Канатная плясунья - Джеллис Роберта - Страница 28

• Предыдущая
• 28/111
• Следующая

Дери уже пожалел, что завел с Кэрис разговор о том, чтобы она присмотрелась к выступающим здесь труппам, и проклинал себя, что привел ее к этому углу специально для знакомства с какими-нибудь артистами. Девушка сделала все, как надо: она даже не намекнула о случившихся с ней неприятностях и рассказала довольно-таки правдоподобную историю, в которой лишь вскользь упоминалось имя Телора. Кэрис догадалась даже «тяжелую болезнь» своего покровителя представить, как давнишний факт, ведь подумают, что она может принести эту страшную болезнь с собой. Дери оставалось только надеяться, что следующая труппа окажется лучше предыдущей, так как не мог себе представить, что им с Телором делать с девушкой дальше. Дери обрадовался бы, останься она с ними. Он будет играть роль шута, Кэрис – танцевать на канате, если она, действительно, делает это так же хорошо, как говорит об этом, и они смогут выступать в городах и деревнях на ярмарках под музыку Телора. Таким образом, они заработают даже больше, чем сейчас, когда он один выступает в роли шута. Правда, Телору придется придумать себе другое имя и изменить внешность, чтобы его не узнали знатные лорды при случайной встрече. Телору, конечно, не понравится эта -идея, но Дери знал, как его уговорить.

Вся проблема заключалась в Кэрис. Если ей, в самом деле, нравится Телор, он с той же легкостью удовлетворит ее желание, как и желание всех женщин, которым уже успел вскружить голову. Не будет ничего страшного и в том, что Телор расстанется с Кэрис так же, как и со всеми другими женщинами. Но, если Кэрис присоединится к их компании, безграничная доброта менестреля будет привязывать девушку к нему все сильнее и сильнее, и ей станет очень горько, когда она, наконец, поймет – Телор просто-напросто привык к ней, привык настолько, что уже не обращает на нее внимания, как это всегда случалось у него с другими женщинами.

К большому удивлению Кэрис, сам Дери, подтолкнувший ее к разговору с этими артистами, таки не сказал ни слова. Только потому, что он рядом, девушка держалась с таким достоинством и говорила так же грамотно, как с Телором. И это, естественно, отделяло ее от Джориса Джагла, делало ее «не такой», каким был он сам. Но хуже всего то, что сама Кэрис чувствовала себя «не такой», как те люди, к компании которых она относила себя раньше. Раньше? Всего ночь и день назад? Она провела в обществе Телора и Дери одну ночь и один день и отдалилась от таких людей, как Джорис, настолько, что им никогда не удастся дотянуться до нее. И все-таки Кэрис понимала – это довольно хорошая труппа. Она сама слышала, как весело, от души смеялись люди, глядящие на выступление артистов. К тому же Кэрис видела, что все мужчины и женщины труппы сыты и хорошо одеты, даже этот карлик-идиот. Но все они были грязными. Когда в голову Кэрис пришла эта мысль, она едва удержалась, чтобы не засмеяться, и специально засунула себе в рот побольше жаркого. Так, значит, они грязные? Еще два дня назад эти люди благоухали бы для нее, как целая клумба лилий. И все же...

Положив один пирог в подол своей туники, Кэрис обратилась к Дери:

– Я наелась. А сейчас мы пойдем смотреть ярмарку? Джорис сказал, что не может ответить ничего определенно, пока не увидит меня в работе.

«Может быть, – подумала девушка, – если я вернусь сюда одна, буду говорить, как эти люди, и пробуду с ними какое-то время, я снова стану собой, и это непривычное ощущение пройдет». Но при мысли об этом сердце Кэрис обливалось кровью, и изумительно вкусный ужин камнем лежал в ее желуде. Когда Дери снова предложил девушке опереться на его плечо, глаза ее застилали слезы.

Кэрис удалось справиться со своими переживаниями, только когда они с Дери повернули к балаганам, ярко освещенным светом факелов. Как и все другие люди, девушка охала и вздыхала, восхищенная разнообразием товаров, выставленных для продажи лавочниками и ремесленниками. Как правило, на самое видно место торговцы выставляли те предметы, которые при свете яркого, дрожащего на ветру пламени факелов сверкали осколками кварца и стекла и блестели мягким сиянием шелка. Кэрис совсем не задумывалась о своей реакции на все это, она просто наслаждалась, рассматривая все, что видеть доводилось ей не так уж часто. Кэрис много выступала на ярмарках, где на продажу выставлялись такие же яркие и красивые товары. Но артистам никогда не разрешали бродить среди красочных балаганов. И Кэрис старалась всегда держаться подальше от торговцев после одного печального случая, когда ее обвинили в воровстве.

Дери больше привык к такого рода зрелищам. Телора часто приглашали на свадьбы и рыцарские турниры, и тогда Дери играл роль слуги, а не шута, делать ему было практически нечего, и он часто бродил от балагана к балагану, глазея на товары. А теперь понял, что его необычайно взволновала та чистота и невинность, открывшаяся в девушке, та живость и непосредственность, с которой она реагировала на все, происходящее вокруг нее. Вот уже второй раз Дери с трудом удержал себя от соблазна купить Кэрис какую-нибудь вещь, на которую она с завистью смотрела, но не делала ни малейшего намека, что хочет ее иметь. Дери давно уже не испытывал удовольствия, делая кому-нибудь приятное, у него не было этого чувства с тех пор, как потерял жену, братьев и сестер. И потому так велик был соблазн услышать радостные возгласы и увидеть восторг девушки, когда она получит какую-нибудь безделушку. Дружба с Телором удовлетворяла большую часть потребности Дери в человеческой привязанности, но все же ему было просто необходимо кому-то помогать и о ком-то заботиться.

Дери удалось сдержать свой неожиданный порыв отчасти из подозрения, что вещи, продаваемые при свете факелов, днем могут оказаться не такого уж и хорошего качества, но еще больше Дери опасался, что Кэрис воспримет этот подарок как попытку купить ее благосклонность и настроение девушки от этого только ухудшится. Он не стремился к близости с Кэрис. Дери не хотел подобного ни с одной женщиной, кроме своей дорогой Мэри, но еще больше ему не хотелось снова увидеть ужасающую боль в глазах Кэрис. Пока она относилась к нему, как к любому другому мужчине, и это карлику было очень приятно. Но Дери запомнил, на какие предметы дольше всего смотрела девушка – особенно ей понравились гребень и сетка, сплетенная из ярких шелковых шнурков золотистого цвета, предназначавшаяся для поддержания женской прически. Завтра он снова придет сюда, чтобы при дневном свете рассмотреть качество этих предметов. И, может быть, если Кэрис найдет себе место в какой-нибудь труппе, он подарит их на прощание.

Позже, когда они с Кэрис наблюдали за ужимками и гримасами шута из другой труппы, Дери решил, что найдет какой-нибудь другой способ подарить Кэрис гребень и сетку для волос так, чтобы она ясно поняла, – он ничего не требует взамен. Дери не мог представить девушку и в этой труппе. Он заметил, что Кэрис тоже не собирается знакомиться с артистами, которые лениво следили за выступлением своих товарищей. Когда представление окончилось, девушка положила на край сцены свой не съеденный пирог в качестве платы за развлечение. Начали гасить факелы, и вскоре горящими остались только те, что были у открытого входа, где стояла охрана.

– Пора возвращаться, – окликнул Дери девушку.

– Да, – сразу же согласилась с ним Кэрис.

В голосе девушки слышалась грусть, и Дери сказал:

– Не нужно было оставлять свой пирог. Ну ладно, я куплю тебе другой, – он не думал, что девушка так расстроилась из-за пирога, но ему хотелось предложить ей что-нибудь, что хоть как-то поднимет ей настроение.

Кэрис улыбнулась.

– Боюсь, что не смогу его съесть даже завтра. Мой желудок набит битком. Вы с Телором так добры ко мне. Я хотела бы... нет, я сама не знаю, чего хотела бы.

На следующее утро после того, как желающие принять участие в охоте разъехались, Телор зашел в конюшню за Тейтиуром, но Кэрис не увидел. Еще на рассвете девушка стремительно взобралась на самую крышу конюшни, чтобы не путаться под ногами у орущих лордов, снующих туда-сюда конюхов и возбужденных лошадей. Дери пришлось помогать седлать лошадей для особо нетерпеливых лордов. Когда веселая суматоха, поднятая охотниками, егерями, лающими собаками и ржущими лошадьми начала понемногу стихать, переместившись из конюшни во двор, а затем за стены замка, Кэрис начала было спускаться, но тут же быстро вскарабкалась обратно, услышав высокий, сердитый голос какой-то знатной дамы, приказывающей конюху немедленно вывести из конюшни ее кобылу, чтобы она могла догнать уехавших на охоту.

• Предыдущая
• 28/111
• Следующая