Меч и лебедь - Джеллис Роберта - Страница 14
- Предыдущая
- 14/74
- Следующая
Как-то она попросила у него денег на одежду. — Одежда! — взорвался Рэннальф, взглянув на сундуки с одеждой Кэтрин.
Кэтрин попыталась объяснить, что эта одежда не для нее, но он оборвал ее сбивчивые пояснения презрительным жестом, отстегнул ключ от связки, которую носил на шее, и бросил ей.
— Ты можешь взять одежду из этого сундука, — не глядя на нее, отрезал он. И через минуту с угрозой в голосе добавил:
— Но только из этого!
Кэтрин не смогла сдержать улыбки. Возможно, он смягчился бы, если бы она дала ему рубашки, которые сшила своими руками. Его теплый взгляд согрел бы ей сердце.
Паж подошел к королеве и что-то прошептал ей на ухо. Мод подняла голову и улыбнулась Кэтрин:
— Муж зовет тебя, моя дорогая, и это маленькое чудо. Я не могу припомнить ни одного случая за все годы, которые они прожили вместе, чтобы Рэннальф посылал за Аделисией.
Кэтрин оставила работу и поспешила в комнату. Она не боялась гнева мужа, но не хотела, чтобы он ее ударил. Рэннальф не любил ждать, это приводило его в бешенство, а свое дурное расположение духа мужчины предпочитают выколачивать кулаками из жен. Кэтрин находила его общество более приятным, когда он не рычал на нее.
— Ваш плащ, мадам. Мы уезжаем. «Ни слова приветствия», — с раздражением подумала Кэтрин, машинально возражая:
— Уезжаем? Наверху моя работа, и я не попрощалась с королевой!
Рэннальф нахмурился.
— Ты можешь вернуться через час или остаться здесь, я позабочусь об этом. Я думал, что ты захочешь проследить, как упакуют твои вещи.
Кэтрин рассердилась еще больше:
— Ты хочешь сказать, что мы переезжаем в другой дом в Лондоне?
— Все женщины — круглые идиотки! Куда я могу уехать, если должен вернуться через несколько недель на этот проклятый турнир и вступить в должность?
Успокоившись, Кэтрин поняла, что извинений и объяснений не последует. Она взяла плащ и пошла за Рэннальфом к лошадям. Ей нравилось скакать рядом с ним, а одна деталь доставляла ей особое удовольствие. С ними были грумы, но Рэннальф никогда не забывал посадить ее на лошадь, как будто боялся, что кто-то другой не проявит достаточной осторожности. А Кэтрин так нравилось, когда муж поднимал ее, словно пушинку, и деликатно опускал в седло!
Путешествие было коротким — с четверть мили по грязным улицам. Когда они подъехали ко двору какого-то типичного лондонского дома, Рэннальф помог жене соскочить с лошади и тут же куда-то исчез. Кэтрин вошла через единственную дверь нижнего каменного этажа во двор. Там собралось много людей, они кланялись и освобождали дорогу. В основном это были слуги, переносившие их скарб. Кэтрин приподняла подол платья, когда они шли по утрамбованному земляному полу. Циновки, которыми когда-то покрыли пол, были грязные, скользкие, местами даже прогнившие. В конце единственной большой комнаты на первом этаже находилась лестница. Здесь ее ждал Рэннальф. Он взял Кэтрин за руку и обернулся к слугам.
— Придержите ваши языки и слушайте, — рявкнул он и, едва дождавшись, пока замрут голоса, добавил:
— Это ваша новая хозяйка, леди Кэтрин. Теперь вы будете получать указания от нее.
Он позволил людям разглядывать ее какое-то время, а затем подтолкнул Кэтрин к лестнице.
— Женщины, полагаю, уже наверху. Поднимайся. Наверху было светло и не так сыро, этаж был деревянный, но стены покрывала плесень, а пол был в неописуемо отвратительном состоянии. Кэтрин в ужасе огляделась. Она ошибалась! Рэннальф — свинья. Он не только одевается, как животное, он так и живет. Разве он не мог приказать слугам прибрать в доме перед тем, как привести ее сюда?
Рэннальф вытянул руку по направлению к двери, чтобы представить Кэтрин женщинам. Но вдруг звонкий детский голос разорвал гул женских голосов:
— Папа! Папа!
Малыш бросился к Рэннальфу. Кэтрин вскрикнула. И это сын дворянина! Нечесаный, грязный, одетый почти в лохмотья, мальчик был отвратителен, но материнская сущность Кэтрин пробудилась в ней с такой силой, что она едва удержалась, чтобы не схватить его в объятия. Тем временем Ричард обнял отца, скуля и извиваясь от радости.
— Почему ты здесь? Непослушный маленький дьявол!
Ребенок съежился от отцовского, окрика. Рэннальф поднял руку, чтобы ударить мальчика, но Кэтрин встала между отцом и сыном, принимая удар на себя.
— Как можно ударить ребенка, который пришел к тебе с любовью?! — воскликнула Кэтрин, падая на колени и прижимая грязного дрожащего малыша к груди.
Наступила абсолютная тишина. Женщины молча стояли, ожидая, что хозяин сейчас насмерть прибьет жену, посмевшую возразить ему, или изобьет ее до потери чувств. Ребенок так испугался, что не мог плакать. Кэтрин тоже дрожала всем телом. Рэннальф изумленно смотрел на жену и сына.
— Как ты осмелилась? — тихо спросил он. — Знаешь ли ты, как опасна дорога из Слиффорда в Лондон в это время года?! Знаешь ли ты, сколько у меня врагов на этой дороге?! Ребенок мог погибнуть или его взяли бы в заложники.
— Откуда мальчику это знать? — вспыхнула Кэтрин, ее глаза наполнились слезами, лицо горело. — Он здесь, живой! Нужно было просто сказать ему, что он поступил дурно. Чему научит его битье, кроме того, что отец не любит его? Кому он нужен в качестве выкупа? Ребенок крестьянина и тот более ухожен!
Рэннальф был оглушен. Следовало оторвать их друг от друга и поколотить обоих, но он не мог сдвинуться с места. Он не мог ударить эту женщину, которая без раздумий бросилась защищать чужого ребенка, его сына!!! Без слов он повернулся и вышел. А Кэтрин все стояла на коленях, прижимая к себе мальчика. Что с ней будет? На этот раз она зашла слишком далеко. Опозорила своего мужа перед слугами. Если у нее и была возможность заслужить его любовь, сейчас все потеряно. Рэннальф ничего не забывал, он никогда не простит ее. Из оцепенения ее вывел крик ребенка. Малыш вдруг разразился отчаянными рыданиями, вырывался из ее рук, крича:
«Папа! Папа!»
Кэтрин не могла больше думать о себе. Все внимание следует отдать дому и ребенку. Дом находился в запущенном состоянии, а мальчику требовались забота и ласка.
Следующие пять дней пронеслись незаметно. Она привязалась к Ричарду и все время думала о Рэннальфе. Он вернется и изобьет ее. Судя по тому, что говорили служанки и Ричард, это казалось наиболее вероятным. Она знала, что заслужила побои, и тем не менее с нетерпением ждала возвращения мужа. Человек, которому так верили, слуги и которого так страстно обожал сын, не мог быть плохим. Он раздражителен, но до Кэтрин дошли слухи о леди Аделисии, и она признала, что у Рэннальфа были причины недолюбливать женщин.
Тем временем ее беспокойство росло. Вот уже пятый день от Рэннальфа не было вестей. Когда он не вернулся в первую ночь, Кэтрин с отвращением подумала, что он услаждает себя с какой-нибудь сучкой. Она подавила ревность, говоря себе, что мужчина, предпочитающий женщину с улицы, не заслуживает ревности. Тем не менее она забрала свою работу у королевы и объяснила ей, что произошло. Кэтрин узнала, что Рэннальф со своими рыцарями ускакал в город. Он не завел подружку, но где он, никто не знает.
После ссоры Кэтрин с мужем слуги стали относиться к ней с необыкновенным трепетом и бросались выполнять малейшее желание. Она воспользовалась моментом и дала им работы больше, чем они выполняли для Аделисии за пять месяцев. Кэтрин была встревожена, но слишком занята, чтобы чувствовать себя несчастной, и дни пролетали незаметно.
Рэннальф чувствовал себя гораздо хуже. Он не мог ни наказать Кэтрин, ни простить. С небольшим отрядом вассалов он выехал из Лондона, чтобы взлелеять свою обиду. Удивительно было то, что чем больше он размышлял о происшедшем, тем больше утихал его гнев, а недовольство собой превращалось в признание достоинств Кэтрин.
Рэннальф не обольщался на свой счет, он знал, что Кэтрин не может найти в нем ничего привлекательного, хотя она была послушна днем и охотно отдавалась ему ночью. Она сказала, что боится его, и он поверил ей. Ее кроткое поведение вызвано боязнью, а ведь он хотел, чтобы она приносила ему удовлетворение без страха. Рэннальф недостаточно доверял Кэтрин, чтобы успокоить ее.
- Предыдущая
- 14/74
- Следующая
