История одного гоблина: Символ веры (СИ) - Болотов Андрей Тимофеевич - Страница 68

***

Процесс возвращения из хранилища занял больше времени, чем вторжение в него. Во-первых, у Гарба прибавилось ведомых, а во-вторых, Адинук нагло наплевал на инстинкт самосохранения. Троу напихал в карманы золота, ловко увернувшись от всех пакостей, коих в сокровищнице было предостаточно. Захватил он с собой и прекрасный длинный лук из тисового дерева с полным колчаном стрел, и меч с ножнами. Клинок стоил темному большого куска уха и моментального насмешливого сравнения с Каввелем со стороны языкастого Аггрха. Троу, впрочем, даже был польщен и сказал, что они теперь с минотавром похожи, как братья. Минотавр поморщился, но промолчал: последние месяцы научили его терпимости и некоторой снисходительности.

На выходе из святилища эльф остановился, пошевелил здоровым ухом и позвал:

– Милена! Выходи, негодница! Я знаю, что ты здесь!

Из темной глубины лестничного провала выползла огромная паучья туша – действие заклинания уже прошло – и несмело, словно не веря своему счастью, подползла к Адинуку и потерлась о его ноги. Бард ласково потрепал паучиху по голове.

– Знакомьтесь, это Милена, моя любимица! – сказал он, обращаясь к спутникам. – Детка, да ты, кажется, подросла!

– Мы знакомы, – сухо произнес Аггрх. – Оно что, пойдет с нами?

– Миленочка очень послушная девочка, – ответил троу, – но, если вас не устраивают ее размеры, мы что-нибудь придумаем.

С этими словами темный эльф открыл холщовую заплечную сумку и поманил паучиху. Милена подползла поближе к котомке, подобрала лапы и прыгнула. В полете она резко уменьшилась, так что в момент приземления ее размеры не превосходили птицеяда. Паучиха залезла в котомку, а та отправилась за спину. Гарб с Каввелем понятливо переглянулись, а Бурбалка показал большой палец. Михель поджал губы, но ничего не стал говорить.

– Все? Трогаться можем? – улыбнулся Адинук.

– Угу, – пробормотал орк, не сводя глаз с сумки. – Если эта твоя любимица захочет оттуда вылезти, пусть пеняет на себя.

– Конечно, сударь! Иначе и быть не может, – беззаботно согласился с ним бард.

***

Обратный путь до Льонаса прошел с теми же мерами предосторожности, что и путь к храму. Разговаривали мало – все, кроме барда. Адинук трещал без умолку, вызывая у орка приступы раздражительности. Аггрх уже был совсем не рад, что предложил взять темного эльфа с собой. Его речь, пестрящая странными сравнениями, вызывала головную боль.

Из непрерывного монолога троу компаньоны узнали множество ценных сведений о кулинарных пристрастиях обитателей подземного мира, о видах пыток, применяемых к изменникам, устном народном творчестве черных гномов, повадках и брачных играх пауков. Бурбалка с Каввелем забились на спор, иссякнет ли этот поток красноречия до города или нет. Антонио спор проиграл и получил от минотавра пять щелбанов, четыре из которых прошли сквозь лоб проигравшего.

Гарб переживал, каково будет темному эльфу среди светлых, но Адинук бесстрашно вошел в ворота и прошелся по центральной улице, широко расправив плечи и щурясь от яркого полуденного солнца. Горожане пялились ему в спину и провожали барда тревожными перешептываниями. Впрочем, стоило троу обернуться, как они поспешно отводили взгляды, всерьез опасаясь сглаза.

– Ну что, господа, – сказал Аггрх, когда компаньоны подошли к Академии. – Я так понимаю, пришло время прощаться.

– Почему это? – не понял Каввель.

– Наш уговор соблюден, я вам больше не нужен, а значит, мне пора вас покинуть.

– Ах, вот оно что, – огорчился гоблин. – Может, останешься? Не скажу за всех, но я к тебе привык, и ты хороший собеседник.

– Нет, моя судьба быть вечным скитальцем, а вас я буду стеснять.

– Так ведь и у нас нет дома! – возразил Антонио.

Орк смерил человека взглядом и снизошел до ответа.

– У вас есть цель в жизни, а у меня ее нет.

– Как это нет? – возмутился Гарб. – А кто собирался искать убийцу сына?

– Я и один справлюсь, а вас ждет своя великая миссия.

– Давай, пусть наша миссия станет твоей, - предложил Каввель.

– Думаете, я всерьез смогу посвятить себя собиранию какого-то посоха, чтобы пробудить им какую-то богиню, гоблинскую к тому же?

У Аггрха начало заканчиваться терпение. Он просто собирался расстаться культурно, а такие уговоры не входили в его планы. Ему действительно нравилась эта компания. У людей он был рабом. Среди орков всегда оставался человеческим выкормышем. Здесь же бывший гладиатор не чувствовал себя чужим. Тем обиднее оказалось получить такое заманчивое предложение, потому что он уже принял решение уйти и менять его не собирался.

– А что тебе помешает? – неожиданно подмигнул ему троу, до этого молча стоявший поодаль и делавший вид, что разговор его не касается.

– Ты-то что понимаешь, седовласка? Лезут тут всякие, – нахмурился орк.

Эльф и так уже давно не вызывал у него симпатии, а если он еще и с советами приставать будет…

– Больше, чем ты можешь себе вообразить! – резко ответил Адинук.

Не ожидавший такого отпора Аггрх промолчал.

– Говорят тебе, начнешь поклоняться забытой богине – получишь плюшку... или плюшкой – это уж как повезет.

– Он сумасшедший, – опрометчиво махнул на него рукой орк.

Успевший подойти ближе троу перехватил руку и легким движением уронил Аггрха на мостовую. Михель по-новому взглянул на безумного барда, оценив чистоту проведенного приема и узнав школу своего ордена. Видать, эльфа знатно помотало по белу свету.

Орк вскочил и, бешено вращая глазами, бросился на Адинука. Троу изящно ушел от захвата, и зеленокожий оказался на газоне возле одного из домов. Каввель сунулся было разнимать драчунов, но Михель остановил его, предоставив им выяснять отношения один на один. Аггрх падал еще трижды, прежде чем выхватил меч. Темный эльф и не подумал достать из ножен свой, ловко уворачиваясь от ударов и изредка бросая едкие замечания по поводу танцевальных навыков оппонента. В конце концов Аггрх выдохся, бессильно опустился на траву и горестно понурил голову.

– Послушай теперь меня, – нравоучительным тоном сказал троу.

В его интонациях появились новые нотки, невольно заставляющие как минимум обратить внимание на произносимые слова.

– Сотню лет назад я, как и ты, отчаянно нуждался в вере. Я устал от злобы богов моего народа и сбежал в поисках смысла существования. Мне довелось скитаться в разных местах, и я многое понял. Вера жизненна необходима таким, как мы, чтобы выжить. Я свою нашел и был вознагражден. А ты?

– Я верю в Одноглазого, – устало отозвался Аггрх. – Пытаюсь верить.

Его ярость ушла, оставив в душе полное опустошение. Орк взглянул на себя со стороны и устыдился: проиграть схватку безоружному троу при свете дня! Троу же боятся открытых пространств и солнечного света! После такого задумаешься о смысле жизни.

– В верховного бога орочьего пантеона, – усмехнулся троу. – Это такой вечно злой и вечно обиженный на остальных богов за какие-то прошлые дела? Поговаривают, что Триединый ему как-то знатно навалял и как раз тогда глаз-то и выбил. Вот он вас на наш род и пытается все время натравить. А к тебе твой Одноглазый добр? Добр ли он вообще к кому-нибудь?

– Он награждает сильных и прогоняет слабых, – глухо ответил орк.

Аггрх и раньше думал о своей вере, но всегда считал, что все уже давно предопределено, и изменить заведенный порядок нельзя. Сейчас он с ужасом понял: ведь действительно, в орочьем пантеоне нет ни одного доброго или хотя бы мирно настроенного бога.

– Но на самом деле он ведь тебе не нравится?

– Не нравится.

– Так становись защитником Бирканитры! Будешь ее первым чемпионом – защитником и ревнителем веры.

– Я орк, а она гоблинская богиня.

– Ты расист что ли? Так с этого надо было начинать! Тогда сиди и скули дальше, что у тебя нет цели и тебе суждены вечные скитания в одиночестве. Я, например, поклоняюсь Хьялти Златобородому.

– Это же бог дворфов! – изумился Аггрх.