Сотник. Не властью единой - Красницкий Евгений - Страница 13
- Предыдущая
- 13/17
- Следующая
– Здрав будь, Лада.
– А-а-а! Ермиле…
Девушка была в одной рубашке с подвернутым выше колен подолом… да тонкая льняная ткань и так почти ничего не скрывала. Вот и отрок невольно залюбовался…
– Слюни-то подбери, – поведя черной бровью, беззлобно хохотнула красавица. – Коли пришел – срочное что?
– После вечерни – на дальний луг, – оглянувшись по сторонам, Ермил понизил голос. – Ну, там, где чучело по весне сжигали. Господин сотник ждать будет.
– Приду.
Похожую на мальчика Добромиру отрок отыскал на мостках – девчонка стирала белье и тоже разделась – в одной рубашке. Маленькая, стройненькая… темно-русая коса с вплетенной красной лентой – ишь ты, жених уже есть! Ермил невольно улыбнулся – гляди-ка, титек почти нет, а жених уже есть! Быстро девки растут. Одна-ако…
– На дальний луг? А, где чучело сжигали… Приду.
– Корзинку-то тебе не помочь донести?
– Корзинку-то? – девушка улыбнулась, щурясь от яркого солнца. – Не-е… Есть кому помогать.
Ну, понятно – коли лента в косе… Жених! Оттого, видно, Добромира такая улыбчивая.
Пухленькая востроглазая Любава встретилась Ермилу у пристани – спешно бежала к рядку, как тогда называли небольшую торговую лавку.
– Ой, Ермиле, здрав будь. Как там господин сотник? Небось не зря прислал? Небось понадобились? Ой, а я все такая заработанная, такая, что ой прям… Говорят, ладьи должны вот-вот подойти. Из Киева, а то – и из самого Царьграда. Вот я и бегу… пироги, квас… да мало ли чего тем корабельщиком надо? Все продадим, пусть только купят! Ах? Что-что? На дальний луг… где чучело… Конечно, приду! Сам господин сотник зовет – чего же не прийти-то? Не-не, с делами пока братец управится, он у меня востер, не смотри, что двенадцать осенью только. Хочет в младшую стражу. Возьмут, как мыслишь?
– Мыслю, возьмут, – прощаясь, улыбнулся отрок.
У этой ленты в косе не было – наверное, женихи еще только намечались. Да и такую болтушку замуж… ой-ой-ой!
– Скажете всем, как бы между прочим, мол, воевода Корней Агеич хочет пасеку свою расширить, для чего в васильковском урочище землю расчистил уже. Не сам – люди его, холопы да закупы. Ульи поставит, начнет свечки лить.
Как всегда, Михайла проводил инструктаж быстро и четко. Как в армии. Девушки благоговейно внимали, знали уже – перебивать сотника не полагается, а все вопросы – потом.
– Охраны пока что там почти нет, так, пара отроков из челяди. Так и что охранять-то? Однако – это отдельно отметите, – мол, люди видели, как два воза с воском со старой пасеки воевода туда пригнал – для свечек. Еще уже и ульи завез и кое-что построил. Так что вообще-то – есть чего охранять. Вдруг да кто пограбит, пожжет? Оттого воеводе большой убыток будет. На это и напирайте. Понятно ли все, девоньки?
Чернобровая Ладислава махнула рукой:
– Да, господин сотник, понятно. Сегодня у колодца о том разговор и затеем. Ну, когда народишко подойдет…
– Молодцы, – одобрительно покивал Михаил. – Правильно.
– На околице, на посиделках, вечерком – там тоже будем, – худенькая Добромира закинула на грудь косу – словно бы невзначай, – чтоб все видели ленту!
– А еще в церкви, на вечерне… не на самой вечерне, там батюшка, а и до, и после, ага, – затрещала Любава. – И я еще на покос сбегаю – родичей проведать…
– У Архиповых нынче беседа, – припомнила Ладислава. – Хозяин из Турова вернулся, всех на беседу зовет. Вот и мы заглянем.
Вернувшись к себе на базу, Миша вызвал Илью, и оба тотчас же занялись «газетой». Именно так Михаил гордо именовал небольшой – размера А3 – информационный листок, нечто среднее между армейским «боевым листком» и стенгазетой. Первый номер, выпущенный дней десять назад в количестве пятидесяти пяти экземпляров, произвел небывалый фурор не только среди жителей Ратного, но и среди соседей, и даже среди проезжих корабельщиков – на ладьи «газету» занесли тоже. Название придумал лично Миша, простое и без всякого выпендрежа – «Летопись Погорынья». Чтоб не только ратнинцам было интересно читать. Сотник давно уже не удивлялся тому, что грамотных людей в это, казалось бы, дремучее время было не так уж и мало. Конечно, не среди воинов – больше купцы, мастеровые и церковные деятели.
В первом номере печатали прогнозы на новый урожай, кое-что из агрономического труда Колумеллы, очерк о Царьграде и все местные новости – про купцов, про озимые, ну и – на обороте – кто с кем подрался-помирился-поскандалил. Именно с оборота «газету» обычно и начинали читать, в охотку обсуждая все сплетни.
– На обороте про дальнюю пасеку и напишем, – разложив на столе берестяные «статейки», прикидывал Михаил, исполняя обязанности верстальщика. – Вот, между «пегая корова едва не забодала мальца» и «ссора из-за старого веника». Кто там хоть ссорился-то?
– Да девицы две, Палашка с Евдоксей, – старший писец Илья потеребил бороду и улыбнулся. – Да там не ссора была, а целая драка! Носы друг другу расквасили. Ругались, ругались, потом Палашка – за кочергу… Ну, а Евдокся – девка справная, кулак что моя голова! Да девок этих все Ратное знает… и в Нинеиной веси…
– Знают – значит, прочтут. Вот, перед ними и про пасеку…
– Сделаем… Михаиле… – вдруг замялся Илья.
– Ну? – сотник поднял голову. – Говори, говори.
– Мы нынче с обратной стороны начали. Вроде все подобрали… А что на первой-то стороне будет?
– Хм… – Миша задумался. – О школе девичьей можно. Что у них там за занятия да кто ведет. Ну, чтоб слухов разных не было. Еще про Царьград можно. Про Туров – мол, князь охоту устраивает.
– А он устроит?
– Устроит. Не сейчас, так позже. Как без охоты-то?
Дальнее урочище – овраги, буераки да дикий – с буреломами – лес – на первый взгляд, не очень-то располагало к пчеловодству. Однако кроме непроходимой чащобы да болотины, по берегам впадающего в Горынь ручья зеленела веселенькая травка, во множестве росли лесные фиалки, ромашки, купавницы, пахучий иван-чай и сладкий розовый клевер. Другое дело, что добраться сюда было трудновато – по узкой охотничьей тропке, что шла от полузаброшенной деревни Васильково. И так-то деревушка – три дома, а уж после мора и вообще одна усадьба осталась. От Василькова до урочища – верст пять, и те – по самой неудоби. На телеге никак, только пешком да верхом… или сани-волокуши – две привязанные к лошади жердины с настилом, волочившиеся прямо по земле сзади, – такие сани использовали круглый год, по грязи, да по траве, да через неглубокие ручьи – милое дело!
На таких вот волокушах и доставили в урочище все необходимое для засады. Ульи, доски – наскоро сколотить сараи, чаны, корзины да большие корчаги для воска и меда. Даже немножко пчел взяли, уж пришлось уломать деда Корнея. Ну а как же! Не считать же врага глупее себя. Чай, не дурни – прежде чем напасть, присматриваться будут… а какая пасека без пчел?
Еще взяли припасы на пять дней и дюжину воинов. Для засады – с избытком, лешаки во множестве не являлись: один-два, много – пять. Подберутся незаметно, натворят дел и тут же скроются, растворятся в лесной чаще – ищи их, свищи.
Воинов сотник выбрал самых проверенных, которых хорошо знал и доверял лично – из «царьградцев».
Десятником – Архип, жилистый, коренастый, замом – друг его закадычный Трофим, высок, сухопар даже, однако ловок, силен. Они – самые старшие, опытные, оба в Киеве зимовали, кода искали пропавших дев. Нашли! Сами, без всякой указки сотника. С ним тогда и Ждан был – вот он и здесь, а с ним – приятель. Дарен, которого когда-то предателем Жердяем заменили. Ну и дальше – знакомые все лица: златокудрый красавец Велебуд, парень серьезный, дотошный, даже, пожалуй, слишком. Любое дело доведет до ума, да не раз еще уточнит, переспросит. Недаром Михаил его в десятники прочил – по осени можно будет еще один младший десяток набрать… Чернобровый и черноокий Златомир, верный, упертый. Чего захочет – добьется обязательно… Кареглазый блондин Вячко, один из лучших в стрельбе. Из арбалета белку в глаз бьет. И – по-простому, и с прицелом, что Кузнечик сделал. Ну и Велька с Ермилом – как без этих-то? Если уж кому и доверять… Еще одного паренька не из младшей стражи взяли – костлявого неприметного Ратко, вечно угрюмого охотника-молчуна с дальних выселок. Ратко – местный, с Василькова, – все стежки-дорожки здесь знал. Ну и – Добровоя. Эта сама напросилась – кто да куда и зачем идет. Смекнула, да сразу к сотнику. Мол, если уж засада, так как это так – мирные люди, пасечники, и без женщин вообще? Подозрительно это.
- Предыдущая
- 13/17
- Следующая