Воздушная гавань - Батчер Джим - Страница 23

— Доброго вам дня, мистер и миссис Бич, — поздоровался он, так и не оторвав глаз от страницы блокнота. Прикрыл рот, сдерживая зевоту, и продолжил свои записи. — Двойную порцию того, что готовите, и немного кофе, пожалуйста. Крепкого и черного.

Ручка порхала над страницей, выписывая строчки каких-то символов, совершенно не знакомых Гвен.

— Добрый день, Эдди, — тепло приветствовала этого странного человека миссис Бич. — Опять всю ночь не ложился?

— Боюсь, таково проклятие ума, тяготеющего к познанию, — ответил он. — Долгие мили разных способов обдумывать одни и те же бесполезные старые загадки… — Говоря, он не переставал строчить и, поворачиваясь, врезался краем блокнота в стоящую рядом Гвен. — О, прошу прощения, сэр…

— Сэр? — изумилась Гвен.

— Да-да? — откликнулся Эдди, завершая строку витиеватым росчерком и принимаясь за новую.

Гвен прочистила горло, явственно намекая: пора бы ему поднять глаза.

— Говори же, приятель, — сказал Эдди. — Сразу выкладывай, что там у тебя на уме! У меня вовсе нет времени на глупые танцы вокруг и около.

Глаза Гвен, сузившись, блеснули сталью. Как смеет этот тип быть таким неучтивым с леди? Уж тем более с леди из Дома Ланкастер?

— Сестренка… — быстро вставил Бенедикт, кладя ладонь ей на плечо.

Она стряхнула его руку.

— Потерпи-ка, кузен, — твердо сказала Гвен. — Передо мной возникла неприятная дилемма.

— Но…

— Бе-не-дикт! — с нежностью пропела Гвен.

Бенедикт поморщился и отступил на шаг.

Эдди, если так звали этого типа, все еще строчил в блокноте, вчистую ее игнорируя. Нестерпимая наглость!

— М-м-м? — рассеянно вопросил он. — Какая дилемма?

Голос Гвен прозвучал холодно и отчетливо:

— То ли мне успокоиться на устной отповеди заносчивому грубияну, то ли счесть неуважение оскорбительным и потребовать сатисфакции. Это мое право, в конце концов!

Несколько раз моргнув, Эдди все же оторвал взгляд от блокнота. Лишь тогда он впервые увидел лицо Гвен.

— Правда? Вы это всерьез? Требовать сатисфакции? — Голос его был при этом подозрительно весел, словно Эдди едва сдерживал смех. — Вы намереваетесь вызвать меня на дуэль?

— Как только услышу ваше имя, сэр, — отрезала Гвен.

— Оно имеет какое-то значение? — спросил Эдди.

— Имеет, разумеется, — сказала Гвен. — Я смогу понять, который из Домов имел небрежность позволить кому-то из своих отпрысков разгуливать по хабблу Утро, не озаботившись преподать ему элементарные манеры. Божьим промыслом даже рогатая скотина лучше умеет держать себя в обществе!

— Вообще говоря, жвачные животные зачастую кротки и благоразумны, — согласился с нею Эдди, — и лишь крайне редко нарываются на дуэли. Уж точно не после бессонных ночей… — вздохнул он. — Мисс, должно ли мое имя иметь значение?

— Что? — нахмурилась Гвен.

— Имя, — повторил Эдди. — Разве не я сам в ответе за свои поступки? Какая разница, насколько высокую позицию занимает мой Дом? Неужели неблаговидное поведение простолюдина достойно большего порицания, чем проделки потомственного аристократа?

Гвен слегка опешила: вопросы были столь необычны, что с тем же успехом могли прозвучать на чужом языке. Все-таки она ответила:

— Конечно, имя имеет значение. Ваш костюм подсказывает, что вы — человек не самого низшего сословия, сэр… Если это не так, я едва ли посмею бранить вас за скверные манеры, осознавая изъяны вашего воспитания.

Эдди резко склонил голову набок, и его темные глаза блеснули живым интересом.

— То есть в качестве аристократа я несу в ваших глазах больше ответственности?

— Конечно! — фыркнула Гвен, вполне уверенная, что разговаривает с круглым дураком. — Протокол отношений между потомками разных Домов есть общий для всех стандарт, по которому каждый обязуется оказывать определенное уважение равным себе по статусу. Только взаимное уважение удерживает Дома от вражды и гражданских войн. Вы обязаны вести себя уважительно, сэр. С тех, кому многое дано, и спрос больше. Само собой, я жду от вас большего.

По лицу Эдди медленно расползлась улыбка:

— Как интересно… — Он отвернулся от Гвен, чтобы вопрошающе уставиться на хозяев лавки. — Долго еще?

Мистер Бич уже склонился над сплетенной из медных жил корзиной, чтобы поднять ее из горячего масла. Деловито и споро он принялся раскладывать готовые пельмени на квадратных отрезках ткани.

— Одну минуту.

Кивнув ему, Эдди повернулся к Бенедикту.

— Ну хорошо, — сказал он. — Не окажете ли любезность, сэр, представив меня вашей кузине? Она мне нравится.

Гвен захлопала ресницами.

— Прошу прощения?

Бенедикт втянул в грудь побольше воздуху и смерил Гвен взглядом, в котором хорошо читался насмешливый укор.

— Сестрица, — произнес он, — тебе и вправду стоило бы научиться держать рот на замке, хотя бы время от времени. Обувная кожа не так уж приятна на вкус.

Оправив на себе куртку, он согнулся в чинном поклоне:

— Гвендолин Маргарет Элизабет Ланкастер, дочь лорда-министра и леди Ланкастер, позвольте с огромным… и искренним наслаждением… представить вам его величество Эддисона Орсона Магнуса Иеремию Альбиона, Первого из Граждан и копьеарха Копья Альбион.

Потрясенная, Гвен вытаращилась на Бенедикта. Желудок ее, начисто порвав с остальными органами тела, ухнул в неизмеримо глубокую пропасть. Очень медленно Гвен перевела округленные глаза на приятно улыбавшегося ей копьеарха. Лицо девушки уже начинало гореть нестерпимым жаром.

— Мисс Ланкастер, — легко поклонился копьеарх. — Знакомство с вами доставило мне бесподобное удовольствие.

Гвен глазела на него, пребывая в полном смятении.

— Вы не… совсем не похожи… на свой портрет.

— Когда его писали, я был моложе и куда беспокойнее, чем теперь, — просто объяснил он. — Ничуть вас не виню, мисс Ланкастер. Я не хожу на приемы еще с той поры, полагаю, когда вы были маленькой девочкой. Боюсь, узнать меня у вас не было и единственного шанса.

— Я… Я только… с-сэр… — запинаясь, выдавила Гвен. Она ощутила, как ее ладони начало колоть, и могла лишь предположить причину: бесконечные часы лекций по этикету внедрили надлежащие формы поведения в самые ее нервы. Копьеарх плавным движением поймал ее за руку и склонился над ней.

— Юная леди, красотой вы ничуть не уступаете своей матери, когда она была в том же возрасте. О, вот и завтрак! Или полдник. Завдник, возможно? — щебетал Эдди, пока мистер и миссис Бич выставляли на поднос щедрые порции горячих, свежих пельмешек и стаканы с охлажденным соком. — Не присоединитесь ли вы двое к моей трапезе?

— Я… Мы… — с отчаянием во взгляде обернулась к Бенедикту Гвен.

Бенедикт воспользовался случаем улыбнуться и, как Гвен сразу стало ясно, — впитать выражение ее лица. Он явно наслаждался ситуацией, с подлинно садистским удовольствием.

— Мы были бы счастливы, сир, — продолжил он за нее.

— Прекрасно! — всплеснул руками копьеарх. — Пожалуй, вон тот столик вполне нам подойдет…

Он взял поднос, незаметно оставив на прилавке монеты в оплату собственного заказа. Оказал Гвен честь вежливой улыбкой и кивком в надлежащем направлении:

— Дамы вперед?

Гвен неспешно вздохнула и, лишь тихо заметив: «Какая же я идиотка!», первой направилась к столам.

Подняв бровь, копьеарх покосился на Бенедикта.

— На гвенском наречии это значит: «Прошу прощения», — услышала Гвен позади рассудительное пояснение Бенедикта. — После вас, сир.

Они принялись за еду в неловком молчании, которое очень скоро переросло в молчаливое восхищение.

— Настоящее объедение, скажу я вам, — выдохнул Бенедикт. Он явно пытался себя сдерживать, но никак не мог отказать себе в удовольствии набить рот целиком. Его тарелка стремительно пустела.

Гвен только что нанесла возмутительное оскорбление копьеарху Альбиона. Все, чем девушка позавтракала утром, казалось, вот-вот попросится наружу, а потому она едва прикоснулась к собственной порции.