Шестеренки судьбы (СИ) - Литера Элина - Страница 7

* * *

В Бутен мы плыли открыто, купив билеты третьего класса на маленькое судно. В третьем классе едут те, у кого документов обычно не бывает. Мы могли бы купить приличную одежду и взять билет во втором, но отсутствие нужных бумаг закрыло эту возможность. Пришлось терпеть попутчиков. Первому же, кто попытался меня позадирать, Стив вывернул руку, а я показательно нагрела кончик крюка, на котором висел гамак. Хоть источник в Серонте был хиловат, какую-то магию я подкопила. Больше нас не трогали.

Сняв комнату в Бутене, Стив велел мне сидеть тихо и никому не открывать. Вечером он вернулся с большим узлом поношенной, но все еще хорошей одежды: серые балахоны и большие темные покрывала, в которые заворачиваются женщины некоторых племен.

— Ты хочешь, чтоб мы с Риви возвращались как женщины? — Да, как мои женщины, — подмигнул этот охальник. — Но почему? разве нельзя, как сейчас? — Если Риви такая фигуристая красотка, как описал ее отец, под парня ее не нарядить. Вы будете моими наложницами.

Я поперхнулась тягучей белой сладостью, кулек которых купил для меня Стив, и тот довольно захохотал. — Да не дрейфь, сеструха. Ну хлопну я тебя разок по… все, все, понял, не надо подушкой! Да пошутил я, здесь руки распускать прилюдно не принято. Будете рядом держаться, и от меня ни на шаг. — А как же язык? и акцент? — Это наряды пустынников. Они разные бывают, и языки у них разные. Многие по-здешнему и не говорят, только руками машут.

Осталось дело за малым: найти Риви и вытащить ее оттуда.

Четыре дня я сидела в комнате и выла от скуки. Я перестирала и перечистила всю одежду, в которой мы будем возвращаться, и всю свою, и даже рубахи Стива и штаны, что его — наконец-то! — смутило. На третий день мне стало совсем нечего делать, и я лежала на кровати, вычерчивая в голове схемы механизмов для ловли пиратов на палубе. Стив зашел после полудня, забрал с собой одежду пустынника, подмигнул и снова ушел. Вернулся он под вечер, принес еду и предупредил, что ночью его снова не будет. Значит, нашел, у кого сведения о кораблях.

Утром Стив снова отвернул меня к окну и плескаясь в тазу сообщил: — Женщин с "Веселого Тритона" было семеро, но светлые волосы у двоих. Одна у местного начальника за городом, в оазисе. Там стены высокие, охрана, не подступиться. Даже не знаю, что делать будем, если это Риви. Вторая сейчас в "Северных цветах", это что-то вроде варьете и веселого дома сразу. Три раза в неделю девицы там пляшут, поют, на разных бренчалках играют, а один день самые богатеи покупают специальную монету и по ней входят, чтоб с плясуньями побаловаться.

Я с силой выдохнула. — Слуш… мы ж давно знаем, что баб сюда не вышивать возят. Обеим светловолосым, считай, везуха. Одна в богатом доме при одном мужике, вторая хотя б не в портовом кабаке, где по пять мужиков за ночь. — Тебе б такую везуху, — процедила я. — Ну что ты… — Ты не понимаешь? Если б я не переоделась в мужское, если б я ехала в платье, это я бы сейчас была в портовом кабаке, я! Мне, чтоб мачту обрушить, все равно надо было близко подойти, меня бы все равно увезли!

Я зашмыгала носом, Стив оказался рядом, и судя по мокрой рубахе, напялил ее не вытираясь. Он неловко обнял меня, я уткнулась ему в плечо, и рубаха стала еще мокрей.

Отплакавшись, я нашла кувшин, где оставалось еще немного воды и умылась. — Извини. Я все время думаю, что меня только чудо спасло. Если б я ехала в платье. Если б меня раскусили, пока везли на остров. На острове… даже думать страшно. — Вот и не думай. Смотри, что я в доме того паука прихватил.

Стив вытащил камень в металлической оправе, от которого несло магией. — Накопитель? — Ага, причем хорошо заряженный. Их там несколько валялось рядом с бумагами, авось не хватится, а нам пригодится. Если что, умеешь вытягивать магию? — Умею. Здорово. Эх, если б у меня такой был на корабле… — Брось. Ты сейчас здесь, и главное, делай, что я говорю, и я тебя в обиду не дам. А Риви… Пойдем сегодня вечером в эти "Цветы". Ты будешь моим слугой. — Угу… Хорошо.

Мы петляли по улочкам, но на подходе к "Северным цветам" взошли на пригорок, и я совсем недалеко увидела море. Рядом с заведением было два здания с узкими высокими башнями, наверху которых чернели маленькие круглые оконца.

У входа Стив дал золотой и вознамерился пройти внутрь. Охранник остановил его, что-то сказал и показал на меня. Стив изобразил руками, что я слишком низок, чтоб за меня платить. Охранник покачал головой. Стив скривился. Охранник нахмурился. Стив вытащил еще золотой и бросил на меня картинно злой взгляд. Мы прошли внутрь.

Мы пришли одними из первых и заняли хорошие места на подушках, раскиданных по полу. Стив вытащил еще два серебра и взял нам по плошке какого-то терпкого питья.

Южная ночь упала быстро, вот только что еще лился свет, и вдруг темно. Началось представление. Семь девушек вышло в танце, они изящно крутились, поводили плечами и бедрами, и со всех сторон слышалось щелканье языками и гортанные переговоры, выражавшие страстное одобрение. Все девушки были светловолосыми с роскошными фигурами, но цвет глаз было не рассмотреть, а родинки и подавно. Закончив номер, они ушли за занавеси.

Два работника вынесли арфу и поставили недалеко от нас. Из-за занавесей вышла девушка, села за арфу, заиграла и запела протяжную песню. Ее сильный голос разнесся по залу. Зрители замерли не шевелясь, не издавая ни звука. Такой талант и в театре редко встретишь, а она тут, в веселом доме, пусть и дорогом, но все-таки… как несправедлива жизнь.

Я присмотрелась к певице. У девушки были зеленые глаза и две родинки на правой щеке наискосок, одна выше и больше другой. Я осторожно скосила глаза на Стива, тот еле заметно кивнул — он тоже узнал Риви. Я вглядывалась в ее черты, стараясь их запомнить.

Я с трудом дождалась конца представления. Стив же вел себя как ни в чем не бывало: хлопал себя по ляжкам, щелкал языком, широко жестикулировал, в общем, как настоящий пустынный дикарь, которых здесь набралось едва ли не половина зала.

Когда представление закончилось, Стив подошел к хозяину и поприветствовал его, приложив руку к сердцу и поклонившись. Тот ответил тем же жестом. Стив показал рукой за кулисы, обрисовал фигуру песочных часов, ткнул пальцем в себя, затем сложил пальцы одной руки кольцом, а указательный другой руки просунул сквозь него. Когда я поняла, что он изобразил, я опустила голову ниже, чтоб хозяин не заметил залитых краской щек. Но тот что-то затараторил, потом спохватившись выругался, показал восемь пальцев и сказал "данак". Стив приложил руку к сердцу и поклонился. Затем повернулся и пошел ко входу, а я поспешила за ним. — Что такое данак? — шепотом спросила я, когда мы шли по малолюдной улице. — Не знаю, сейчас спрошу в таверне. Но думается мне, что это восемь дней. Он хотел сказать, что взять девицу можно через восемь дней. — Ты говорил, что они… раз в неделю. — Значит, что на завтра все билеты проданы.

Мы вернулись в комнату оба мрачные. Теперь, когда мы знаем, что Риви здесь, не иметь возможности вытащить ее оттуда сей же час огорчало и меня, и моего циничного друга.

Утром Стив отправился разведать обстановку вокруг "Цветов" и выяснить, как проходят внутрь. Вернулся с неутешительными новостями: в заведении высокие стены и охрана. День, когда девиц отдают на увеселения, действительно, сегодня, но всё уже раскуплено. Следующий — через неделю, и подсуетиться придется прямо завтра с утра. Ограничивая вход хозяин умело подогревает интерес, "цветы" считаются изысканным лакомством, и монеты-пропуска расхватывают быстро, несмотря на баснословную цену в двадцать золотых.

Мы приуныли. Настроения не прибавили и шепотки за спиной, которые Стив услышал, проходя сквозь зал. Он спустился за ужином, вернулся с тарелками и сказал: — Придется уходить через окно. Переночуем на пляже, чтоб их ядреные демоны через колено перегнули. — Кого? — не обратила внимания я на сквернословие. — Тех, кто глазастый слишком, и вопросов много задает. Решили, что ты моя любовница, и я тебя прячу как своего брата. Наверное, ночью проверять придут. — Я вздрогнула и с ужасом посмотрела на Стива. — Да не боись, ночь темная, скроемся, тут тепло, поспим на песочке, а завтра другую таверну найдем.