Гобелены грез - Джеллис Роберта - Страница 46

• Предыдущая
• 46/129
• Следующая

Но Хью был удивлен неестественно бурным приемом, оказанным ему сэром Оливером. Выбросив все мысли из головы, он с удовольствием оглядел комнату, в которой будет жить целую неделю. У него никогда прежде не было такой комнаты, если не считать того, что в этой комнате он уже провел ночь в свой последний приезд в Джернейв. Только тогда он был так далек от того, чтобы замечать окружающие его вещи. Конечно, ему были знакомы те небольшие комнаты, которые находились за толстыми стенами башни. Эта почти не отличалась от остальных. Она освещалась только светом, проникающим в открытую дверь в переднюю, где было окно, выходящее во двор замка, а на стенах крепились смоляные факелы.

В комнату была внесена широкая скамья и две бараньи шкуры, которые служили матрасом. Скамья стояла напротив двери. У стены, отделявшей комнату от зала, был расположен сундук, а рядом с ним табурет. В стене, выходящей во двор замка, был встроен камин, над которым была щель для выхода дыма. В камине на плоских каменных плитах ярко горел небольшой огонь. Какая роскошь! Он продвигался дальше, рассматривая комнату. По сравнению с залом, она была теплее, уютнее и светлее. И как бы то ни было, у Хью никогда еще не было собственной лохани. В Хелмсли он мылся в общем строении, предназначенном для этих целей, где он и его друзья окатывали друг друга водой из бадьи. Посмотрев на лохань, Хью на мгновение засомневался, а поместится ли он там. Поднимающийся пар указывал, что вода была теплая. Рядом с лоханью лежала согретая у огня материя для вытирания. И все это убедило Хью, что всю эту роскошь нужно обязательно испытать.

Эдит, почувствовав, что Хью понял ее опасения, пошла искать Одрис. Она увидела племянницу, закрывавшую за собой дверь во двор замка. И первый же слуга, к которому она обратилась с вопросом, с благоговением, предназначенным только Одрис, ответил, что девушка ушла на кухню.

Эдит криво усмехнулась. Хотя она и была хозяйкой Джернейва, ее порой просто не замечали, даже когда она проходила по двору. Но Одрис всегда легко можно было найти. Она нашла племянницу, как и ожидала в сарайчике, предназначенном для сушки и хранения трав, мыла и других необходимых вещей домашнего обихода. Девушка выбирала растения благовоний, что было ее обычным делом, она ухаживала за крепостным садом, и в ее обязанности входило решать, какому растению и где произрастать. Одрис также определяла количество и состояние собранных трав.

Эдит была довольна тем, что застала племянницу одну, и поэтому, как бы извиняясь, сначала заговорила, что не собиралась обидеть или смутить Одрис перед другом Бруно, а потом назидательно отчитала девушку, говоря, что ее поведение по отношению к Хью может быть им расценено совершенно неправильно, а это могло бы причинить молодому человеку боль.

Одрис спокойно ее выслушала и сказала:

— Я обязательно буду осторожнее, тетя. Я обещаю тебе.

Эдит осталась очень этим довольна. Она знала, что Одрис не любила обижать кого бы то ни было, поэтому выбросила все происшедшее из головы и направила свои мысли в сторону кухни. Эдит вспомнила, что надо бы посмотреть достаточно ли готовили там еды, чтобы накормить еще пятьдесят ртов. Она пошла на кухню, а Одрис еще несколько минут продолжала выбирать травы и затем, молча, вышла. Она несла узелок с травами, которые разминала, гнула, ломала руками до тех пор, пока сухие хрупкие стебли и листья не превратились в крупный порошок. Великолепный запах исходил от этого мешочка, не очень красивого, но чистого и душистого.

Легкая улыбка тронула ее губы, когда она поднималась по темной, крутой лестнице главной башни. Ей везло больше, чем она ожидала. Тетя никогда не понимала ее. Она ведь убежала не потому, что ее бранили, а потому, что, когда тетя предложила Хью помыться, то внезапно представилось его нагое тело. Настоятельное желание тела — прилив тепла, тяжесть в паху и необычно приятное пульсирование между ногами — удивило ее и заставило убежать. Так она очутилась в кладовой, не зная, что делать дальше. Острый аромат ее узелка помог ей. Она вспомнила, что Эдит часто просила ее приносить травы, чтобы сдобрить ароматом воду, в которой купались влиятельные гости. Теперь она знала, зачем пришла в кладовую. Входя в зал, Одрис замедлила шаги и подумала, благоразумно ли входить в комнату Хью, и не расскажут ли слуги об этом Эдит? И не покажется ли странным ее поведение? Особенно, после того как тетя ее предупредила, чтобы она не сбивала Хью с толку, проявляя к нему внимание. Здравый смысл подсказывал вернуться в свою башню и находиться там, пока не позовут к столу. Но желание подгоняло ее, а ноги несла вперед. Улыбка, которую погасили сомнения, вновь озарила ее лицо. Одрис надеялась, что слуги ничего не скажут тете. Но даже, если они сделают это, она сможет оправдаться тем, что вошла только на одно мгновение, чтобы отдать травы. И Эдит подумает, что это еще одно проявление ее великодушия.

Хью не ощущал усталости, пока не окунулся в теплую воду. Его одолевали и беспокойство о Тарстене, и желание Одрис. Хью боялся этого желания, но оно наполняло все его тело. Сейчас он просто, закрыв глаза, прислонился к стенкам лохани, успокоенный действиями слуг, и смутно слыша их тихий разговор. Но все было настолько безразлично, что он не прилагал никаких усилий, чтобы понять, о чем они говорили на своем гортанном языке, хотя Хью мог воспринимать английский язык, когда пытался это делать. И тем не менее этот шепот добавлял комфорт, и когда он внезапно прекратился, Хью открыл глаза и вздрогнул. На пороге комнаты стояла Одрис. В руках у нее был пряничный мешочек, который она протягивала, как будто хотела предложить его слугам. Девушка ничего не говорила, но Хью видел, что ее глаза были устремлены на него. Он не заметил, как отпрянули слуги, как будто они были удивлены или напуганы. Они в ожидании смотрели на Одрис, и у него не было времени удивляться их странному поведению. От взгляда Одрис бросало то в жар, то в холод. Хью охватила нервная дрожь. Ее замешательство могло бы показаться вполне естественным, если бы длилось не так долго. Одрис просто опешила при виде его нагого тела.

— Вы что-нибудь желаете, демуазель Одрис? — в отчаянии Хью нарушил тишину. Голос его звучал сильно и резко, но слова… Он вновь вздрогнул, поняв, что он ей что-то сказал.

Сраженная его резким и сердитым голосом, Одрис глубоко вздохнула и, отведя взгляд от тела Хью, посмотрела ему в лицо. Она сразу увидела, что он совсем не был сердит. Выражение его лица было скорее смущенным, и она снова удивилась и подумала, что сделала что-то не совсем

В то же время она поняла смысл сказанных Хью слов.

Злые, неукротимые искорки озарили ее глаза. Она была готова захохотать.

— Только доставить вам удовольствие, — мягко ответила она, сделав вид, что не понимает, что ее ответ мог означать для него, и направилась к нему. Хью втиснулся, насколько мог, в лохань, которая предназначалась для людей меньших габаритов. Он боялся пошевелиться, сел на корточки, но и это с трудом помогало ему. Тогда инстинктивно он выпрыгнул в сторону, подальше от Одрис. Она остановилась. Глаза ее скользили по его широким могучим плечам и груди, мускулистым рукам. Капельки воды на теле ярко блестели, и неровное пламя факелов отражалось и сверкало в них. Последний взгляд скользнул ниже, по напрягшимся мускулам крепких бедер. Она раскрыла рот, и быстрый, будто змеиный, ее язык скользнул по губам.

Странное выражение исчезло с ее лица, и она вновь двинулась вперед. Он начал было уже сомневаться, была ли Одрис в здравом уме, но в этот момент она развернула свой узелок и высыпала размельченные травы в воду. Тепло и влага еще больше усилили запах трав, и комната наполнилась сильным и чистым ароматом. Все, и даже Хью, с облегчением вздохнули.

— Вот так, — сказала Одрис, посмеиваясь. — Разве это вам не нравится? Хорошие травы доставляют удовольствие во время мытья и освежают тело.

— Маленькая чародейка, — выдохнул Хью так тихо, чтобы эти слова не долетели до слуг, и продолжал уже более громким голосом. — Подождем до завтра, демуазель. Я докажу вам, что умею быть благодарным.

• Предыдущая
• 46/129
• Следующая