Мир победившей Смерти (СИ) - Зверев Павел Александрович - Страница 39

Возможности размышлять и дальше, меня лишили. Нагло, бесцеремонно, но, черт подери, красиво!

Дверь в палату отворилась резко, да так, что стук её о стену, невольно заставил вздрогнуть. Девушка в белом халате, зашла быстрым шагом и увидев мои открытые глаза, позволила себе легкую улыбку. Строгие черты лица, только подчеркивались круглыми очками. Ярко-красные волосы, стянуты в тугую косу и отброшены назад. Пухлые губы, лишь чуточку подчеркиваются бледной помадой. Высокие скулы, немного курносый нос и верхние, наверно, сто десять, что никак не скрывает медицинский халат.

— Как интересно, — бросила она, закусив губу.

Каюсь, засмотрелся.

— Как ты себя чувствуешь? — подошла она ближе.

— Слабость, — прохрипел я, с трудом разлепив губы. — И пить хочется.

Последнее было сказано без какой-либо заднее мысли, но, когда эта нимфа налила стакан воды и придерживая мою голову, помогла напиться, мысли у меня были явно не о воде.

— Всё в порядке, — произнесла она с теплотой в голосе. — Ты в безопасности. Всё будет хорошо.

Ох, женщина, лучше бы ты молчала! Да еще и так близко от моего лица!

— У тебя рак, — озвучила она итак известный мне факт. — Не видела бы результаты анализов собственными глазами, не поверила бы. Пусть и выглядишь ты бледно, но не как человек, с четвертой стадией, да еще и с целой россыпью очагов. Сейчас, когда ты пришел в себя, нужно всё повторить и уже после будем разрабатывать метод твоего лечения.

Что-либо говорить не было ни сил, ни желания. Поэтому я просто кивнул, погружаясь внутрь собственных мыслей.

Четыре дня. Именно столько времени ушло на полное обследование моего тела. И что-то мне подсказывало, что не раком единым.

— Это потрясающе! — ворвалась в мою палату Виктория.

Именно так звали моего лечащего врача и по совместительству, самую красивую женщину, которую я когда-либо видел.

— Да, я такой, — хмыкнул я, убирая телефон.

Только вчера меня отпустила та лютая слабость, что терзала все эти дни. Даже встать смог и самостоятельно дошел до туалета! А это, знаете ли, прогресс.

— Еще позавчера, спроси меня кто, и я бы дала тебе от силы неделю жизни! — всплеснула руками женщина. — Мы нашли семь очагов раковых опухолей! Семь! Четвертая стадия, Юр, ты понимаешь? А сейчас все они локализованы в эпицентрах и интенсивность раковых клеток упала практически до нуля! С четвертой до второй! Как это вообще возможно?

Интересно, интересно.

— Возможно, — начал я осторожно, — будь у меня больше энергии....

— Нет! — тут же резко прервала меня Виктория. — Именно эти камни и вызвали рак! Растворяясь внутри тела, они не полностью перерабатываются в энергию. От них остаются микроскопические частицы, что агрессивно воздействуют на живые ткани. Проглоти такой камень обычный человек, и уже через пару дней можно будет спрогнозировать дату его скорой смерти!

Жопа.

Получается, чтобы регенерировать, мне нужна энергия, но получив эту энергию из рубина, обзаведусь проблемой, на решение которой эта самая энергия и уйдет. Замкнутый круг, мля.

Сейчас моё ядро практически пусто. И это напрягает. Не столько из-за опасения относительно магии смерти, сколько из-за бессилия. Как-то я уже привык, что круче меня только яйца.

— Есть один нюанс, — задумчиво бросил я. — При наличии энергии, я могу направлять её, непосредственно, в нужную мне точку. Чтобы ускорить процесс регенерации. Как раз и проверим, что сильнее: рак или возможности магии.

И заодно настоящую причину того, почему мне не позволяют принимать рубины. Правда ли заботятся о моем здоровье, или же специально держат в таком состоянии, чтобы можно было меня контролировать?

Я видел, как Вика колеблется. Как в привычном жесте, закусила губу, как на лбу появились еле заметные морщинки.

— Давай попробуем, — сдалась она наконец. — Только у меня будет небольшая просьба. Ты не против сделать это под наблюдением оборудования?

Хм, интересно девки пляшут.

— Не вижу в этом проблем, — пожал я плечами.

Уже через сорок минут я лежал совершенно в другой палате и различных датчиков на мне было столько, что я даже пошевелиться боялся.

— Начнем с самого маленького экземпляра, — обратилась ко мне Вика. — Держи.

Чувствую, день будет долгим.

Так и вышло.

К себе в палату я вернулся только к восьми вечера. Но вернулся на своих двоих, а не на каталке! Да и самочувствие заметно улучшилось, как и настроение в целом. Ядро заполнено наполовину, слабость ушла полностью, а Виктория, хм, кажется, словила когнитивный диссонанс. Хотя тут ничего удивительного нет. Подумаешь, своим существованием, такие, как я, попирают множественные незыблемые постулаты. Все внутренние органы получили качественный скачок. Увеличилась плотность костей и качество мышечных волокон. Сигналы ЦНС ускорились, пусть и не до каких-то немыслимых значений. Острота зрения, слух, обоняние — всё это тоже подошло к пиковой форме, доступной человеку. Печень так и вовсе превратилась в какой-то уникальный орган, что способен выводить из крови даже сильнейшие токсины. Что-то там связанное с качеством гепатоцитов и их количеством. Не стал во всё это вникать, так как мне это было неинтересно. Ну, была у меня утром третья стадия рака, а к вечеру она деградировала до первой, и что здесь такого? Подумаешь. Но нет, не «подумаешь». Назавтра в клинику должны были приехать ведущие онкологи страны, так что информационный бум получился знатный.

Что касаемо меня, так вернувшись к себе в палату, стал собираться на выписку. Больше здесь находиться у меня не было никакого желания. Кое-какую информацию получил и ладно. Выводы относительно онкологии, рубинов и своего организма в целом, сделал, так что можно сваливать. И так что-то подзадержался.

Но спокойно уйти не получилось. Открывшаяся дверь явила моему взору Плисецкого. Этот франт выделился и сегодня. Правда, в какую-то другую сторону. Потертые джинсы, берцы и голубая приталенная рубашка, как обычно с расстёгнутыми двумя верхними пуговицами.

— Юр, добрый вечер, — кивнул он мне, осматриваясь. — А здесь ничего. Думал, будет хуже.

— Дома один хрен лучше, — проворчал я. — И тебе не хворать.

— Что-то радости в голосе не слышу, — хмыкнул мужчина. — Не каждый день, знаешь ли, четвертая стадия рака первой становится.

— Жаль впустую потраченного времени, — сморщился я. — Сразу бы рубин закинули в рот, давно бы уже дома был.

— Ну, кто ж знал! — всплеснул он руками. — У нас по всем выжимкам стоит одно — рубины причина онкологии. А у тебя итак четвертая стадия! Ладно, ладно — третья. Не могли мы так рисковать.

— Ага, ага, — покивал я. — И такой удобный предлог, чтобы меня на больничную койку определить, да, словно, неведому зверушку поизучать.

— Ой, да не прибедняйся ты, — отмахнулся франт. — Тебя даже кишку глотать не заставляли! А всё остальное сущие мелочи.

Кажется, мой тяжелый взгляд и внезапно просевшее напряжение слегка уменьшили энтузиазм Плисецкого.

— Не люблю, когда мной играют, — произнес я, смотря в глаза тому.

— Никаких игр, Юр, — в миролюбивом жесте, поднял он руки. — Тебе в любом случае нужна была помощь. Или, что? Нам надо было тебя домой доставить? Когда у тебя сердце билось только благодаря Гору?

— Ладно, — сморщился я, понимая правоту сказанного. — Проехали.

— Не проехали, — покачал головой франт. — У меня Игнатьев был. И очень уж за тебя просил. А конкретно за обследование. И знаешь, никто не скажет, что я не умею быть благодарным. У меня будет к тебе одна просьба. Выполнишь и все заведенные не тебя дела закроются. Словно их не было. Дальнейшее сотрудничество только по обоюдной выгоде. Как тебе?

— Даже боюсь предположить, — криво усмехнулся я.

— Еще один день в клинике, — попросил он. Именно попросил. — Завтра здесь будет тесно от врачей разных квалификаций. И мне бы хотелось, чтобы ты побыл подопытной зверюшкой.

— Прости? — сказать, что я удивился, это ничего не сказать.