Гобелены грез - Джеллис Роберта - Страница 44

• Предыдущая
• 44/129
• Следующая

Вскоре после окончания вечерней трапезы Хью и Одрис расстались без тени сожаления. Перед тем как Хью приподнял руку Одрис для поцелуя, отдавая дань обычной галантности, их глаза встретились. Этого было достаточно, чтобы сказать друг другу все, что хотелось. Каждым было дано воспринять обещание радостной встречи без суеты и страха. У них будет неделя, целая драгоценная неделя.

Естественно, что в следующие два дня, когда Хью сопровождал Тарстена и его кортеж из Дарема в Хексем, жара спала. И оба дня лил дождь, что делало их путешествие невыносимо долгим. У Хью было достаточно времени, и он, заставляя себя не спать, беспокойно размышлял. Он искал ответа на вопрос, правильно ли понял поведение Одрис. И, если он понял его хорошо, то не обманывал ли он самого себя? Но каждый раз, когда вспоминал слова Одрис о кобыле и позже ее замечание о том, что она не может предвидеть своих поступков, то чувствовал ответное волнение в теле и спрашивал себя, как он должен будет поступить, если вдруг ее намерения станут такими же, как у кобылы. Вдали от нее Хью не был так уже уверен в том, что его желания были чистыми.

У Одрис не было таких тревог. Простившись с Хью, она вышла из зала и направилась к себе в башню. Войдя в комнату, она увидела, что нити на ткацком станке были натянуты, как и положено, и начала ткать. Великолепная канва, в которой сочетались голубой и серебряный тона, была закончена к ночи. Когда Хью вернулся к вечеру следующего дня, трава и основания деревьев на лесной опушке, ноги и подол девичьего платья и раздвоенные серебряные копыта единорога были уже сотканы

Услышав голос Хью, отвечающего на приветствие стражи, она не подбежала к окну, что сделала бы два дня назад, а только улыбнулась и продолжала вращать веретено, пока не закончилась нить.

И все же выражение ее лица окончательно подтвердило догадку Фриты, что этот странный рыжеволосый рыцарь стал объектом внимания ее хозяйки. Фрита была немая, но она не была ни глухой, ни глупой и никогда не забывала то, что когда-либо рассказывала ей Одрис. Она хорошо помнила разговор между хозяйкой и ее сводным братом Бруно об Иакове и о том, как тот мучительно долго добивался женщины, которую выбрал. Тогда она поняла, что нужно было ее хозяйке от этого мужчины. Она видела, какой радостью сияло лицо госпожи, когда та прокалывала ткань иглой, сидя у ткацкого станка. Это была радость неизбежная, непреодолимая, полная, которой нельзя было ее лишить. Еще раньше госпожа говорила, что она ни за что не выйдет замуж, пока жив сэр Оливер, и Фрита хотела бы знать, неужели ее хозяйка передумала. Несмотря на все признаки, Фрита не хотела думать, что это так. Во всяком случае она знала, что сэр Оливер не позволит этому рыжеволосому рыцарю стать мужем наследницы Джернейва. Означало ли это, что радость ее хозяйки будет уничтожена?

Сэр Оливер был удивлен неожиданным появлением Одрис. Он видел, как она вышла из своей башни и обычной легкой походкой прошла через зал. И в то же время он знал, что она ткала, и очень беспокоился, что однажды она выйдет из своей комнаты и ее глаза будут полны ужаса, когда она покажет свой новый законченный гобелен, а на нем он увидит землю, опустошенную войной. Но то, что Одрис прекратила ткать, не закончив гобелен, было хорошим признаком — обычно она так поступала, когда картина ничего не значила для нее.

— Дядя! — закричала Одрис, увидев его. Она внезапно остановилась, затем медленно пошла к нему. — Я была у окна и слышала, что приехали люди архиепископа Тарстена.

— Да, — согласился он, удивленно, — но разве это касается тебя?

— Нисколько, — подтвердила она, смеясь. — Только их приезд напомнил мне, что в тот день, когда единорог был здесь, я хотела тебя попросить кое о чем, но у меня не было возможности сделать это.

— Единорог! ? — воскликнул сэр Оливер, — о чем это ты говоришь, Одрис?

— О Хью Лайкорне, дядя. О единороге.

Сэр Оливер рассмеялся.

— Зови его сэр Хью, Одрис, а то я подумал было, что ты или сошла с ума, или на самом деле видела единорога.

Последние слова он произнес еле слышно. Они не предназначались его племяннице. Но сэр Оливер твердо знал, что если бы какая-либо женщина и видела единорога, то это могла бы быть только Одрис.

— Ну, хорошо, сэр Хью, — покорно сказала Одрис. — В тот день, когда он был здесь, ты был очень занят с ним. У меня не было возможности поговорить с тобой. Если король Дэвид согласился встретиться с архиепископом, то эти планы должны были бы осуществиться самое меньшее несколько недель назад. Не следовало ли Дэвиду отозвать тех, кого он направил шпионить за нашими стадами и дозорными? Выслеживать нас сейчас для них не имеет никакого смысла. Даже если бы кто-то и собирался это сделать, конечно, он не стал бы пытаться поймать меня. Это было бы позором для короля Дэвида, если бы все произошло в то время, когда он ведет разговор о перемирии.

Сэр Оливер кивнул.

— Да, я думаю, что опасность временно миновала. — Затем, вспомнив, что последние два дня с беспокойством думал о ее новом гобелене, он строго сказал: — Ты могла бы спросить разрешение и прогуляться на следующий день. Kакогo черта ты начала ткать вместо этого?

Одрис удивительно посмотрела на него:

— Но, дядя, ведь лил дождь. Мне нечего было делать. Я не могла работать в саду — я бы продрогла и промокла. И, кроме того, мне незачем было ехать в горы. Птицы не летали, и я не смогла бы заглянуть в их гнезда.

Сэр Оливер заворчал, как бы признавая, что его вопрос был неразумным. Затем он обдумал сказанное ею и покачал головой:

— Да, но ты не пойдешь смотреть гнезда и завтра, даже если погода изменится. Ты не должна подниматься в горы после такого ливня и особенно, туда, где гнездятся соколы. Скала размыта, и по трещинам стекает вода. Не поднимайся в горы, Одрис! Я запрещаю тебе это делать. Может отскочить небольшой камень… — он замолчал и снова покачал головой.

Одрис нежно коснулась его руки. Она была тронута постоянной заботой о ней.

— Я не настолько глупа, — заверила она сэра Оливера. — Но гнезда есть не только на скалах. Несколько линяющих соколов могли случайно не попасть в наши клетки, и они гнездятся на деревьях.

Дядя тяжело вздохнул.

— Тебе не подобает лазить по деревьям. Кроме того, это невозможно, Одрис. Я…

— Но вспомни, как был доволен король, когда ты подарил ему сокола в прошлом году, — перебила его Одрис, посмеиваясь. — Он был так восхищен подарком, что совсем забыл выполнить свое намерение и выдать меня замуж.

Сэр Оливер недовольно хмыкнул. Не впервые вел он подобную беседу, но, как обычно, Одрис уводила его от предмета разговора, особенно когда это касалось того, как соколы попадают в клетки. Она знала, что подобные разговоры не доставляют удовольствие ее дяде. Но издавна эти многочисленные хорошо обученные обитатели клеток очень высоко ценились. С их помощью можно было укротить жадность нынешнего короля, ублажить воинственных соседей и убедить судей, что аргументы Фермейна были более веские, чем его противника.

Сэр Оливер знал, что частые посещения Одрис гнезд помогают легче приручить птиц, и похоже, что они меньше тоскуют в неволе. Но тем не менее рассудок и чувство приличия боролись в нем. Он знал, что должен запретить ей заниматься этим необычным и опасным для женщины делом.

— Мне доставляет большое удовольствие ловить, а потом тренировать их, — Одрис похлопала дядю по руке и затем убедительно продолжала. — Я возьму кого-нибудь с собой, например, Фриту и сэра Хью. — Внезапно она довольно засмеялась. — Да, я возьму с собой сэра Хью, и смогу взобраться на скалы по канату. А сэр Хью очень сильный, и сможет мне помочь.

— И тем не менее ты можешь разбиться, — неуверено сказал сэр Оливер.

— Самое худшее, что может случиться — это получить царапину, — заверила его Одрис. — Он не позволит мне упасть. И, кроме того, что ты будешь делать с ним целый день, если я не заберу его? Ты сейчас очень занят и у тебя нет времени развлекать гостей.

• Предыдущая
• 44/129
• Следующая