Сотник. Не властью единой - Красницкий Евгений - Страница 11

Ну, к Юльке ни фокстроты, ни пляжи не относились. Остро чувствуя свое предназначение, девушка всегда была в работе, лечила, заговаривала и отворяла кровь, многих просто спасала от лихоманки. За то ее и ценили в Ратном. Как и Настену.

Нет, ну право же, красива! Экая стройняшка. Тонкий стан, закатанные рукава, подобранный выше колен подол не скрывал стройные бедра. Забранные широкой лентою волосы падали по плечам… Чувственные розовые губки, большие, с поволокой, глаза, личико и тонкая шея тронуты первым загаром…

– Ты что так смотришь? – Юлька, наконец, оторвалась от грядки, выпрямилась.

– А что, нельзя? – улыбнулся сотник.

Девушка пригладила волосы:

– Да ведь ты так смотришь, что даже не знаю… можно ли иль нельзя?

– Как «так»-то?

– Да вот так!

– Юль… у меня дело к тебе, – молодой человек хитро прищурился и схватил подошедшую к забору девушку за руку. – Очень-очень важное дело.

– Да сейчас работы полно! И в огороде, и вон… сейчас тетка Гастела внука своего приведет – клеща выковыривать буду.

Юлия вроде бы как отпрянула… но руку из ладони парня не выдернула. Миша чувствовал, как билась под тонкой нежною кожей жилка… и сердце его тот час же забилось вот так же – в унисон!

– Так ты что спросить-то хотел?

– А?

– Ну, говорил про какое-то дело…

– А пойдем вечерком погуляем! – без всяких реверансов рубанул сотник. – Там, у реки, говорят, так соловьи поют – заслушаешься.

– Соловьи – это хорошо, – пушистые девичьи ресницы дрогнули. – Но…

– Не пойдешь?

– Почему? Пойду. Только давай не сегодня. У нас тут с матушкой… дело одно… Давай завтра!

– Ага… – тут Миша вспомнил про баню. Мало ли, может, и до поздней ночи затянется… Не сама банька – совет.

Просторная банька Сучка, естественно, топилась по-черному, по-иному тогда в банях и не признавали. С трубой – что за жар? Нынче натопили на совесть – камни от жара трескались. Миша пар любил, но не вот этот вот, когда уши в трубочку сворачиваются… особенно когда Андрей водицы на камни подбросил. Целый корец! Вот паразит же!

– Эй, эй, – молодой наставник Мирон замахал руками. – Ты что, друже, уморить нас хочешь?

Немой в ответ оскалился, замычал да потянулся за веником. Веников тут запарили много – дубовые, березовые, вересковые – на любой вкус, парься – не хочу. Вот и Андрей взгромоздился на полку да принялся охаживать себя по спине. А весь жар-то – на Мишу с Мироном. И вот же черт – на улицу-то выбежать вроде б как стыдно! Хорошо, Немой первым выбежал – с разбега сиганул в реку, в омуток, возле которого баньку и выстроили. Нырнул… вынырнул – поплыл, улыбаясь. Хорошо!

Хорошо – дверь за собой не прикрыл, воздух вечерний в баньку зашел – все полегче. Тут и остальные гости пришли – дед Корней, Аристарх-староста, а с ними и хозяин, Сучок – Кондратий Епифановича.

– Здоров, внучок! – дед быстро скинул одежду. – Что это вы тут сидите, мерзнете? А ну-ко, Мишаня, поддай-ко! Эхх… вот ведь славно-то!

– А говорят, в иных местах такой баньки не ведают! – прикрыв за собой дверь, староста Аристарх тоже схватился за веник. – Как там, Миша, в Царьграде-то? Бани-то есть?

– Да есть, рассказывал же. Правда, не такие…

– А какие?

– Потом расскажу… Мирон, друже, идем-ко – кваску…

– Слыхал, Аристарче? Кваску им! – бросив веник, расхохотался дед. – Еще и не погрелись-то.

Про царьградские бани сотник нынче так и не рассказал. Не успел – беседа пошла иная, серьезная. Воеводу и старосту интересовало все: кто напал, что пожгли, какие вообще убытки – слухи-то по селу расходились быстро.

– Рыжий твой, говорят, всех там расспрашивал. И девка еще, как доска – плоская.

– Войша, Унятина внучка, – пояснил староста Аристарх. – Ну, того, что без руки. Юлька выходила.

– А, того, что с выселок! – Мирон покивал и потянулся к кружке – все никак не мог напиться после парной. – Изба-то у них справная.

– Да там не изба – там хоромы цельные, Егор-то – хозяин. Ни своим, ни дворне спуску не дает. Вот и в прибытке.

Староста захохотал, почесав округлый, поросший седоватым волосом живот.

– Так что, Миша, скажешь? – напомнил дед.

Сотник рассказал, как было. Вернее, как он полагал, что было. Всю информацию, и даже мысли свои изложил. Тут вместе и думать стали…

С тем, что в само Ратное лешаки не полезут, были согласны все. Как и с тем, что и на покосе, и на пастбище имели место диверсии, а не странное стечение обстоятельств. Мужики-то в бане собрались мудрые и многократно битые жизнью – в пустые совпадения не верили напрочь и со всеми Мишиными доводами согласились вполне.

– Рога да хвост – это сноровку так, – хохотнул староста. – Чтоб подумали, вроде как – черт!

Дед Корней согласился:

– Да уж, хвост да рога прицепить недолго и большого ума не надо. А вот тот, что на пастбище был, – хитер. Ишь ты, ни пес его вовремя не почуял, ни пастухи не заметили.

– Так, может, и не было никаких лешаков, Корней Агеич? – вдруг усомнился наставник Мирон. – Один пастушонок утоп, второй за ним побежал – хотел помочь, вытащить… Тем временем стадо в болото ушло, увязло… Вот пастух и испугался, убег. До сих пор по лесам хоронится. Так ведь тоже может быть, а?

– Может, – неожиданно для всех сотник подлил масла в огонь.

Хитрый Миша прикинул – чем больше версий будет предложено и разбито, тем лучше, тем быстрее все приблизятся к истине – на то он и «мозговой штурм»!

– А ну, деда, найди-ко тут изъян? Почему могло быть… да все ж таки не было?

– Да вот потому! – воевода отозвался с азартом, да и все остальные засверкали глазами – интересную вещь придумал Михайла. Кто кого переспорит, фактами перешибет.

– Ну, во-первых, с чего бы коровы в болото ушли? – начал перечислять Корней Агеич. – Что они, дуры, что ли? Да и пес не пустил бы…

– Так пса же…

– О! Вот он – первый изъян! – дед поднял вверх указательный палец. – А вот и второй. Отрок-то, пастушонок, ну, который не утоп. Ты. Мирон, говоришь – испугался, сбежал, хоронится где-то. А где? Что-то младшая стража о нем не докладывает, а они ведь по всему лесу, по границе всей. Не докладывали ведь, а, Мишань?

– Нет, – сотник отрицательно покачал головой.

– Да и одному в лесу… Чего жрать-то? Разве что ягоды…

– Ну, огниво-то у пастухов имелось, завсегда можно костер разжечь.

– Ага! И попасться – дым, пламя…

– Ну-у…

– Да и зверья дикого в лесу полно. Медведи, волки… Так-то они к людям не подойдут, но к одинокому отроку… Чего б его и не прибрать-то? Не-ет, господа мои, в болотине второй отрок. Вместе с собакой и коровушками.

– Да и лешака с хвостом и рогами все-таки видели! – поддержал приятеля староста Аристарх Семеныч. – Не просто ж так он там объявился, на покосе-то.

Так вот, в споре, и пришли к выводу: считать, что лешаки были и диверсии учинили. И поджог, и убийство отроков, и загон скота в трясину – их подлых рук дело. Даже Мирон с этим всем согласился. А вот зачем это лешакам надо – тут мнения разошлись.

Староста считал – из вредности. Власти твердой в землях сгинувшего боярина Журавля нет, вот и озорничают – отбились от рук.

Тут, впрочем, возразил дед:

– Озорничают? Ишь ты, озорники… Делать им больше нечего. Не-ет! Ясно – подбил кто-то, деньгу хорошую дал или еще чего обещал. А значит, человек этот богат и при власти.

– А мы ему зачем?

– А вот тут всяко может быть. Может, и ни зачем – из зависти просто. А может – дело хуже! Может, задумал сей гад нас всех, ратнинцев, навеки извести! Чтоб и не было. Уж больно независимы мы. Сильны, богаты…

Вот тут все замолчали. Мишу тоже проняло – а ведь по большому счету прав дед. Ой как прав! Извести хотят… кто только? Ладно, найдем, вызнаем…

Дискуссию прервал Немой: замахал руками.

Наставник Мирон засмеялся:

– Эвон, баня-то остыла вся! А ну-ко…