Морозов (СИ) - "Каин" - Страница 34

— Разве Синод не запрещает подобное? — удивился я.

— Официально это запрещено. Но на практике, жрецы обращают внимание на шарлатанов только когда те теряют из виду берега. Если же ты особо не наглеешь…

— И каков спрос? — уточнил я.

— Некоторые за год могут позволить себе купить квартиру, — ответила секретарь. Я недоверчиво покосился на нее: не шутит ли. Но Лилия была совершенно серьезна.

— Да, чудные дела, — пробормотал я и уставился на экран, где ведущие уже начали выбирать, кто покинет шоу.

Шоу закончилось через десять минут. Я загнул и покосился на часы. До вечерних занятий оставалось ещё полно времени. И я встал с дивана. Вышел на террасу задней части особняка. Откуда открывался прекрасный вид на лес, который начинался прямо за оградой.

Все же здесь было красиво. Чистый воздух, высокое небо, птичье пение, разносящееся над кронами деревьев. Если не знать о чудовищах, что живут в этом мире, то можно было бы принять это местечко за филиал рая.

Я спустился по ступеням и вышел к калитке. Створка заскрипела, отворяясь. Небольшая лягушка прыгнула с моего пути в густую траву. Вскоре я уже шагал по дорожке.

Опушка леса встретила меня свежим ветром и запахом листвы. Лучи света пробивались сквозь кроны деревьев. Я втянул в легкие воздух, в котором чувствовался аромат трав, мха, влажной земли и высушенной на солнце древесины. Расстегнув куртку, я зашагал по тропинке.

На секунду, мне показалось, что спину буравит недобрый острый взгляд. По позвоночнику побежали мурашки, а волосы на затылке зашевелились. Я остановился. Резко оглянулся. Но никого не заметил.

— Далеко собрались, княжич? — послышался звонкий девичий голос.

Он прозвучал так неожиданно, что я вздрогнул. Вновь обернулся. В паре шагов от меня, на тропинке стояла девушка. Та самая, которая следила за мной после посвящения и помогала принять душ. Как же ее звали?

— Маришка, — представилась она, поняв мою заминку. — Я работаю в усадьбе.

— Я тебя помню. Вот, решил прогуляться. А то давно уже живу, и дальше забора не отходил, — улыбнулся я, рассматривая девушку.

На ней был льняной сарафан с вышивкой по краю подола. Тот открывал вид на загорелые лодыжки и ступни в плетеных сандалях. Длинная коса была перекинута через плечо. В руках Маришка держала лукошко, в которой виднелись шляпки грибов и пучки травинок.

Повисло неловкое молчание. И чтобы его прервать, я сказал:

— Красиво у вас здесь.

Девушка зарделась:

— Да бросьте. В Снежинске вон красиво. А здесь что? Деревья, поля да озеро.

— Озеро? — переспросил я. — Далеко оно?

Девушка махнула рукой:

— Да километра три. Я бы проводила вас, да Федор просил принести грибов к ужину. Повар хотел запечь с ними мясо.

— Перед Федором я тебя как-нибудь выгорожу, — улыбнулся я и протянул девушке руку. Она опустила глаза, зарделась. От этого веснушки на ее носике стали будто ярче.

— Давай корзину-то, — намекнул я.

— Ой, да что вы, — засуетилась девушка.

Но я повторил:

— Давай, давай.

Девушка на секунду замялась, но потом сунула ношу в густую траву рядом с дорожкой.

— Здесь никто не возьмет. Знают чье, — пояснила она с улыбкой.

— Показывай дорогу, красавица.

Маришка вышла вперед и почти сразу свернула с тропы на другую, едва заметную между пышными кустами.

— Тут редко ходят, — пояснила она. — Надо через ручей перебраться.

— Понятно.

— А где вы жили до того, как переехали? — живо поинтересовалась Маришка. — В столице?

Я неопределенно пожал плечами. И девушка продолжила:

— Красиво там, наверное. Я только в Снежинске была. И то пока училась. Там хорошо. Кинотеатры, торговые центры. Лавки, харчевни. Памятники, парки.

Она прикрыла глаза и мечтательно вздохнула.

— От города быстро устаешь, — возразил я. — Все быстро приедается.

Девушка удивленно воззрилась на меня.

— Да как же это может надоесть то?

Я только улыбнулся: когда был маленьким, родители часто отправляли меня на лето в деревню к бабушке. И я не мог дождаться, пока закончатся занятия в школе и наконец можно уехать из города. Потом, став немного старше, записался в секцию туризма. И открыл для себя долгие походы, ночевки у костра, сплавы по рекам и подъем на горы. Даже научился немного бренчать на гитаре, чтобы произвести впечатление на девчонок. Эх, хорошее было время.

Так незаметно для себя мы и вышли к озеру.

Оно было окружено высокими деревьями и только у дальней стороны виднелся пологий край, усыпанный галькой. Буквально в паре метров слева журчал ручей и срывался с обрыва в прозрачную воду внизу. Несколько камней образовывали воронку, которую за много лет промыл поток падающей воды. В высокой темной от влаги траве стрекотали кузнечики, над головой носились стрекозы и верткие стрижи. Солнце отражалось в озерной глади и терялось в темной глубине.

— Поговаривают, что тут русалки живут, — сообщила мне Маришка заговорщическим голосом. — И в особый день можно запустить венок в воду и попросить жениха.

— И ты просила? — усмехнулся я, от чего моя сопровождающая смутилась и отвернулась.

— Просить надо не русалок, — с непонятной горечью сказала она, принявшись теребить браслет из цветных нитей на запястье, но продолжать не стала.

Я подумал, что было бы совсем неплохо окунуться в воду и проверить самому, какие тут русалки. И даже стал осматриваться в поисках ближайшего спуска. Его не нашлось. Но зато обнаружилась площадка под старой ветлой. Она была выложена из небольших бревнышек и обращена в сторону водной глади под обрывом. Я подумал, что отсюда в любое время суток и при любой погоде открывается самый завораживающий вид. Покачивающиеся над головой ветви создавали особенную атмосферу задумчивости. Отличное место для медитации.

Но мои мысли прервал вегвизир, который вдруг раскалился, предупреждая о том, что где-то близко есть нежить. Послышался треск веток за спиной. Именно с той стороны, откуда мы пришли. А следом раздался испуганный визг девушки.

Я резко обернулся. Бледная Маришка застыла в нескольких шагах от меня. И как завороженная смотрела на выскочившего на обрыв кабана. Тот тяжело дышал, едва передвигая дрожащими ногами. За животным тянулся красный след. На его боку зияла рваная рана. Кабан заковылял мимо нас. Правда пройти он смог совсем ничего. Несчастное животное остановилось, покачнулось и упало, окрашивая траву темной кровью. А в лесу послышался хруст веток. Кто-то, не таясь, ломился к поляне.

Обрез словно сам собой оказался в руках. А затем в ход пошли способности. И я едва успел бросить на себя хладнокровие, как на поляну вывалился охотник на кабана. И это был не человек.

Перед нами стояла ссутулившаяся тварь, отдаленно напоминавшая обезьяну. Обезображенная морда была перепачкана кровью. Нижняя челюсть выдавалась вперед. Глаза завалились. Существо застыло, втянуло расплюснутым носом воздух. Что-то промычало, сделало несколько шагов в нашу сторону. Худые, свисающие ниже колен руки неуклюже болтались при каждом шаге.

— Упырь, — едва слышно проговорил я.

Хладнокровие делало свое дело. И я точно знал, что делать. Потому вурдалак удивленно тряхнул лысой головой, когда его коснулось “подчинение”. На мое счастье, нежить была совсем уж тупой. И плетение подчинило его безо всяких усилений.

— Тебе пора в озеро, — зашептал я.

Упырь послушно зашагал к обрыву. Правда сил довести его до самого края мне не хватило. Уже на последнем шаге тварь обернулась. Зло посмотрела на меня. И бросилась назад, прямо к испуганно трясущейся девушке. Но здесь в дело вступил обрез.

Способность под стрелка у меня было только одна. Я на ходу пробормотал слова, и вскинул обрез.

Сдвоенный выстрел грянул над обрывом. Картечь ударила тварь в грудь, отбрасывая ее назад. За обрыв.