Подлунный квест (СИ) - Кащеев Денис - Страница 16

— Мои личные симпатии исключительно на стороне пользы государевой — так было и так будет, — с каменным лицом заметил на это Петров-Боширов.

— Иного я от вас и не жду, — добродушно кивнул Семенов.

в которой я строю планы

Никаких сомнений в том, что к нападению на Златку Милана не причастна, у меня, разумеется, не имелось. Нет, в определенном смысле Чуб был, конечно, прав: молодая графиня умела быть жестокой — до беспощадности. Но только по отношению к чужим. Границу же между «чужими» и «своими» Воронцова проводила для себя очень четко — и действовала соответствующе. Нет, это не было делением на врагов и друзей. Милость к чужим отнюдь не исключалась, а свой запросто мог попасть под горячую руку (как правило, за дело, однако случалось, и по недоразумению), но вот заведомая подлость в отношении последних — не допускалась.

Другое дело, что Милана только саму себя считала вправе определять, что есть милость, а что подлость — и тем не менее.

Ну и, понятно, речь тут о тех, кого молодая графиня признавала себе ровней. О клевретах-подпевалах, пусть даже титулованных — не говоря уже о черни и холопах — совсем отдельный разговор.

Кстати, переход из одной категории в другую не был ни для кого заказан — так сам я некогда перестал являться для Воронцовой чужим, а, скажем, граф Анатолий однажды пересек роковой рубеж в противоположном направлении. Но что касается Златки — ее Милана совершенно точно числила ныне среди своих. А значит, ни за что не стала бы атаковать исподтишка.

Итак, насчет молодой графини мне было все предельно ясно. Но вот в отношении другого близкого мне ныне человека дело уже не казалось столь очевидным.

Это я о Светке, если что.

Осенило меня внезапно, когда я задумался о словах Поклонской — что, мол, ни среди преподавателей корпуса, ни среди кадетов не найдется никого, кто мог бы претендовать на звание Мастера големов. И вообще, мол, талант этот, типа, редок. Ну да, знал я тут одного человека с незаурядным для новичка даром. Себя самого — с Зеркалом. А что если Каратова — выходец из того же мира, что и я — так же наделена некой уникальной способностью? Управлять которой пока не умеет — и та проявляется интуитивно?

Корнилов утверждал, что постороннему на полигон проникнуть было бы весьма затруднительно — и, очевидно, заместитель начальника корпуса знал, о чем говорил — а вот Светка уже находилась неподалеку, в лазарете. Растерянная, подавленная неизвестностью. Да еще комиссия эта духова… Вот интуитивная магия и выплеснулась непрошено. Могло так случиться? Да запросто!

А под подозрением в результате Милана со своим пресловутым обрывком пергамента. Может, и не подбрасывал его никто никуда: прилип ненароком к чьей-нибудь подошве — и вся недолга…

Ну да насчет Воронцовой кому положено рано или поздно разберутся — Петров-Боширов же что-то там говорил про дополнительную экспертизу. Но нервы молодой графине, конечно, успеют потрепать изрядно. Впрочем, это еще полбеды. А вот со Светкой — уже и впрямь проблема. Она снова одна — усадебная прислуга не считается. Пусть и в комфортных условиях — но в чужом, совершенно незнакомом мире. В окружении магии — непонятной и наверняка пугающей. А ну как Каратова запаникует — и все повторится?

Вот, кстати, а в усадьбе Воронцовых есть големы?

— Помню, держали одного, — улыбнувшись чему-то своему, охотно ответила на мой вопрос молодая графиня. — Он за Петей вместо няньки ходил, когда тот еще совсем мелкий был. Потом не знаю, куда делся — может, продали, а может, запихнули в какой-нибудь чулан, так там до сих пор и стоит. А ты это к чему? — подозрительно посмотрела она на меня.

— Да так просто… — постарался принять я простодушный вид. — Голем-нянька — прикольно!

— Он был не такой, как здешний уродец, — заметила Милана. — Почти неотличим от живого человека. Или мне это в детстве так казалось, не знаю. Братец его дядей Митей звал… В самом деле, интересно, что с ним сталось. Нужно будет попробовать разузнать.

Ну вот, оказывается, голем в усадьбе вполне может иметься. Подходя к Воронцовой с вопросом, я, признаться, очень рассчитывал на реакцию, типа: «Что ты? Откуда? Конечно же нет! Големы — раритет!» — а оно вот как обернулось. А значит, нужно было что-то делать. Для начала — хотя бы понять, действительно ли Светка способна управлять глиняными монстрами.

Разобраться в вопросе, вероятно, могла бы Оши, но поделиться с ней моей догадкой означало выдать все Муравьевой. К этому я был пока не готов. Как крайний вариант — да, но пока у меня созрел иной план: наведаться к Каратовой самому — тем более, что я так и так обещал вскорости ее навестить. Ну и попытаться аккуратно прощупать при встрече. Кстати, Машкиного фамильяра по-любому стоило с собой взять: сам я, помнится, без помощи Фу так и не сумел освоить ни одной простейшей пальцевой техники. Как там это называл мой «паук»? Магическая дистрофия? Вот и со Светкой, скорее всего, сейчас так же. А Оши «вручную» замкнет нужные контакты — и процесс пойдет. Потом, к примеру, попрошу Каратову написать программу для голема — и по ней уже можно будет сделать какие-то выводы. Наверное.

Или нет. Но попробовать определенно стоило.

Дело оставалось за «малым»: получить у Чуба увольнительную.

Ясно было, что просто так, проведать «подлую чухонку», куратор меня нипочем не отпустит. Нужно было что-то придумать…

Идею мне подсказала все та же Воронцова — за советом я снова пришел к ней.

— Ты же курсовую еще не сдал? — уточнила она у меня.

— Пока нет… — подготовленную для меня Терезой работу я у фон Ливен еще даже не забрал.

— Отлично! — кивнула Милана. — Сделаешь так. Скажешь, что для нее тебе нужна одна редкая монография. Я тебе напишу название — там с дюжину умных слов. Пойдешь в корпусную избу-читальню — они поищут, но книгу у себя, разумеется, не найдут. После чего посоветуют тебе обратиться в губернскую публичную библиотеку — это стандартная процедура на подобный случай. Попросишь у них письменную рекомендацию — и с ней к Чубу…

— А если он потом проверит и узнает, что вместо книгохранилища я махнул к тебе в усадьбу? — нахмурился я. — С него станется!

— Ты не дослушал, — скривилась молодая графиня. — В губернской библиотеке нужной книги тоже не окажется — гарантирую. Попросишь их проверить по реестру, где она все же может быть. Они посмотрят, и оп-па: есть экземпляр — один-единственный на всю губернию! В частном собрании дома Воронцовых! Ох, какая жалость, скажут тебе: посторонних туда обычно не пускают! Однако вдруг именно тебе повезет? — лукаво подмигнула мне девушка.

— Милана, ты чудо! — просиял я.

— Я знаю, — хмыкнула моя собеседница. — А ты снова будешь мне должен!

— Сочтемся! — заверил я молодую графиню.

Увы, как ни изящен был предложенный Воронцовой план, одного мы с Миланой не учли: степени вздорности поручика Чубарова.

— Никаких увольнительных! — заявил тот, когда я подошел к нему со своей просьбой после утреннего построения. В справку, выданную мне накануне вечером в избе-читальне Федоровки, куратор, почитай, и не заглянул — так, покосился недобро.

— Прошу прощения, господин поручик… — заспорил было я.

— Приказ начальника корпуса барона фон Таубе, — отрезал Чуб. — До завершения розыска по делу о нападении на госпожу Иванову без веской причины ни один кадет не выйдет за ворота!

— Но у меня как раз очень веская… — пробормотал я — признаться, без особой надежды. Фон Таубе — это было уже серьезно, тут даже Корнилов не поможет. А сам барон мне навстречу нипочем не пойдет — у него на меня еще с несостоявшейся дуэли с Миланой зуб.

— У вас был на курсовую целый семестр, кадет, — раздраженно бросил мне куратор. — Дотянули до последнего — теперь выкручивайтесь, как знаете!