Почтальон (СИ) - Никонов Андрей - Страница 10

— Хорошо, — решил Травин, — я эти девять адресов в воскресенье обойду, людей опрошу, запишу, кто что получил, тогда и узнаем, что с этим таинственным письмом и было ли оно вообще. И с почтальоном мне надо поговорить, Марфа Ильинична, кто у нас эти адреса обслуживает?

— Так Нюрка же, — Марфа хлопнула журналом по столу, — комсомолка. Завтра она будет.

— А ты, Зоя, свяжись с Островом, с товарищем Зуровым, и предупреди, если они с отчётом задержатся, я к нему сам приеду на недельку, погощу.

В Остров Травин ездил в феврале, когда объезжал основные почтамты — Псковский округ сократили по сравнению с губернией, выделив Великие Луки с окрестностями и передав часть земель напрямую в область, но оставшаяся территория тоже была немаленькой. Сельское начальство работать не хотело ни в какую, не помогали ни угрозы, ни выговоры, деревня жила обособленным натуральным хозяйством, корреспонденция если только в коммуны шла, на фабрики и в военные части. Так что, кроме ближних к самому Пскову отделений, оставались города — Остров, Опочка, Новоржев и Порхов, где можно было поддерживать хоть какой-то порядок.

По дороге домой Травин решил пройти мимо дома, где жили Матюшины, вдруг наткнётся на кого из них, или в окно его увидят, но возле бывшей губернской гимназии встретил Варю. Сергей, завернув с Урицкого на Калинина, чуть было в неё не врезался.

— А, это ты, Серёжа, — мягко улыбнулась Лапина, — прекрасный вечер, правда? Твоя Лиза — умница, сегодня посредственно получила, потому что опекун у неё — сволочь и козёл вонючий, но завтра я ей оценку исправлю, похвали её.

— Обязательно, — Травин пригляделся, принюхался, хотя мог бы этого не делать, от Вари несло спиртным на метры вокруг. — Ты что тут стоишь?

На самом деле учительница только чудом на ногах держалась, уцепившись за фонарный столб.

— Встречаю весну, смотри, скворцы прилетели, перезимовали где-то и вернулись.

— Уже месяц как. Пойдём, провожу тебя до дома, — он подхватил Варю под руку.

— Нет, — она рванула рукав на себя, не устояла на ногах и почти упала, но Травин её подхватил. — Я не хочу домой, там пусто. Хочу туда, где люди. Пойдём в ресторан? Шиканём на последние, выпьем шампанского, оно такое вкусное с клубникой. Серёжа, ты такой милый мальчик, я хочу клубники. Почему у нас не растёт клубника зимой? Это так чудесно — алые ягоды на белом снегу, словно капли крови. Я хотела выпить вина, представляешь, всего чуть-чуть, но в нашей гимназии нет вина. Только водка. Отлично, я выпила водки. Но теперь я хочу шампанское.

— Ладно, — решил Сергей. Оставлять Лапину одну в таком состоянии под вечер было опасно, жила Варя в самом конце Алексеевской улицы, недалеко от вокзала, и не исключено, что именно на вокзал бы она и направилась, если бы не упала где-нибудь по дороге. А там, на желдорстанции, и людей много, и выпивки, и острых ощущений. — В ресторан — значит, в ресторан, но потом домой.

— Ты отнесёшь меня на руках? — Варя повисла на Травине. — Мой принц. Где конь, что умчит нас в сказочную страну?

Сергей покачал головой, свистнул, подзывая извозчика — по случаю весны пролётки переставили с полозьев на скрипучие колёса.

— Заведение рядом с Божьим человеком знаешь?

— Как не знать, товарищ барин, — ответил тот. — Мигом домчим за полтину.

Травин внимательно посмотрел на мужичка.

— Два двугривенных, — поправился тот. — Корм нынче дорогой, ты уж войди в положение, фининспектор проходу не даёт.

Варя, усевшись в пролётку, взмахнула руками, попыталась встать, повозка тронулась, и она упала прямо на Сергея.

— Как это чудесно, помнишь, Серёжа, у Ахматовой. Зажжённых рано фонарей шары висячие скрежещут, всё праздничнее, всё светлей снежинки, пролетая, блещут. Скоро снег растает, уйдёт, как наша любовь, исчезнет навсегда, — она обмякла, Травин было подумал, что уснула, но учительница просто так сдаваться не собиралась. — Снег вернётся зимой, мой милый, и всё вернётся. Вперёд, возничий, мчи что есть сил! Рожей вперёд смотри, куда пялишься.

— Барыня-то, кажись, уже нажрамшись, — вставил своё извозчик, пролётка как раз проезжала Великие ворота. — В зюзю они, значит. В баньку бы их, значит, чтобы потом в кабак, значит, а то непотребство в таких видах.

Травин на секунду задумался, резон в словах мужика был.

— Отставить кабак, — распорядился он, — бани около лесосплава знаешь, в Алексеевской слободе? Где Макар Пантелеймоныч банщиком?

— А то-ж, человек уважаемый.

— Заворачивай туда. Получишь свои два двугривенных, не беспокойся.

Бани делились перегородкой на мужскую и женскую часть условно, были те, кто ходил мыться семьями или разнополой компанией, но, если доплатить через кассу ещё два целковых, можно было снять маленькую комнату с отдельной мыльней. А если просто кассиру сунуть, то и одним вполне обходились. Травин так и сделал, закутал Варю в простыню, дал ей в руку кружку пива и ушёл искать Мухина.

— Через четверть часа подойду, вы пока распарьтесь чуток, — распорядился Фомич. Он легко проминал телеса толстяка, лежащего лицом вниз. — Только без глупостей, массаж, как его франкмассоны называют, это искусство телесного блаженства, а значит, другое блаженство нам не потребно. Приготовь барышню, веником чуток похлещи, чтобы кровь разогналась, но не переборщи, раз на грудь приняла, ей жар сейчас ни к чему. Внизу её держи, а то сердце не дай Бог остановится или сосуд лопнет, и сам поосторожнее, в самый пар не лезь. Я сейчас товарища приготовлю, и сразу к вам.

В парную Лапину пришлось чуть ли не силой волочь.

— Нет, — она пыталась сорвать с себя простыню, — Серёжа, я не хочу туда, там жарко, а я и так вся горю. Это шампанское, оно такое горькое, оно как моя жизнь, пусти меня, а лучше держи крепче.

На нижней полке парной она на несколько минут успокоилась, даже замолчала, втягивая влажный подостывший воздух, но потом снова воспряла, начала читать стихи, отчего мужики с лесосплава, сидящие на верхней полке, дружно плюнули и посоветовали Сергею даму свою из приличного места увести, а то он конечно мужчина видный и крупный, но и их восемь человек уставших после работы. Лапина обложила их матом, сплавщики нахмурились, Травин на рожон лезть не стал.

— Когда же это закончится, — сказал, укладывая Варю на скамью в отдельной комнатушке.

— Никогда, — обнадежила она его.

— Ты, командир, погуляй чуток, — Фомич зашёл, остановился у скамьи, разминая пальцы. — Минут десять, думаю, хватит. Посиди за дверью, леща копчёного пивом запей, а мы тут разберёмся.

— Ты поаккуратней, — попросил Травин.

— Каждая баба свой подход требует, — Мухин надавил подушечками больших пальцев между лопаток, Лапина скрипнула зубами. — Иди, не учи учёного.

Сергей сходил вниз, нацедил кваса и вернулся обратно, в небольшом коридорчике стояла лавка, за закрытой дверью слышались стоны и ругательства. Не успел он вторую кружку начать, раздался звук пощёчины, дверь распахнулась, оттуда вышла Лапина. Трезвая, злая и голая.

— Скотина, — сказала она. — Где моя одежда?

Мухин тоже вышел, потирая покрасневшую щёку, сел рядом с Сергеем, отобрал у него квас, выпил не торопясь, обождал, пока Варя соберётся, проводил её взглядом.

— Да, ну и ситуация. С виду она барышня кисейная, непойми в чём душа держится, — сказал он, — а внутри кремень, да такой, что о-го-го. Где ж ты такую откопал?

— В гимназии на Калинина.

— Учителка, значит? Если бы не ты, женился, вот те крест. Это ж такая женщина, ух. Лицо-то знакомое, виделись в городе, знал бы, не упустил.

— Варвара Алексеевна — женщина свободная, — Травин закинул вяленый снеток в рот, хрустнул, — и встречается с кем хочет, но, если вред нанесёшь — голову оторву.

— Как тому полковнику чухонскому? — Мухин на угрозу не обиделся. — Сколько лет на свете жил, где только не бывал, но такое не видел, чтобы пацан сопливый голой рукой глотку живому человеку вырвал, не крутило тебя после этого, спать пошёл аки младенец, и ночью опять в разведку. А с тех пор ты жёстче стал, задубел, заматерел, словно постарел лет на двадцать. Но, командир, чужого мне не нужно.