкие.

Стрелы накрыли не только загон, но и палатки с хижинами. Вокруг все пылало, когда в лагерь ворвались всадники на лошадях с длинными копьями в руках. Я из последних сил поползла к центральному шатру и вдруг застыла, увидев Каспиану, склонившуюся над бесчувственным Орханом. Она кричала и звала меня на помощь, но взамен явился всадник в красном плаще с широким капюшоном, приблизился к эсперу и, не спешившись, вогнал острие копья в сердце Орхана. Поскакал дальше, подло протыкая одного спящего эспера за другим.

На грани обморока я даже вскрикнуть не сумела, когда повстанцы плотным кольцом окружили шатер, где лежал мой Кайс. Последние крохи сил вышли из моего отравленного дымом тела, разум помутился, а взамен пришли пустота и темнота.

Где-то на задворках туманного подсознания я все еще была жива, но лучше бы погибла на кровавом побоище. Образ горящей в жадном пламени Вербы сводил с ума, лишал остатков разума. Она смотрела на меня невинным молящим взглядом, взывала новую хозяйку о помощи, но я оказалась слишком слаба. Кровь эспера во мне сыграла злую шутку. Пусть и не сразу, но проклятый ядовитый дым свалил с ног. Не успела никому помочь. Отдала Кайса безжалостным красным капюшонам. Где он? Что теперь с ним будет? Жив ли еще?

«Глупая. Привела доброта тебя к беде», — вышла из тумана сознания мудрая старушка Ваакри. Посмотрела на меня с укором, замотала головой, — «дуреха моя», — улыбнулась снисходительно, словно дитя неразумного, но любимого отчитывала.

— Я не хотела, — зашевелились онемевшие пересохшие губы, и что-то будто лопнуло в груди.

Сердце загремело, как обезумевшее, в висках раздался страшный гул. Чувства вернулись, нахлынули пронизывающей насквозь холодной волной боли. Выбивающий воздух из легких разряд промчался по венам. В кожу будто вонзился рой ос, оставляя в мягкой плоти смертоносные жала. И я бы закричала во весь голос, да только горло пересохло пуще Ваниийской пустыни Саэроса. Теплая влага выступила из щелей прикрытых век и утопила ресницы в соленой воде. Капли сорвались с уголков глаз и скатились к вискам, затерявшись в волосах. Тогда я поняла, что лежу на спине на чем-то твердом и холодном, покачивающимся в разные стороны. Тошнота горькой желчью подкатила к глотке.

— А с этой что? — гул в ушах прорезал мужской хриплый голос.

Кто-то рядом жалобно всхлипывал под лязг металла и топот копыт. Спертый запах сырости до противного въелся в ноздри.

— Головой наверное стукнулась, — отозвался другой и я затаилась, стараясь почти не дышать, чтобы не выдать, что уже очнулась.

— Видел браслет на ней крылатый? Шлюха эсперовская! Почему сразу ей горло не перерезал? — чужая злоба хлестко опалила, зародив в душе первобытный ужас. Такого дикого страха я даже при захвате Изумрудной обители не испытывала. Живот затвердел, будто камней в брюхо насыпали. Зубы сжались, а язык прилип к нёбу.

— Мастер велел живой доставить.

— Судить будут?

— Или пытать, — заржал хриплый. — Я бы ей занялся. Сочная бабенка, — противно присвистнул.

Все мое нутро похолодело, сердце пропустило удар. Резко подкинуло и ударило затылком о что-то твердое. Открыть бы глаза и посмотреть страху в лицо, но ужас сковал веки намертво. Где же дар эспера, когда он так нужен? Почему внутри так пусто и темно? Неужели моя жизнь окончится в невыносимых муках?

— Стреноживай кобыл! Дальше пешком!

— А эту кто понесет?

— Я возьму!

Я ощутила, как повозка остановилась и осмелилась немного приоткрыть глаза. Было темно и сыро. Запахло керосином, и мрак вдруг рассеялся огнем факела в чьих-то руках. Озарил прутья клетки, в которой когда-то Кайс привез меня в лагерь. Девушки, что ехали со мной рядом, застонали, умоляя их отпустить.

— Я из сиятов! Вы не имеете право…

Узнала я голос Каспианы и окончательно распахнула глаза. Привстала на локтях и вжалась спиной в прутья клетки.

— О! Ожила! Смотри-ка! — едва не поджег мне волосы мужчина, снаружи тыкнув факелом в лицо. Прищурившись, со злостью оскалилась загнанным в угол зверем. Рассмотреть повстанца не получилось. Нависающая ткань капюшона скрывала глаза мужчины. Виднелся лишь кончик острого носа и слащавая улыбочка на потрескавшихся до кровавых ран губах.

К нему подошел второй в такой же красной мантии и стянул с головы капюшон. Молодой еще совсем, юнец прыщавый, щуплый и рыжий, а в руках окровавленное копье.

Передернувшись, я засучила ногами, еще сильнее вдавливаясь спиной в прутья. Вокруг большой каменный мешок сырой пещеры, по стенам которой стекали ручейки воды и сбивались в лужи под ногами. Со мной в клетке кроме Каспианы сидели еще трое — мерцающие из войска Таира. Перепуганные до смерти, они забились в угол, отчаянно обнявшись. Я перевела с них взгляд и увидела целую вереницу из запряженных коней и клеток, закрепленных на повозках с большими деревянными колесами. Ни одной пустой! Спасители сходу лишили свободы всех пленных.