Цена империи. На начинающего Бог (СИ) - Тарханов Влад - Страница 3

— Вот как-с… — Еще разок сверкнула глазами. Напрасно. Глазки у нее не обременены интеллектом, так что…

— Я хочу дворянства себе и своим детям от великого князя Николая Николаевича, с назначением содержания, соответствующего их статусу. По двести тысяч рублей каждому.

— Это все? — интересно, иронию дамочку уловила или нет?

— Нет, прошу еще разрешить мне открыть дворовую церковь, ибо мне невместно ходить в обычную со всей… публикой…[2]

Сама из черни, а вот с мещанством ей стоять в церкви невместно! Охренеть! Что у этой дамочки в голове! А ведь не дай Боже, стал бы Ники императором! Эта ж просто капец стране! Кирдык всем! А не только этому… Да! Не удержался, расхохотался! И вот этого госпожа Числова не ожидала. Всего ожидала, только не этого… вот и слезы на глазах начинают собираться. Ага! Мне только бабской истерики не хватало!

— Присядьте, дамочка! Не могу… уморила…

Вытер слезы. Она села на краешек стула. Готова к агрессии. Ну-ну, кажется, многия открытия нас ожидают сегодня. Открыл папочку. Думает, не подготовился к разговору? Еще как подготовился.

— Итак, сударыня, вы проживаете с вашим любовником, великим князем, в Николаевском дворце, кроме того, вам лично принадлежит дом, это в нем вы хотите дворовую церковь устроить? И кроме того, на счету вашем лежит в общей сложности порядка восьмисот тысяч рублей. Угу. И как мы с вами понимаем, это не гонорар за ваши выступления на сцене, а подарки великого князя, Николая Николаевича. Можете ничего не говорить, вы ведь имеете право получать подарки. Вот только великий князь не имеет право красть деньги из казны. Мой старший брат закрывал на это глаза. Полтора миллиона исчезли только на первый взгляд. Надо сказать, что роскошная жизнь требует расходов. Согласен. Только мне это не нравится. Весьма. И с казнокрадством я лично собираюсь бороться, не смотря на имена и фамилии. Посему у нас с вами такой путь действий намечается. Я отдаю приказ провести строгую ревизию. И все делишки Ники вылезут наружу. А когда выяснится и ваша роль в этом деле, что вы подталкивали великого князя к растратам и казнокрадству, так и отправитесь — вы на каторгу, а Ники в ссылку с позором. Дети ваши получат дворянство, фамилию Николаевы, вот только вам лично не видать дворянства никогда в жизни. Числовой и помрете. Деньги придется вернуть, домик продать. Из Николаевского дворца съехать, ибо туда возвращается хозяйка — великая княгиня Александра Петровна.

— Сколько?

— Что сколько? — не понял я вопроса.

— Сколько вы назначите моим детям? — ну вот оно что!

— По пятидесяти тысяч, более никак невозможно…

— Крохи сиротам бросаете…

— Есть и другой вариант. Для вас более благоприятный.

— Сколько?

— Нет, это не совсем то, смотрите вот этот документ. Несколько дней назад Николай Николаевич прошел обследование у врачей. Вы, мадам, слишком много уделяли внимания себе и слишком мало вашему благодетелю. У него смертельная болезнь. Рак. Посему, он выходит в отставку по состоянию здоровья и отправляется в один из дворцов в Крыму для лечения. Вы отправляетесь вместе с ним. И вы, и дети получают дворянство и содержание. Дом остается вам, как и эти деньги.

— Сколько? — вот уж меркантильная особа.

— По двести тысяч каждому и на ребенка, и вам лично.

— Что я должна сделать? — Не дура на самом деле, да уж, образованности не хватает и воспитания, а вот житейской хитрости даже с избытком.

— Николай Николаевич должен подписать отказ от прав на престол за себя и за своих детей. Всех своих детей.

— И Николая-младшего, и Петра?

— Всех — это значит всех!

— Я сделаю это!

Вот самка собаки!

4 апреля 1880 года великий князь Николай Николаевич Старший подписал отречение от права на престол за себя и своих детей, после чего отправился в Ливадийский дворец в Крыму для лечения.

[1] Надо сказать, что после смерти Числовой, когда болезнь великого князя зашла слишком уж далеко, его эротические приключения стали вообще притчей во языцех: Ники не пропускал ни одной юбки и волочился за всеми подряд. Лечение или, скорее, изоляция Н.Н.Старшего в Крыму была вынужденной мерой в этой ситуации.

[2] Реальное требование Екатерины Числовой к государю Александру Третьему, над которым искренне потешался г-н Победоносцев.

Глава вторая

В омут с головой

Каждому человеку в течение дня представляется не менее десяти возможностей изменить свою жизнь. Успех приходит к тому, кто умеет их использовать.

( Андре Моруа )

Санкт-Петербург. Мариинский дворец

15 февраля 1880 года

Валуев

— Так, Россия-матушка, а ты не меняешься, что в веке XIX, что в любом ином, один хрен, неистребимо семя крапивное! — сие заключение, Великий Князь и почти Император Всероссийский Михаил Николаевич озвучил , а потом и уточнил длинной заковыристой фразой, большая часть которой состояла из отборной брани. Причём среди ругательств проскальзывали явно незнакомые слова, что в принципе можно было объяснить длительной службой на Кавказе и участием в Русско-Турецкой войне. Выдав эту тираду, он от души хватил кулаком по столешнице. Хвала Всевышнему, что благодаря влиянию души или психоматрицы Александра Конюхова, с поверхности письменного стола и, вообще из комнаты, было убрано все лишнее в строгом соответствии с принципом спартанского минимализма. В противном случае, пространство кабинета неизбежно потребовало бы проведение авральной уборки с выметанием битого стекла и фарфора от всевозможных финтифлюшек и отмыванием пола и стен от содержимого нескольких чернильниц, общая ёмкость коих могла удовлетворить годовые запросы любой столичной гимназии. Причиной сей вспышки августейшего гнева был документ, написанный великолепным каллиграфическим почерком, обладатель которого явно имел все шансы сдать экзамен, именуемый в Китае «кэцзюй» и занять неплохую чиновничью должность.

На четырёх страницах отменной бумаги, весьма почтительно и с массой ссылок на законы и высочайшие указы, среди которых упоминались все царствующие особы Российской Империи от Екатерины II и до Николая I, статистические данные по всем Российским губерниям и прочие входящие и исходящие обстоятельства, содержался отчет по выполнению решения Государственного совета Российской империи, отправленный тайному советнику Валуеву, занимающему ответственный пост председателя Комитета министров касаемо сбора выборных лиц для срочного созыва Земского Собора. Упаси Бог, ни при первом, ни при последующих прочтениях сей бумаги, кою не доверяя канцелярии, Пётр Александрович, лично доставил Михаилу Николаевичу, невозможно было увидеть отказ от выполнения поставленной задачи. А если быть абсолютно точным, то она представляла собой высший класс чиновничьей отписки, когда наличествует одновременно полное нежелание выполнять свою работу и настойчивое стремление прикрыть собственную пятую точку от возможных неприятностей. Со времён Гоголя это получило название «двойной хлюст», то бишь, когда автор донесения или циркуляра не понимает о чём пишет, а уж адресат и подавно не может ничего понять. Такой разновидностью эпистолярного стиля владели немногие, начальство статское и военное весьма дорожила этими «специалистами», тем паче, что для овладения оным требовалось не одно десятилетие протирать форменные штаны в присутственном месте в чине коллежского регистратора. Составленная ими бумага позволяла надёжно и, самое главное, безнаказанно похоронить в бюрократической переписке любую проблему или распоряжение. Но в условиях объявленного на всех просторах Российской Империи военного положения после уничтожения почти всей августейшей фамилии, такие действия являлись не чем иным, как саботажем.