Временная мама для дочери соседа (СИ) - Кейн Лея - Страница 9

Увы, размечтался раньше времени. Лиза больше не теряется. Кусает меня за губу и рукой упирается мне в грудь, отодвигая от себя.

— М-м-м… — мычу, приложив подушечку большого пальца к губе.

— Царев, ты в себе?! — возмущается, а у самой на губах бродит улыбка и щеки розовеют. — Китайская аудитория оффлайн. Концерт окончен.

Вот же ведьма!

Валеру хочешь? Вынужден разочаровать тебя, небесное создание, но мирить я вас не буду. Не выполнял обещаний, нехрен и начинать, только репутацию портить.

Чуть склоняю голову, разглядывая бесовку. У меня такая же есть. Прекрасно знаю, что на самом деле прячется за этой улыбкой.

Я не Валера. Не кавалер и не рыцарь. Я просто беру то, что хочу, ступая по головам. Сейчас я хочу Лизу. И я ее заполучу.

Запускаю пятерню в ее волосы, притягиваю к себе и снова целую. Брыкается, даже пытается коленом двинуть, но блокирую ее телодвижения. Подчиняю. Выжидаю. Даю глоток воздуха и вновь в бой. Пока она не расслабляется.

Поддается. Складывает оружие. Ползет пальцами верх по моим рукам. Отвечает на поцелуй живее и яростнее. Втягивается в ритм, уже не демонстрируя зубки.

Дьявол, ее задница наощупь в сто раз круче Викиной!

Резьбу срывает. Тормоза отказывают. Подхватываю Лизу под бедра, усаживаю на себя и возвращаюсь вверх по лестнице.

Пьянею от ее вкуса и запаха. Как с цепи срываюсь, с ноги открывая дверь в гостевую. Взмахом руки сметаю какие-то фигульки-статуэтки с комода и сажаю на него Лизу.

Она застывает в моих объятиях, прислушавшись к тишине дома. Боится, что я этим грохотом Бусинку разбудил. Кончиком носа веду вверх по завитку ее уха и на взводе шепчу:

— Она до утра не проснется.

Лиза поворачивается ко мне, взмахивает ресницами и взглядом чиркает по моему лицу. Будто предупреждая, что она намерена выполнить данное утром обещание — стереть меня в порошок.

Глава 8. Лиза

Щелчок дверной ручки атакует мое вареное сознание тираничнее будильника, а тонкий голосок Марьяны в один прием ворошит в памяти весь вчерашний день вплоть до глубокой ночи.

Распахнув глаза, медленно поворачиваю голову и тяну простыню до самого носа. Рядом со мной горой лежит Царев.

— Господи боже, — в ужасе от самой себя шепчу я, на что он довольно улыбается и, приоткрыв один глаз, урчит:

— Тебе так сильно понравилось?

Приподнимаю простыню, не вижу на себе никакой одежды и зажмуриваюсь.

У нас все было. Вообще все. Даже то, о чем стыдно мечтать!

Он перекладывает свою тушу на другой бок, прогибая матрас, садится и потирает шею, играя мышцами спины. Таращусь на эти четкие контуры и сглатываю. Все тело начинает вибрировать от воспоминаний того, с каким удовольствием я всю ночь подгибала пальцы на ногах и в охапку сгребала постель.

Взлохмаченная Марьяша жмется к двери, всеми пальчиками вцепившись в ручку. Смотрит на нас растерянно и хмуро. Мало чего понимает, поэтому держит меня под прицелом.

— Иди ко мне, — подзывает ее Царев.

Часто перебирая ножками по полу, она подбегает к отцу и взбирается к нему на колени. Обхватывает его шею ручонками и жмется своей щечкой к щетинистому лицу. Очень милая сцена. Трогает до глубины души. Но не умаляет того, что теперь я ненавижу Царева еще больше. Не только за скандал с Валерой. Как он смеет ураганом разметать всю мою жизнь? Какого черта творит?

Встает с постели, демонстрируя мне все свое атлетическое тело, прикрытое лишь в одном месте — боксерами с широкой резинкой из какой-то стильной коллекции. Прижимая Марьяну к себе, смотрит на меня вполоборота и опять скалится:

— Я включу ей телек и закажу завтрак. Душ внизу.

Молча киваю, боясь раскрыть рта. Я же утоплю Царева в море своего гнева.

Едва он выходит из комнаты, как я выскакиваю из постели в поисках платья. Нахожу его под кроватью. Перебираю дрожащими руками и обнаруживаю порванную молнию. Прикрыв глаза, закусываю губу. У этой маленькой молнии был ужасно мелкий бегунок. А Цареву так не терпелось стащить с меня платье, что он попросту разодрал его. Не представляю, как в таком виде возвращать его Яське. Видно же, что дорогое.

— О чем я вообще думаю? — усмехаюсь самой себе.

Отдам в ателье — отремонтируют. Сейчас проблема в том, что я не могу надеть это платье. Без застежки его верхней части нечем на мне держаться.

Взглядом цепляюсь за мужскую рубашку на углу кровати. Как вариант. Чтобы бюстом тут не светить.

Влезаю в эту рубашку — золотой фонд царского запаха. Пристыженно вспоминаю, как зубами скребла по плечам и шее ее обладателя. Я реально кайфовала!

Хватаюсь за голову, заскулив сквозь зубы. Я еще простила бы себя, будь я вчера пьяной. Но ведь я не выпила ни капли! Я даже сопротивлялась, когда Царев полез с поцелуями. Отталкивала его. Соображала, что это неправильно. Но видимо, нам обоим требовалась разрядка — какое-нибудь до безобразия скандальное развлечение. Чтобы наутро ненавидеть себя за ночь, которую хотелось бы повторить.

Телефон. Мне нужен телефон.

Где же он?

Точно помню, что из ресторана я уходила с клатчем. Значит… В машине!

А машина во дворе.

Кидаюсь к окну. Выбрасываться я, конечно, не собираюсь. Царев не тот парень, ради которого можно решиться на суицид. Просто осматриваюсь. К сожалению, вид отсюда выходит на внутренний двор с бассейном. Красиво, между прочим. Ухоженные цветники, шезлонги, беседка, мангальная зона. Царевы живут по-царски. Даже добавить нечего. Только меня денежками не купить. Никакому раю не будешь рада, если мужик — карточная игра. В козла.

На цыпочках выхожу из комнаты, преодолеваю коридор и спускаюсь по лестнице. Царев и его юная царевна спорят в гостиной.

— Но я хочу сериал! — капризничает она.

— Это тоже сериал, — настаивает он.

— Это «Маша и медведь»!

— Пять сезонов, сто восемнадцать серий. Конечно, сериал…

Убеждаюсь, что они заняты, проскакиваю в холл и бегом на улицу. Прямо босиком по брусчатке. Мимо альпийской горки. Со свистом в машину.

Выдыхаю, захлопнув дверь. Чувствую себя рыбой, вернувшейся в аквариум. Достаю телефон из клатча. Куча сообщений и пропущенных от Сеньки. Всю ночь долбала. Не терпелось узнать, какое кольцо мне Валера подарил. Сколько карат у бриллианта.

Увы, Сенька, у меня для тебя плохие новости.

Набираю ее и вслушиваюсь в монотонные гудки. Она сначала отвечает на звонок, а только потом выплевывает зубную пасту.

— Я так понимаю, все было?! — спрашивает бодро. — Поэтому ты мне не отвечала? Некогда было?

— Ну да, — вздыхаю тяжело, откинув голову назад. — Все было. И некогда тоже.

— Давай рассказывай.

— Да что тут рассказывать… Я переспала с Царевым…

Сенька захлебывается водой. Откашливается и переспрашивает по слогам:

— Что ты сде-ла-ла?

— Я не знаю, — бормочу разбито. — Он так классно целовался… Я не устояла…

— Погоди! Ну-ка по порядку! Где ты целовалась с Царевым?

— В ресторане.

— Ты, кажется, шла на свидание с Валерой, а не Царевым, — раздражается она.

— Да, но… — голос срывается на дрожь. — Валера назвал меня сукой.

— В смысле?

— Написал в сообщении. Там в ресторане случилась неразбериха. Его гордость была задета…

— Да он офонарел! Лизка, нельзя такое прощать! Мужик в первую очередь должен за свою бабу вступаться, а потом ублажать свою гордость. Не повторяй моих ошибок. Сама знаешь…

Вижу вышедшего из дома Царева. В брюках. Видимо, успел вернуться в комнату и обнаружить пропажу. Не сводя взгляда с машины, прет вперед танком.

— Сень, я перезвоню! — Бросаю телефон и быстро блокирую все двери.

Царев дергает за ручку. Ухмыляется. Стучит костяшками двух пальцев по стеклу. По губам вижу, что говорит: «Лиза, открывай».

Отрицательно мотаю головой. Я еще не готова к разговору. И рубашку не отдам.

Засмеявшись, вынимает связку ключей из кармана брюк и жмет на кнопку брелока. Блокировка отключается. Он открывает дверь и ныряет за мной. Не позволяет забиться в дальний угол. Одной рукой вытаскивает из салона, ставит на ноги и вжимает в машину. Расставляет свои лапы по обе стороны от меня, пронзает сверлящим насквозь взглядом и произносит: