Коварный заговор - Джеллис Роберта - Страница 52

• Предыдущая
• 52/113
• Следующая

Иэн снова глубоко вздохнул от счастья и признательности за то, что Элинор отдала ему настоящее чистое чувство, а не просто удовлетворила страсть. Счастье, сиявшее в ее глазах, ее экстатические крики и тело, которое жаждало его тела, наполнили душу Иэна неизъяснимой и неведомой доселе гордостью за то, что женщина ответила на его чувство.

Зная, от какого удовольствия отказывалась, она тем не менее способна отказывать себе в нем ради настоящей любви. Воспоминание об экстазе Элинор вызвало приток жара в чресла Иэна. Его рука напряглась под ее рукой и потянулась к ее груди. Совершенно не подозревая о величественных достоинствах, которыми только что была наделена в мыслях мужа — что очень позабавило бы ее, узнай она об этом! — Элинор издала сонный удовлетворенный звук. Иэн приподнял голову, чтобы поцеловать ее, но наткнулся лишь на щеку. Довольная и засыпающая Элинор вернулась в привычную ей роль жены.

— Ну, так кто кричит «хватит»? — страстно прошептал Иэн ей прямо в ухо.

Голос, глубокий и приятный, но такой не похожий на грохочущий бас Саймона, напомнил Элинор, что она еще пока новобрачная.

— Я думала, что ты уже прокричал, — ответила она, открыв глаза и потянувшись к нему.

— Я еще только сдул пену с пива, — сказал он. — А теперь я готов напиться всерьез. — Он начал поворачиваться к ней, но вдруг скривился от боли.

Элинор почувствовала, что он собирается с духом на второе усилие, и положила руку ему на плечо, чтобы удержать Иэна на месте.

— Ты повредил себе колено, — шепнула она тихо, но так страстно, что Иэн застонал, но уже не от боли, а от желания. — Мне следовало бы подумать об этом, но все мои мысли были заняты другим.

— Мои тоже. Но это не имеет значения.

— Ну конечно, нет, — согласилась Элинор, — но тебе нет никакого смысла испытывать неудобства. Лежи спокойно и предоставь мне любить тебя. Ты не пожалеешь об этом.

Это было новостью для Иэна. Во-первых, его торопливые совокупления с оглядкой на дверь не давали ему времени на эксперименты. Даже когда была полная гарантия, что мужья в отъезде, всегда хватало других любопытных глаз, которых следовало опасаться. Во-вторых, Иэн всегда по умолчанию предполагал за собой роль доминирующего любовника, и, поскольку ему редко доводилось оставаться подолгу со своими любовницами, ни одна из них не знала его достаточно хорошо и не чувствовала себя в безопасности, чтобы предложить какие-то новшества, для которых не было ни необходимости, ни оправдания.

Элинор приподнялась на локте и, склонившись над ним, нежно поцеловала его в губы, потом в шею и легонько укусила за мочку уха. Ее свободная рука ласкала его тело, играя на нем, как опытный менестрель касается струн арфы. Сай-мон был не молод, и Элинор приходилось выдумать множество трюков, способных возбудить и направить его страсть. Когда Иэн начал изгибаться и тянуться к ней, она оторвала рот от его тела и прошептала:

— Спокойно. Лежи спокойно. Если будешь вести себя хорошо, получишь больше удовольствия.

Он вытаращил глаза и открыл рот, глотая воздух, когда она взобралась на него. Но и тут она продолжала ласкать его, пока он не застонал вслух и прошептал: «Пожалуйста, оставь!», но Элинор знала — он хочет, чтобы эта сладкая мука никогда не кончалась. Он мог завершить свои страдания в любой момент, обхватив Элинор и взяв инициативу на себя. Вместо этого он просил о пощаде, но лежал неподвижно. Однако это не могло длиться вечно. Страсть иссушала не только Иэна, но и росла в самой Элинор. Наконец подошел момент, когда она уже не могла больше думать о нем. Неописуемое удовольствие оргазма охватило ее. Она оседлала его, забыв обо всем, вцепившись в его волосы, крича вслух.

На этот раз первым заговорил Иэн, когда немного перевел дух.

— Хватит, — прошептал он, слабо улыбаясь. — Если ты сделаешь такое еще раз, ты убьешь меня. Твоя взяла — я кричу: «Хватит!»

— Я говорил тебе когда-нибудь, что ты самая красивая женщина из всех, кого я видел в своей жизни?

Задернув занавески вокруг кровати, Элинор обернулась.

— Нет, не говорил, — ответила она колюче, — и правильно делал, потому что я серьезно усомнилась бы в твоей честности. Возможно, я и красива, но мне далеко до королевы Изабеллы, да и до многих других.

Иэн улыбнулся и покачал головой.

— Красоту создают не только идеальные черты. Возможно, если бы вы были статуями. Изабелла показалась бы более красивой, но статуи меня не интересуют. Иди ко мне.

Он снова рассмеялся, наблюдая за отразившейся на ее лице борьбой чувств. Там было и удовольствие от его предложения, и воспламенившееся желание, и беспокойство о том, какой уже поздний час и сколько еще дел нужно переделать.

— Прости, если разочарую тебя, — продолжал он, — но у меня нет горячих намерений. Вообще-то есть, но я должен преодолеть их. У меня к тебе есть разговор, а я не знаю, где и когда еще смогу уединиться с тобой.

— Про Ирландию? — понимающе спросила Элинор, натягивая халат и садясь рядом с мужем на постель.

— В общем, да, но пока речь не об этом. Это может подождать. Первое дело: знает ли Адам свою роль в сегодняшней церемонии?

— Разумеется. Я прозанималась с ним достаточно долго, и его меч и доспехи готовы. Разве только, не приведи господь, в него вселится бес и он испортится, но не думаю. Он слишком гордится своей значительностью.

Лицо Иэна смягчилось от умиления.

— Даже когда он становится чертенком, его невозможно не любить. Но я должен предупредить тебя, что Адам вполне способен доставить нам проблемы. Он так очаровал Лес-тера, Оксфорда и Солсбери, что, мне кажется, они все трое предложат взять его к себе на воспитание.

— Пресвятая Богородица, смилуйся! — воскликнула Элинор. — Как я смогу отказать кому-нибудь из них? Они придут ко мне сегодня?

— Не знаю. Я пытался вытянуть это из них. Я объяснил им — что они и сами знали, — что мальчик еще очень мал, и сказал напрямую, что хочу узнать реакцию короля на наш брак прежде, чем нагружу одного из них нашим ребенком. То есть я хочу сказать…

Элинор коснулась его руки.

— Говори так, как тебе хочется. Если Саймон слышит тебя, ему доставит только удовольствие узнать, что ты чувствуешь.

Иэна беспокоило вовсе не отношение Саймона. Элинор переменилась с тех пор, как они в последний раз разговаривали о детях в этом смысле. И слава Богу, подумал Иэн. Он понимал, что был идиотом. За те бесплодные недели ожидания грабителей или просто ожидания, когда он не мог думать ни о чем, кроме Элинор, и исходился терзаниями, любит ли она его, сможет ли полюбить или нет, он все продумал насчет «своих» детей.

Он иногда звал их так, даже когда Саймон был жив, но теперь это уже вошло в привычку. Если бы Элинор восприняла это болезненно, все было бы намного сложнее. «Не будь дураком, — напомнил себе Иэн. — Только потому, что она сейчас не впала в ярость из-за этого и ласково обошлась с тобой, не стоит слишком поспешно бросаться вперед».

— Иэн, — продолжала Элинор после минуты задумчивого молчания. — Он еще слишком мал, но, может быть, было бы лучше пообещать его кому-нибудь, против кого король не осмелится возражать. Когда вассалы и кастеляны примут присягу перед ним, он должен будет присягнуть Джону, или ты должен будешь присягнуть за него. И как только он попадет в поле зрения короля…

— Значит, ты тоже об этом подумала. Я не хотел говорить, чтобы не беспокоить тебя заранее. Однако Джон; — это все-таки еще не воплощение зла. Он никогда, например, не ругает детей Пемброка и относится к ним с любовью.

— Может быть, и так, но они старше Адама. К тому же я не хочу, чтобы Адам попал в свиту короля. Мне не нравится то, что я слышу о людях, окружающих Джона. У меня были разногласия и с дедом, и с Саймоном насчет чести и долга, но, когда все уже сказано и сделано, я знаю, что без них человек — это не более чем двуногое животное. Адам…

— Ты несправедлива к своему сыну, — горячо прервал ее Иэн. — Он очень гордый, и в его душе нет зла. То, что он немного озорник, это ничего. Он храбрый, даже когда знает, что будет выпорот за свой поступок.

• Предыдущая
• 52/113
• Следующая