Братья по оружию или Возвращение из крестовых походов - Джемс Джордж Рейнсфорд - Страница 14

• Предыдущая
• 14/47
• Следующая

– Что?! – гневно прервал старик. – Да как вы посмели вообразить такое! И что вы можете предложить взамен десяти тысяч марок ежегодного дохода, который унаследует моя дочь? Ваш ветхий замок? Или вот этот старый жиденький лес? Нет уж, увольте: я не столь великодушен, как вам могло показаться. И, чтобы впредь не возвращаться к этому разговору, хочу сообщить вам, – добавил он важно, – что я обещал руку моей дочери Вильгельму де ла Рош Гюйону, человеку благородному да и богатому к тому же.

– Вы обещали ему ее руку! – вскричал де Кюсси. – Какая несправедливость! Клянусь крестом, я вызову на поединок этого предателя, и он заплатит мне жизнью за эту измену!

– Нет, вы не сделаете такой глупости, сир Гюи. Лучше послушайте, что я вам скажу, а главное, хорошенько запомните: если Вильгельм де ла Рош будет убит вами, то вам не видать моей дочери никогда, – Бог в том свидетель. Если же она решится выйти за вас без моего согласия, то проклятие мое будет тяготеть над ней всю жизнь. И даже если он умрет не от вашей руки, а будет убит на предстоящей войне, то и тогда я соглашусь на ваш брак только в том случае, если вы в состоянии будете представить десятину за десятину против моих земель. Надеюсь, вам все стало ясно? Или вы по-прежнему намерены удерживать меня в своем замке?

– Нет, граф, на такое я не способен: мост будет опущен по первому вашему требованию. Но позвольте хотя бы надеяться, что…

– Не тратьте слов зря, сир Гюи: я никогда не меняю своих решений!

Сказав это, сир Джулиан пошел в замок и распорядился готовиться к отъезду. Вскоре лошади были поданы. Гюи проводил их и, помогая Изидоре взобраться в седло, тихо шепнул ей на ухо: «Будьте верны мне. Может быть, мы будем счастливы».

Едва гости покинули замок, вошел оруженосец и вручил де Гюи небольшой конверт. Рыцарь тотчас же распечатал его и нашел внутри прядь черных волос и записку. «Твоя до смерти!» – писала ему Изидора. Он спрятал конверт на груди и вошел в замок.

– Ах-ах-ах! – кривлялся Галон, забавляясь над этой сценой. – Ах-ах-ах!

Возвратимся теперь к Артуру. Он был сыном Готфрида из династии Плантагенетов, старшего брата Иоанна Безземельного. Нам трудно без долгих отступлений объяснить, почему английские бароны предпочли самозванца законному наследнику. Достаточно сказать, что Иоанн царствовал в Англии и владел многими землями во Франции: Нормандией, Пуату, Анжу. Своему племяннику он оставил только Бретань, да и то лишь потому, что земля эта принадлежала его матери.

Артура возмущало собственное бесправие. Негодуя, он наблюдал, как его милый дядюшка распоряжается чужим добром. Воспитанный при французском дворе, он не переставал умолять Филиппа, на руках которого умер его отец, о помощи в восстановлении законных прав. Но недостаток в средствах, равно как и боязнь прогневить влиятельнейших баронов, поддерживающих

самозванца, мешали Филиппу выполнить просьбу Артура. И вот наконец представился случай, давно ожидаемый монархом.

Преданный ежедневным распутствам, Иоанн, увидев однажды Изабеллу Ангулемскую, невесту Гюга ле Брюна Люцина, графа Ламаншского, приказал ее похитить. Бароны, возмущенные такой дерзостью, прибегли к защите Филиппа, требуя наказать этого сластолюбца за оскорбление. Многие из них открыто взбунтовались против Английского короля, и, переметнувшись на сторону Артура, готовы были признать его своим законным государем. Артур привил их предложение и обратился к Филиппу с просьбой дать ему кавалерию. Французский король, хотя и предвидел все трудности этого опасного предприятия, все же не мог не воспользоваться случаем и с готовностью согласился на просьбы молодого принца. Артура возвели в звание рыцаря. Церемония была великолепна. По окончании ее Филипп произнес речь:

– Храбрые рыцари и благородные бароны Анжу и Пуату! Согласившись избавить вас от тиранства самозванца, присвоившего себе власть, даю вам законного государя. Любите его так, как любите собственного сына. Будьте ему верны. Артур – ваш законный государь: он сын Готфрида, старшего брата Иоанна, и власть принадлежит ему по праву. Итак, я, Филипп, французский король, стоящий надо всеми вами, приказываю воздать должные почести вашему государю и повелителю.

Каждый из баронов двух этих провинций по очереди преклонили колена пред юным принцем. Они произнесли присягу. Видя у своих ног этих храбрых рыцарей, Артур несколько растерялся. Покраснев, он поднял каждого за руку и поцеловал.

– Теперь, благородные бароны, – торжественно продолжал Филипп, хочу сообщить, что я, хотя и не сомневаюсь в вашей смелости, намерен всячески содействовать своему родственнику. Объединив наши усилия, мы, несомненно, одержим победу, изгнав этого самозванца Иоанна с его шайкой из Анжу, Пуату и Нормандии. Итак, мой юный рыцарь, слово за вами: выбирайте, кто из моих подданных будет вам более полезен. Но не забывайте при этом, что вам нужны не просто храбрые воины, – храбрость у всех одинакова – а те, чьи поместья находятся ближе к месту сражения, и те, у кого больше сил.

– Раз уж вы столь великодушны, что позволяете мне сделать свой выбор, то первым, кого я назову, будет Гюи де Кюсси, – ответил Артур.

– Согласен. Я тотчас пошлю в его замок гонца с приказом собрать войско и явиться сюда. Думаю, все это не займет слишком много времени. А сам, между тем, соберу всех баронов графа Танкервильского, чтобы отдать их под начало Гюи де Кюсси. Но кого еще вы выберете?

– Гуго Дампьерского и сира де Боже, если, конечно, они не возражают.

– Я одобряю ваш выбор. Это достойные люди и храбрые воины, – сказал король. – А что вы сами на это ответите, господа?

– Я всегда рад вступиться за правое дело, – отвечал Гуго Дампьерский. – Но мне нужно дней двадцать, чтобы собрать своих вассалов и привести в порядок войско, после чего я немедленно явлюсь в Тур защищать нашего принца.

– Надейтесь и на меня, сир Артур, – произнес граф де Невер. – Герваль де Донзи протягивает вам руку – руку друга. И пусть меня назовут изменником, если я через двадцать дней не приведу в Тур сотню рыцарей. Вот все, .что я вам скажу.

Окрыленный поддержкой столь влиятельных людей, Артур сердечно поблагодарил их за готовность помочь. Филипп же тем временем диктовал письмо к де Кюсси, призывая его в Париж и требуя собрать войско, какое только он сможет, чтобы быть в полной готовности, если, конечно, храбрый рыцарь намерен вступиться за права Артура.

Между тем в огромном зале дворца собралось духовенство. Архиепископ Реймский и епископ Парижский молча сели в свободные кресла.

– Вы прибыли слишком поздно, почтенные отцы, – мягко укорил их Филипп. – Церемония окончена, и совет вот-вот разойдется.

Они ничего не ответили государю, лишь что-то тихо шепнули друг другу да обменялись беспокойными взглядами. Судя по всему, их привело сюда вовсе не желание присутствовать на церемонии, а какое-то другое, куда более важное дело. Еще через несколько минут вошли два монаха: черты лица, одежда, манера держаться – все выдавало, что они итальянцы. Филипп, диктуя послание, склонился над писарем, а потому и не заметил, как они появились. Сколь же велико было его удивление, когда он услышал произнесенное на латинском языке проклятие – себе и всему королевству.

– Клянусь Святой Девой! – воскликнул Филипп. – Это невероятная дерзость! Кто осмелился возложить проклятие на мое государство?

Архиепископ Реймский, побелев от страха и беспокойства, ответил тихо, но достаточно отчетливо:

– Наш святейший отец, папа Иннокентий, не сумев кротостью добиться вашего послушания, решился на строгие меры. Как добрый отец частенько бывает обязан…

– Как! – вскричал король громовым голосом. – И вы смеете мне говорить такое? Вывести этих людей, – приказал он своей страже, указывая на итальянцев. – И если они откажутся выйти в дверь, то вышвырните их в окно! Хотя нет… Они всего лишь презренные исполнители… Ладно, обращайтесь с ними вежливо, но уберите их с глаз долой. А теперь, архиепископ, ответьте мне: как могли вы согласиться с такой дерзостью, с тем оскорблением, которое нанес мне папа Римский?

• Предыдущая
• 14/47
• Следующая