Похороненный дневник - Пулли Д. М. - Страница 16

— Ничего себе! — вмешался Уэйн. — Повезло, что не стрельнул. Со стариком Хойтом шутки плохи. Забредешь на его участок, живым не вернешься… Па говорит, его ограбили когда-то, а такие вещи бесследно не проходят.

Джаспер с минутку молчал, переваривая услышанное, после чего продолжил читать:

— Мальчики? Вы здесь? — позвала от подъездной дорожки тетя Вельма. — Пора обедать!

— Сейчас идем, ма! — прокричал в ответ Уэйн и покосился на Джаспера. — Читай скорей, пока сюда не нагрянула.

Джаспер понизил голос до шепота.

Джаспер умолк, гадая, верно ли прочел последнюю строку.

Уэйн придвинулся ближе и, спеша поскорее добраться до конца, принялся читать раза в два быстрее, чем сумел бы Джаспер:

Уэйн захлопнул книжицу и сунул ее назад в тайник.

— Пора. Нужно вернуться в дом.

Вздохнув, Джаспер последовал за кузеном вон из амбара. На полпути к хижине он привстал и через дальние поля бросил взгляд на изгородь, отделявшую дядину ферму от владений старика Хойта.

«Неохота мне туда возвращаться».

День Труда[3] промелькнул, не принеся даже короткого перерыва в полевой работе или случая вернуться в амбар и почитать дневник. Помогая кузену и дяде выравнивать нескончаемые валки перед проходом сенного пресса, Джаспер невольно вспоминал сверстников в Детройте. Сейчас они наверняка играют в парке или упрашивают хозяев лавки достать пожарный шланг. В пекарне у миссис Карбо уже испеклись пирожные с красной, белой и синей глазурью, а вся квартира пропитана, должно быть, ароматом жженого сахара.

— Эй! Бросай ворон считать! — прикрикнул на него Уэйн, заглушив стрекот сеноукладчика. — Тебя же задавит!

Джаспер отпрыгнул в сторону и подобрал свои грабли.

Жизнь на ферме перестала казаться приключением уже несколько недель тому назад. Он скучал по дому. Скучал по воде в кранах и унитазах, по игровой площадке и по привычной старой кровати. Ему недоставало того, как утром за тостами отец зачитывал вслух отрывки из воскресной газеты.

Но больше всего Джасперу не хватало ее.

На следующее утро Джаспер проснулся в поту. Ему снова приснилось, как он падает, только на этот раз в черный колодец. Еще долго после того, как он, дернувшись, вынырнул из жуткого сна, в его ушах звучал отголосок криков Салли. Он втянул воздух сквозь сжатые зубы и, моргая, прогнал из глаз остатки сна. Первые проблески рассвета уже повисли над границами полей.

Пижама опять была мокрой. Джаспер слез с матраса, стараясь не тряхнуть Уэйна, и попытался оценить ущерб. Лишние полотенца, которые тетя Вельма подложила под его простыню, тоже оказались влажными, но матрас под ними не пострадал. Джаспер низко опустил голову. Уэйн ни словом не упоминал о полотенцах, но он должен был их заметить. В гневе Джаспер сорвал с себя мокрую пижаму, без жалости царапая кожу ногтями.

Черт возьми!

Он швырнул смятую, мокрую пижаму и полотенца в бельевую корзину, которую тетя Вельма спрятала под кроватью.

Слетевшая с губ ругань заставила Джаспера вспомнить о маме. Опустив плечи, он присел на край кровати и представил ее себе в кухне их квартиры, застывшей над осколками какого-нибудь разбитого блюда. «Черт возьми! — бросила бы она. А потом заметила бы съежившегося рядом Джаспера. — Прости, солнышко… „Не слышу зла“. Верно, детка?»

«Чего?» — Джаспер притворился бы, что на время оглох.

Это почти заставило бы ее улыбнуться. Джаспер крепко зажмурил глаза, стараясь не выпускать из них ненужные слезы. Ее улыбка была солнечным лучиком после долгого, холодного дождя.

— Переживаешь?

Вздрогнув от внезапного вопроса кузена, Джаспер вернулся в спальню.

— Что? Нет… Ну, немного. Я тебя разбудил? — он быстро натянул штаны, холодея при мысли о том, что все это время Уэйн мог вполглаза наблюдать за ним.

— Мисс Бэбкок хорошая, ты не беспокойся, — утешил Уэйн, сползая с матраса. — Давай скорее покончим с работой, чтобы явиться пораньше.

Еще до завтрака они вдвоем покормили свиней и подоили коров, причем все это время Уэйн щебетал без умолку.

— Называется «Общая школа Сент-Клер». Прямо на Джеддо-роуд, примерно в миле отсюда. Туда пешком добираться минут пятнадцать всего.

— А много ребят там учится?

— Около пятидесяти, со всех окрестных ферм. Школа только до восьмого класса, так что через пару лет придется мне ездить в Порт-Гурон, — объяснял Уэйн, направляясь назад в дом с двумя полными ведрами воды.

— Пятьдесят учеников и всего одна учительница? — Джаспер плелся за ним вслед с корзиной собранных в курятнике яиц. По правде говоря, он едва слышал ответы кузена. Мог думать только о маме. Прошло уже три недели.

Через полчаса Уэйн с Джаспером уже шли по проселочной дороге, вьющейся сквозь поля. Пригревало утреннее солнце, воздух нес с собой запахи забродивших яблок и свежескошенного сена. Денек мог быть просто великолепен, если бы Джасперу не пришлось привыкать к чужой, незнакомой школе. Дома в Детройте от остановки в его квартале как раз примерно в это время выруливал школьный автобус. Не сказать, чтобы Джасперу так уж сильно нравилось ходить в ту свою школу, но уже то, что он не сидел сейчас в автобусе, подсказывало: возможно, он никогда уже туда не вернется.

За рощицей в отдалении скрывался обвалившийся дом, где росла мама. Ноги так и зудели, готовые нести Джаспера к нему.

Уэйн все не мог угомониться:

— Туда можно попасть прямиком по Харрис-роуд, свернув на Сент-Клер и дойдя до Джеддо-роуд, но пешком так еще короче, — он вел Джаспера все дальше в поля. Вместе они перешли по доске над полусонной протокой и перелезли через низкую изгородь. — Теперь мы на землях мистера Хойта. Сам он не против, чтобы мы срезали путь, но не лезь через заборы, не убедившись, что Никодим сидит в хлеву, слышишь?

— Никодим?

— Бык старика Хойта. Злющая тварь. В прошлом году этот сукин сын чуть живот мне не вспорол. Рога как два кинжала и носится как бешеный. Можно подумать, этот сраный ублюдок смерти моей хочет.