Песнь сирены - Джеллис Роберта - Страница 30

• Предыдущая
• 30/90
• Следующая

– Не отвечаю?! Да ты в уме?! Конечно же, я в ответе за любую неприятность, какая из этого может выйти. Я… о Боже! Я не могу даже написать Ричарду и попросить его найти другого человека, способного выполнить обязанности, возложенные на меня. Он во Фландрии… – Тут Вильям запнулся и закрыл было рот, но тайна уже слетела с его языка. – О Господи, – простонал он, – ты ничего не слышала, Элизабет! Где находится Ричард, не должен знать никто, кроме моих.

– Уже забыла, – спокойно ответила Элизабет. – Я правильно поняла – у тебя какое-то специальное задание в Уэльсе?

– Да. Это не секрет, но… но я предпочел бы, чтобы ты не говорила об этом Моджеру.

– Я никогда не говорю с ним ни о тебе, ни о том, что ты мне рассказал. – Элизабет приподняла брови. – Почему ты решил предостеречь меня? Неужели ты перестал доверять мне?

– Я, кажется, не способен ни о чем думать, – вздохнул Вильям. – То, что мы с Ричардом друзья – вещь довольно безобидная, но я обнаружил, став известной, она порождает зависть и… врагов. Люди просят его о милостях, которые, я знаю, он не хотел бы оказывать, но сделал бы это из любви ко мне. Однако я не могу просить его о чем-либо, не могу. Так же, как и просить за кого-то. Понимаешь ли ты меня? Воспользуйся я нашей дружбой, мы с Ричардом перестанем быть друзьями.

– Да, понимаю.

Слезы навернулись на глазах Элизабет. В этом и было различие между дружбой и браком – брак создан для того, чтобы давать и брать. Но все это потеряно навсегда для нее и Вильяма.

– Что с тобой, любимая? – спросил Вильям, опустившись на колени перед ней. – Хочешь, увезу тебя в Бикс? Нет, это будет хуже, чем Марлоу, раз я уезжаю… В Уоллингфорд? Человек Ричарда будет охранять тебя, пока я не вернусь. Ты не будешь там одна. Я думаю, графиня… нет, возможно, она уедет к своей сестре… Графиня! Элизабет, я могу отвезти тебя во владения Санции.

Улыбаясь сквозь слезы, Элизабет наклонилась и остановила его, поцеловав в губы. Она добилась своего: теперь Вильям вернется из Уэльса живым и здоровым. Более того, мальчик, покинувший ее когда-то, стал мужчиной. Он думает прежде всего о ее безопасности, а уж потом обо всем прочем. Говорит, что не воспользуется дружбой с Ричардом Корнуолльским, но тут же хочет навязать молодой жене графа свою любовницу или оставить ее в Уоллингфорде. Граф превратится в пособника, если Вильям умыкнет жену у своего «добропорядочного» соседа.

– Не будь глупым, Вильям, – проворковала Элизабет, неохотно прерывая поцелуй. – Все, что я говорила тебе в Хьюэрли, – правда. Я не люблю Моджера, но он не заслуживает того, чтобы я его бросила и опозорила. И даже если ты прав, а мальчики когда-нибудь смогут простить меня за…

– Не произноси это слово опять! – воскликнул Вильям, поднимаясь на ноги. Его глаза неестественно заблестели.

– Какое слово? О… Нет, но…

– Развод, – сказал Вильям твердо. – Мы найдем невинный повод. Это не слишком трудно. Ричард попросит Бонифация, архиепископа Кентерберийского, дать согласие, и…

– Вильям! – Элизабет встала и взяла его за руки. – Моджер ни за что не согласится, если я ему не отдам Хьюэрли. Я люблю тебя всей душой и телом, но не могу поступить так с моими людьми. Он разорит их и все поместье.

Этого Вильям не учел и стоял теперь, покусывая губы и пытаясь найти обходной путь.

– Я мог бы откупиться, – сказал он, наконец. – У меня не так много денег, но Ричард одолжит, если попрошу. Я мог бы…

Элизабет прервала его речь очередным поцелуем. Внутренне она вздрогнула от того, что Вильям готов влезть в долги, лишь бы добиться ее. Гордость пересиливала страх. Приятно быть желанной.

– Ты ничего не можешь сделать сейчас, – сказала она, как только их губы разъединились. – Когда вернешься из Уэльса, мы обсудим это еще раз.

Ее голос звучал спокойно, но при упоминании Уэльса дрожь прошла по телу, а глаза на мгновение потемнели. Вильям усадил Элизабет в кресло и склонился перед ней.

– Ты боишься, – прошептал он. – Я не могу оставить тебя Моджеру, одну. Я… я напишу Ричарду и…

Прежде он даже представить себе не мог, что сможет отказаться от возложенного на него дела и тем самым, возможно, лишится доверия своего повелителя. На мгновение радость пронзила сердце Элизабет, нашедшей, казалось, способ спасти его от предстоящих боев, но забвение долга – хуже смерти, и в этом будет повинна она.

– Я не боюсь Моджера, – сказала Элизабет. – Я боюсь войны и в этом нет ничего нового.

– Так входите же, – послышался голос Элис через открытую дверь.

– Я не хотел бы мешать старым друзьям, – как-то бесцветно ответил Моджер.

– Не будьте глупцом и заходите, – резко сказала Элис и тут же поправилась: – О, прошу прощения, сэр Моджер, но, если бы папа хотел уединиться, то запер бы дверь. Он часто прикрывает ее, чтобы не уходило тепло.

Элизабет улыбнулась, посмотрев на ошеломленного Вильяма. Элис откровенно лгала совершенно невинным и естественным образом, чего отец никогда раньше не замечал за ней. Предупреждение Элис гарантировало Моджеру, что тот не услышит и не увидит ничего предосудительного, поэтому он решился распахнуть дверь, за которой обнаружил улыбающуюся жену, сидящую лицом к двери, и Вильяма, вид которого едва ли можно было назвать доброжелательным.

– Я слышал, ты заболела, Элизабет, – произнес Моджер. – Рад видеть тебя в добром здравии.

– Я не больна, – ответила жена. – Мне стало дурно, и я даже ненадолго потеряла сознание. Сэр Вильям тоже посчитал меня больной, поэтому, как только мне стало лучше, привел сюда – тут теплее.

Это была чистая правда. Элизабет, предпочитала не лгать Моджеру, тем самым избегая необходимости запоминать ложь и не допуская возможности изобличить себя.

– Но что с тобой случилось? – спросил Моджер.

Его голос был мягким, но Элизабет видела – муж вне себя от гнева. Она вдруг поняла, почему он уходил с Элис – пытался уговорить ее обручиться с Обри. Если девушка была неосторожна, и Моджер догадался, что Элизабет предостерегла… Он убьет ее! Элизабет побледнела и ничего не ответила, позабыв о вопросе. Она не заметила, как вздрогнул и покраснел Вильям, зато это разглядела Элис.

– Это моя ошибка, – сказала она резко и язвительно. – Я забыла обычай вашей семьи, сэр Моджер: держать женщин в неведении подобно мусульманским рабыням и рассказала леди Элизабет о войне в Уэльсе.

– Элис! – воскликнул Вильям, пораженный ее тоном и непочтительностью.

– Мне искренне жаль, – продолжала Элис, своим поведением как бы оправдывая реакцию отца. Ее голос смягчился: – Я забыла также, что Обри у графа Херфордского и его положение не безопасно.

– Я не собирался держать свою жену в неведении, – прорычал Моджер, перенося свой гнев с Элизабет на «эту избалованную сучку», – я сам ничего не знал.

Эта перепалка дала Элизабет время на размышление. Элис, решила она, никогда не выдаст ее Моджеру, потому что никогда не любила его. Лучше ей с мужем сейчас уехать, пока ничего не случилось. Элизабет встала.

– Я хотела бы вернуться домой, пожалуйста, – сказала она. – Мне нужно написать письмо Обри.

Вильям вышел из оцепенения и приказал слуге привести лошадей сэра Моджера из конюшни. Обри! Но Элизабет ни разу не упомянула о мальчике в связи с войной в Уэльсе, только когда они говорили о…

Прощаясь, Вильям долго просил прощения за то, что задержал их. Это выглядело очень естественным. Но он не сможет вернуться к прежним отношениям с Элизабет. Он узнал ее тело. Что если Моджер… Нет, Элизабет сказала, муж не прикасался к ней много лет, и была еще эта женщина – Эмма. Вильям вздохнул. Слава Богу! Он вспомнил и слова Моджера о том, что его самого призывают в Уэльс. Странно…

У Вильяма не было времени на раздумья: Моджер стоял рядом и произносил обычные в подобных случаях слова. Вильям слушал со вниманием, боясь совершить какую-нибудь глупость. Когда он обернулся к Элизабет, желая помочь ей сесть на лошадь, то понял, что опоздал. Она была бледна, очень бледна и это совсем не удивляло Вильяма. Он чувствовал, его сердце готово вырваться из груди.

• Предыдущая
• 30/90
• Следующая