Метаморфозы. Тетралогия - Дяченко Марина и Сергей - Страница 38

– Я не могу быть опасна, – сказала Сашка.

– Закрой рот, когда я говорю… Избегай больших толп. Нервных потрясений. Заранее возьми обратный билет. Четырнадцатого я хочу тебя видеть на занятиях без опозданий. И вот еще: никаких откровений с матерью. Я говорю это потому, что желаю тебе добра.

– Я заметила, – сказала Сашка глухо.

Портнов улыбнулся:

– Свободна. Иди.

Костя встретил ее в темном коридоре и обнял, чуть не сломав ребра.

Она потерпела минутку из вежливости, потом отстранилась.

– Сашка…

– Я тебя поздравляю, – сказала она официальным тоном, – и желаю дальнейших успехов в учебе. Извини, мне надо собираться, я еду домой.

И, оставив его за спиной, вернулась в общежитие. Странное дело – на душе у нее было легко.

Оксана уехала еще вчера. Лизы не было. Сашка побросала в чемодан все подряд, не смогла закрыть крышку, половину вещей вернула в шкаф. За окнами быстро темнело. Сашка посмотрела на часы: половина седьмого. Поезд приходит на станцию в одиннадцать двадцать три, но билета-то нет, и что делать, Сашка представляла себе с трудом.

Идти на вокзал? Или все-таки сначала в кассу?

Отдуваясь, она вытащила чемодан из комнаты. В одиночку спустилась вниз по лестнице. Промелькнуло воспоминание: они с Костей, новички, впервые переступившие порог общаги, лестница, чемодан…

За столиком дежурной, как всегда, никого не было. Сашка повесила ключ на крючок с номером «двадцать один».

Снова шел снег. По узкому переулку Сашка выбралась на улицу Сакко и Ванцетти и оглянулась в поисках такси.

Такси не было. И не бывало здесь никогда. Сашке предстоит идти по заснеженным улицам, волоча за собой чемодан, до центральной площади, а там ждать автобуса. Ну и ничего: время-то есть…

– Александра!

Она узнала голос и обмерла.

– Саша, а я вас жду…

Она не желала оборачиваться. Просто стояла, вцепившись в ручку чемодана. Потом чемодан взяли у нее из рук.

– Я вас жду с машиной. Подвезу на вокзал. Поехали?

– А я не сяду в вашу машину, – сказала Сашка, чувствуя, как снова увлажняются давно сухие глаза. – Пожалуйста, уйдите.

Медленно падал снег. Горел фонарь.

– Должок, – сказал Фарит Коженников совсем другим, деловым голосом. – Монеты.

Сашка вспомнила, что оставила кулек с монетами в общаге, в комнате, под матрасом.

– Они… там.

– Ступайте и принесите.

Она наконец-то на него посмотрела. В его черных очках отражались снежинки.

– Сейчас.

Она бегом вернулась в общагу. Сорвала ключ с крючка. Поднялась к себе, нашла кулек, заперла комнату. Вернулась на улицу; Коженников ждал ее, поставив чемодан на мостовую.

– Вот.

Он взвесил пакет в руке:

– Тридцать семь… Напряженная внутренняя жизнь, Александра.

Она сдержалась и ничего не ответила.

– Саша, я могу вам взять билет, даже если их нет в кассе. И подвезу прямо к вагону.

– Мне не надо. До свидания.

Она пошла по улице, не оглядываясь, волоча за собой чемодан. Тот становился все тяжелее, цеплялся колесиками за булыжники, норовил перевернуться. Вслед за Сашкой, не отставая и не обгоняя, ползла машина – она не знала какая. Только слышала мягкий звук крадущегося по снегу автомобиля.

Тяжело дыша, она наконец-то увидела впереди огни центральной площади. Автобус должен был прийти через полчаса, на остановке поджидала довольно плотная толпа. Машина Коженникова – молочно-белый «Ниссан» – остановилась поодаль.

Сашка купила билет на автобус и встала в очередь. Снег перестал. Ветер разогнал тучи и вытянул из-под Сашкиной куртки остатки тепла.

Автобус опаздывал. Когда приехал, маленький, медленный, – оказалось, что всем в нем места не найдется. Началась ругань. Водитель пообещал быстро вернуться и сделать еще один рейс.

Сашка продрогла до костей. Был старый Новый год. На небе высыпали звезды. Коженников стоял рядом со своей машиной. Не уезжал. Ждал, сунув руки в карманы пальто, и смотрел вверх, на небо.

Во второй раз автобус приехал в начале одиннадцатого. Сашка, задыхаясь от натуги, втащила чемодан в узенькие двери и поставила рядом с чьим-то узлом; закричали на этот раз на нее – она кому-то наступила на ногу. Стараясь ни на что не обращать внимания, она пристроилась рядом с чемоданом и облегченно вздохнула, когда огни Торпы поползли назад. До поезда еще больше часа, она успевает. Не может быть, чтобы в кассе перед отходом не нашлось завалященького билета…

Автобус буксовал и увязал в сугробах. Всем пассажирам, кроме совсем уж немощных старух, приходилось его выталкивать; двигатель ревел, из выхлопной трубы валил дым, из-под колес летел снег. У Сашки замерзли пальцы на ногах; поначалу она нервничала, потом злилась, потом ей стало все равно.

Автобус прибыл на станцию за четыре минуты до прихода поезда. Те, у кого были билеты, кинулись на перрон. Сашка побежала в кассу; окошко было закрыто, висела табличка: «Билетов нет».

Сашка села на деревянное сиденье. Снова пришло воспоминание, как они с Костей коротали тут утро, как ели бутерброды, как нашли записку: «Уезжай сейчас»…

В помещение вокзала вошел Коженников. Остановился у запертой кассы. Сашка на него не смотрела.

Она слышала, как прикатил поезд, но даже не попыталась подняться. Забегали люди. Лязгнули буфера. И почти сразу снова лязгнули; поезд покатился, набирая скорость, загудел – и уехал.

Коженников подошел и сел рядом.

– Слушай, я уважаю твой выбор… Но через полчаса поезд делает остановку в Гальцах, туда на машине пятнадцать минут. Подвезти тебя?

Сашка повернула голову:

– Чего вам от меня надо?

– Я хочу тебе помочь. Я за тебя отвечаю.

– А перед кем вы будете отвечать за Костю, за… это? За все?

– Ну уж перед кое-кем отвечу, – отозвался он без улыбки. – Пойдем.

И взял ее чемодан.

Она слишком устала и замерзла, чтобы сопротивляться. Он положил ее чемодан в багажник белой машины, открыл дверцу. Сашка вошла в тепло; дверь мягко чмокнула, захлопываясь.

Коженников сел рядом. Снял перчатки. Вытащил термос:

– Возьми. Выпей. Это чай с коньяком.

Прогрохотал товарный. Сашка сделала глоток и обожгла губы. Перевела дыхание – и снова отхлебнула.

– Возьми мою визитку. На всякий случай.

Он положил ей на колени визитную карточку – бумажный прямоугольник с телефоном, но без имени.

– Пристегнись.

Машина выбралась на дорогу и сразу набрала скорость – Сашка, покосившись, увидела стрелку спидометра на отметке «сто тридцать». Коженников смотрел вперед; по обеим сторонам шоссе несся лес. Длинные лучи фар прыгали, ныряли и взлетали на неровностях дороги.

Она сунула его визитку в карман куртки.

– Вы человек?

– Давай разбираться с терминологией. Что такое человек? Двуногое, лишенное перьев…

– Я серьезно.

– Так и я не шучу.

Сашка замолчала.

– Слушай, Саша. Я тебе очень благодарен за то, что ты сделала для моего сына. Ты его вытащила за уши… Спасла… от очень нехороших вещей. Ты мужественный человек, девочка.

– И это вы мне говорите? Вы?!

Он не отрывал взгляда от дороги.

Через десять минут они вылетели на крохотную, с трех сторон зажатую лесом станцию. Еще через пятнадцать минут пришел поезд; Коженников переговорил с проводницей, что-то сунул ей в руку, кивнул Сашке:

– Счастливого пути.

И поднял ее чемодан в тамбур.

Вагон оказался купейным. Проводница, не говоря ни слова, устроила Сашку на верхней полке в служебном купе. Сашка взобралась наверх и заснула, как была, в джинсах и свитере, а когда проснулась – за окнами сверкал снег под солнцем и было почти одиннадцать утра.

Поезд прибыл без опоздания. Сашка увидела на перроне маму и Валентина, беспокойно вертевших головами. Через несколько минут мама схватила ее в охапку, обняла изо всех сил, потом отстранилась:

– Ого! Что с тобой?

– А что? – удивилась Сашка.