Мотылёк над жемчужным пламенем (СИ) - Прай Кэрри - Страница 35

Пока отец возиться с духовкой, старательно делая вид, что хоть что-то соображает в технике, я хожу по квартире из угла в угол в ожидании Тарасовой. Мы не виделись, казалось, целую вечность, и кто бы мог подумать что, я заскучаю по этому человеку? Я скучал по ее глупому выражению лица, по стыдливому румянцу, мне не хватало ее ворчания и неуверенной, испуганной улыбки. Беспокойно ждал, нервничал, переживал и мне это не нравилось. Я не был готов к еще одной уязвимости, у меня и так слишком много пороков.

Варя постучала в дверь после обеда, и я, как пришибленный первоклассник, приказал отцу молчать, а сам затаился за дверью. Это был самый идиотский мой поступок за последние восемнадцать лет. Даже когда я по несколько раз звонил в собственную квартиру, дабы заставить отца понервничать, и убегал, то не был настолько примитивен, а это продолжалось с утра до ночи.

Черт, а ведь тогда я был счастлив.

– О, Варюшка пришла, – открыв дверь, вскидывает руками отец. Его безобразная улыбка, а точнее три зуба с половинкой, омрачают все гостеприимство. Даже через маленькую щелку мне заметен весь ужас. Я морщусь и невольно содрогаюсь.

Мерзость.

– Здравствуйте, – устало отвечает она, что еще раз бьет по моему оптимизму. – Меня задержали родители. Все не могут свыкнуться с моим отсутствием.

– Все нормально. Проходи, а я пока бутерброды подогрею. Я оставил тебе колбасу, она уцененная, но срок годности еще не вышел.

– Хорошо. Вы очень любезны.

Варя снимает кеды. Обнимает плечи. Оглядывается.

– А где Витя? Он спит?

Анатолий заметно теряется. Его заплывшие глаза бегают.

– Я…я не знаю где он…

– Не знаете? – напрягается гостья. – Как это?

– А, вспомнил! – Анатолия вдруг осенило, а я приложил ладонь ко лбу. – Он ушел к соседке за паяльником. Правда, с тех пор я его не видел.

– Давно он ушел?

– Часов пять назад.

– Пять часов?

Болван переросток. Если я когда-нибудь пойду на преступление, а в напарники мне предложат кухонный комбайн или отца – я выберу первое. Порой мне казалось, что он вовсе не приспособлен к нормальной жизни. Однажды я наплел ему, что двери в супермаркетах открывает специально обученный человек с пультом управления, так старик думает так до сих пор. Даже представить страшно что будет с ним, если мне придется его оставить. Сгинет, здесь без сомнений.

– Тогда я поищу его, – заявила Варя и метнулась к двери. – К какой соседке, вы говорите, он ушел?

– Фантастика, – не сдержавшись, фыркнул я.

Мой придурковатый план пришел к аналогичному завершению. Разозлившись, в первую очередь на себя, я ударил кулаком по стене, а потом понуро выплыл из-за двери. Отец тут же осознал свою ошибку и, вжав голову в плечи, пошуршал на кухню.

Партизан хренов.

Скрестив руки, я принял самую выигрышную позу, так как продолжал чувствовать себя крайне нелепо.

– Привет, поэтесса, – беззаботно, будто не вовсе плошал.

Увидев меня, Варя пришла в полное замешательство.

– Ты что прятался от меня? За дверью?

– Хотел напугать, но не вышло.

Если бы я знал заранее, что наша встреча пройдет подобным образом, покемарил бы часок другой. Невероятно скучно.

– Напротив, – ответила она, хмурясь, – сейчас ты меня пугаешь. Ты точно пришел в себя? Как себя чувствуешь?

Начинается.

– А ты решила что у меня чердак поехал?

– Просто я читала…

– Плевать что ты там читала, – отмахиваюсь и уверенно шагаю в свою комнату. – Ты и твой морщинистый друг испортили мне все настроение.

– Витя…

Останавливаюсь. Улыбаюсь. Зазнайка слишком высокомерно отреагировала на мою выходку и мне захотелось ее проучить. Как жаль что она сняла свою дурацкую шапку, у меня было уйма времени, чтобы придумать несколько острых шуток.

– …прости, я не хотела тебя обидеть.

– Но обидела, – нагнетаю нарочно, а сам едва сдерживаю смех.

– Просто ты и баловство – вещи несовместимые. Я насторожилась.

Да ты совсем меня не знаешь, девочка.

– Так вот ты обо мне какого мнения? – иронизирую. Мне следовало поступать в театральный, а я играю на чувствах наивной одноклассницы.

– Прости… Не хотела тебя задеть.

Молчу и тем самым накаляю обстановку.

– Я наверно пойду, – щебечет Варя, и тогда я выхожу из образа.

– Вот ты дуреха, Тарасова! Когда же ты перестанешь быть такой наивной? Иди сюда, бестолочь!

Срываюсь с места, обнимаю и отрываю ее от пола. Девчонка визжит, а утыкаюсь носом в просторную футболку, все глубже вдыхая знакомый аромат. Сегодня это ванильный гель для душа и столовская котлета. Варя лупит меня по голове, но не сильно, чтобы не причинить боли и продолжает что-то бормотать. Мне хватает мгновения, чтобы осознать, как сильно я скучал. Так же сильно я когда-то скучал по матери, когда та уходила в запой со своими дружками, а потом возвращалась после недельной гулянки. Какое же это счастье, что у Вари нет друзей.

Сидя на полу, Варя уплетает бутерброд от шефа-Анатолия. Молчит. Ее явно что-то беспокоит. Мне непривычно видеть ее такой – напряженной, задумчивой. Она не решается посмотреть на меня полноценно, лишь изредка коситься в мою сторону. В связи с этим я тоже чувствую себя некомфортно, подбираю в голове нужные слова, чтобы спросить, но меня отвлекает холод радиатора, к которому я прислонился спиной. По большому счету меня должно отталкивать это место, но я напротив, чувствую себя довольно комфортно.

– Что с тобой? Ты какая-то странная сегодня, – все же интересуюсь и замечаю, как та замирает. – Не рада меня видеть?

– Нет-нет, все нормально, – трясет она головешкой, а сама старательно уводит взгляд в сторону. – С мамой неразбериха, так что не обращай внимания.

Врет. Это видно, потому что врать совершенно не умеет.

– Татьяне не по вкусу наше общение? – предполагаю я.

– Оценки в школе. Ты тут не при чем.

И опять прячется в раковину, чем разжигает во мне больший интерес.

– Что произошло за последние недели? Я практически ничего не помню. Очень смутно, будто был под чем-то. Расскажешь?

Варя поджала губы и, наконец, подняла голову. Даже слегка улыбнулась, и на сердце тотчас потеплело.

– Лучше это опустим, Звягин. Ты вел себя, как грязное животное.

– Правда? – хмыкнул я. – И что я делал?

– Давай не будем. Поверь, ты не хочешь этого слышать.

Но я не думал сдаваться.

– Нет уж, говори. Что я делал? Выл? Лаял? Кусался? Пытался заглянуть тебе под хвост?

Тут Варя подавилась хлебом. Расхохоталась.

– Очень близко.

Меня настораживали пробелы в памяти, но больше покоробил ее ответ.

– Тогда опустим, – согласился я, боясь услышать правду.

Позже я расспросил о ее делах, о школе. Варя настолько завел разговор об экзаменах, что та не переставала трепаться. Я смутно понимал, что она говорит, потому что пристально ее разглядывал, а учеба меня не интересовала. Она была другой, и дело не в отсутствие бубона на голове, здесь что-то другое. Может быть страх? Или действительно проблемы с родителями? Что это?

– …целыми днями ссоры, в школе не лучше. Но ведь я права? Да? – она ждет ответа, и я киваю. – А им плевать? Представляешь?

«Не такая уж и страшненькая» – подумал я, словно только что прозрел. «Не такая уж и доставучая» – признался сам себе, потому что ощущал дефицит контакта.

– В общем, я не знаю, как мы завершим этот год, но юридический мне явно не светит, – вздыхает она. – Сама не понимаю, что со мной.

– Что? Не расслышал, – блефую и сажусь рядом. – Ты так и не научилась говорить, поэтесса. Мямлишь вечно что-то неразборчивое.

Варю смутил близкий контакт, что тоже стало для меня удивлением. Она замерла, оставив кусок бутерброда за щекой, так и не решившись его проглотить.

– Теперь мне все ясно, – усмехаюсь я. – Твой рот никогда не бывает пустым.

Девчонка потерянная, моргает без остановки, робеет, – все это дает мне повод расслабиться. Я до сих пор ей небезразличен. Зря переживал.