Мотылёк над жемчужным пламенем (СИ) - Прай Кэрри - Страница 31

Она дергает плечом и кладет голову мне на грудь.

– Давай. Наглядный урок, к чему приводят наркотики.

Девчонка устала, а я больше не хочу издеваться. Она закрывает глаза. Сопит. Это мило. Очень мило. Это греет. Я забываю про кино и тупо пялюсь на лохматое создание. На ее губах скапливается слюна. Ресницы дрожат.

В этот момент я понял, что обнять ее хочу больше, чем переспать.

Я просыпаюсь в холодном поту. Аккуратно подвигаю Варю и иду в ванну, чтобы умыться. Холодный душ приводит меня в чувства, но конечности начинает покалывать – плохой знак. Прям-таки ощущаю, как начинает стягивать вены, в голове появляется чуть слышный шум. Скоро. Скоро сказка закончится.

Быстро соображаю, что сон – лучшее лекарство, возвращаюсь в свою комнату. Буквально на цыпочках подхожу кровати, дабы не разбудить Варю, но когда ложусь, слышу протяжные женские потягушечки.

– Не спится? – шепчет она и запускает руку под футболку. – Мне тоже.

Я закатываю глаза, но руку не убираю.

– Мы уже это проходили, Тарасова. Никаких кувыркушек, помнишь?

– Не будь жадиной.

– Отвали, – бурчу, но кайфую.

– Не жадничай, – соблазнительно повторяет она, а я не узнаю ее голос. – Мы ведь уже занимались этим, ты что не помнишь?

Теперь все внутренние мотыльки замертво падают вниз.

– Что ты сказала?

– Хочу тебя.

Что-то здесь не так. Вскакиваю с кровати и включаю свет. Воздух перестает попадать в чертовы легкие, потому что в моей кровати лежит Верещагина. Светка, мать его, Верещагина. Не понимаю как, но она умудрилась влезть во все мои вещи и куда-то деть Варю.

– Где она?! – ору я.

– Кто? – поражается она. Приподнимается и натягивает одеяло, будто оно поможет ей защититься. – Я не понимаю.

– Где Варя?!

– Что с тобой, Звягин? Ты не проснулся. Ты сейчас отца разбудишь.

– Отвечай, где она?!

– Ты идиот!

Света противно смеется. Ржет на всю квартиру. Мне хочется ее заткнуть.

– У тебя точно не все в порядке с головой, Витя, – облизывается она. – Хватит так себя вести. Ложись спать, – она бьет ладонью по постели.

Я теряю всякое терпение, лечу на нее и трясу за плечи.

– Где Варя?! Куда она ушла?!

Весь позитив потаскушки улетучивается. В глазах вспыхивает страх, а я трясу ее, как тот мешок.

– Прекрати, Витя, ты делаешь мне больно! Мне больно!

– Где она?! – мои пальцы вонзаются в ее кожу. – Отвечай!

– Я и есть Варя!

– Что ты с ней сделала?!

– Это я! Отпусти меня!

Я настолько зол, настолько не владею собственным телом, что с силой сжимаю ее шею. Хочу услышать хруст. Хочу удавить мерзавку, если она не признается. Но она не признается, просто лупит меня по лицу и противно хрипит. Бедняжка явно пожалела о своей выходке, но как же жаль, что я уже не могу остановиться.

Я просыпаюсь от громкого шума воды в ванной комнате. Провожу рукой по простыни и не нахожу ничего, кроме холодной пустоты. Мне остается только догадываться, что заставило Витю принять ночной душ. Мне остается только ждать, когда он закончит процедуру, ибо весь сон как рукой сняло. Ворочаюсь. Пытаюсь вспомнить, как заснула и оказалась здесь, но все мои воспоминания складываются в одну печальную правду – лаборатория, анализ, кровь. Сейчас это главное и единственное, о чем мне приходиться думать. Получить результат также страшно, как опустить руку в мясорубку. И, по-моему, этот страх испытываю только я одна.

Витя возвращается спустя пятнадцать минут, отчего я прерываю дыхание и притворяюсь спящей. Так забавно осознавать, что до кровати он добирается на цыпочках, боясь нарушить мой фальшивый сон. Каменный и заботливый – типичный Звягин. Не менее аккуратно он ложится в кровать, отворачивается и нервно дышит. Мне отчетливо слышно как колотится его сердце. Очевидно парень чем-то встревожен, а мне даже страшно подумать, что дни «спокойствия» закончились и коварная потребность снова рвется наружу, а ведь прошло так мало времени.

В попытке успокоить, поддержать, я боязливо кладу руку ему на плечо, но он будто не замечает. Витя весь дрожит, его лихорадит, и тогда я решаюсь его приобнять.

– Тебе нехорошо? Ты весь дрожишь.

– Отвали, – рычит он и грубо откидывает мою руку.

– Витя, что с тобой? – спрашиваю и чувствую, как деревянеет его тело. Он напрягается. – Я просто хочу помочь.

– Что ты хочешь?!

Витя резко подскакивает с кровати и включает свет. Напуганная таким его поведением я резко натягиваю одело на плечи, будто оно способно меня защитить. Мысленно проклинаю себя, за что позволила прикоснуться к нему, но кто знал, что это выведет его из себя. Он сам не свой.

– Где она?! – озираясь, кричит Витя. – Где?!

Его бешенные глаза бегают по комнате, а в мою сонную голову не лезет, о ком идет речь. Что или кого он потерял?

– Кто? – пищу я, в страхе сказать лишнего.

– Где Варя?! Где она?!

– Что?

– Что ты сделала с Варей?

Сначала я абсолютно шокирована, а когда Витя начинает открывать шкаф и заглядывать под кровать, то воспринимаю все за ненормальную шутку.

– Перестань, Звягин, – смеюсь я. – Ложись спасть.

– Что ты, сука, сделала с ней?!

– Перестань! Ты разбудишь отца!

– Заткнись!

Вся шутка потеряла свой вес, когда Витя вцепился в мои плечи и стал безостановочно трясти. Он был в ярости. Глаза красные, неестественные, буквально залиты кровью. Только яркая вспышка ненависти могла так резко изменить человека.

– Ты делаешь мне больно! – запаниковала я. – Больно, Витя! Больно!

Но он уже не слышал. В попытке заглушить мой крик, Звягин перешел к более решительный действиям – схватил за шею. Тут я поняла, что сейчас со мной не Витя, а я для него – не Варя. Я чувствовала как сжимаются холодное пальцы, но уже не могла выдавить ни слова. Мне оставалось только смотреть в его безумные глаза, молчаливо моля о прозрении. Но Витя не отпускал и довел бы дело до конца, если бы я не взяла кружку с тумбочки и не разбила ее об его голову. Инстинкт самосохранения сработал неожиданно, ведь я не собиралась защищаться, что очень глупо, ведь уже теряла сознание. Все случилось так быстро, что я даже не успела по-настоящему испугаться.

Когда Витя упал на пол, закрывая рукой кровоточащую рану, я вылетела из комнаты и заперла дверь на щеколду. Он продолжал кричать. Продолжал искать меня. Я же сидела на полу, восстанавливала дыхание и не переставала думать о том, как резко и круто изменилась моя жизнь.

Диктор, живущий в маленьком пыльном радио, поздравил с наступлением нового дня и пожелал мне удачи. Я ответила ему средним пальцем и кривой улыбкой, ибо наглец явно издевался.

К утру я так и не сомкнула глаз, даже несмотря на то, что Витя перестал буянить уже через час после инцидента. Голова шла кругом. Я не понимала, что мне делать, как быть, отправляться в школу или остаться с ним. Безумно тяжело оставаться хладнокровной и рассудительной, когда происходит подобное. По сути вещей я нахожусь в квартире с двумя глубоко больными людьми, которые непроизвольно, но могут причинить мне вред. Один уже причинил и не раз, но я продолжаю оставаться здесь, будто обзавелась своим личным наркотиком. Мои стихи – отвлекающее хобби по сравнению с тем, что я делаю сейчас. Но кое-что эти действия все-таки объединяет – ни то, ни другое не имеет, кажется, смысла. Находить рифму также бессмысленно, как и вылечить Витю одним лишь «У нас все получится!».

Пока на плитке кипела кастрюля с водой, я отворила щеколду, но зайти в комнату Вити так и не решилась. Доля обиды засела в моей груди, пусть это было не совсем честно. Я знала на что шла и сейчас обижаться – крайне глупо, но ничего не могла с собой поделать. Меня ранило. Глубоко. Намного глубже тех синяком, которые он оставил на моем теле.

Отхлебнув горячего чая, я накинула куртку, шапку, влезла в сапоги и еще какое-то время боролась с вредным механизмом, который мешал мне покинуть квартиру. Противный ржавый замок так и не хотел открываться. Психанув, я несколько раз вдарила по двери и она сдалась, но тем самым разбудила Звягина.