Фиктивная жена (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 12

— Вот скажи мне, что люди находят в таких церемониях и празднованиях? — спрашиваю я ее.

— Что вы… ты, — поправляется, улыбаясь. — Что имеешь в виду?

— Мне кажется, свадьба – очень личный праздник. Нет, это даже не праздник, а что-то интимное, принадлежащее только паре. А в это все, — развожу руками, — показуха. Нет, — усмехаюсь, — в нашем случае, конечно, самое то. Зачем этот цирк устраивают настоящий пары?

— Может, они желают разделить свой праздник с другими? Все девочки хотят настоящую свадьбу. Наверное, — выдыхает она. — Но соглашусь. Я бы хотела другую свадьбу. Более тихую, по-семейному.

Поворачиваюсь, рассматриваю девочку, а она смотрит куда-то вглубь зала и хмурится. Арон весь вечер беседует с Ульяной Леонидовной – похоже, они друг друга нашли. Язык у него подвешен, он может гармонично влиться в беседу как с блатными урками, так и с интеллигентными старушками. Платон рядом. Пьет. В нашу сторону почти не смотрит. Арон за ним присматривает лично, но мне жутко не нравится обилие алкоголя в его руках. Ладно, завтра разберемся с этим ревнивым идиотом. Повод у него все же есть.

Веду глазами по толпе и вдруг натыкаюсь на Нику. На мою любовницу! А я не приглашал ее. Запретил ей появляться на свадьбе, все четко объяснив, и она вроде бы поняла. Не с первого раза, конечно, через истерику. Пришлось ее осадить, чтобы дошло. И вот она здесь. В маленьком черном блестящем платье, на высоких шпильках, с агрессивным раскрасом на лице. Ярко-красные губы расплываются в хищной улыбке. Ой, мать. Накажу же. Скулить потом будешь. Как ты посмела меня ослушаться?! Плохо дрессирую? Надо жестче. Думая об этом, я смотрю Нике в глаза, чтобы считывала весь мой гнев. И она хорошо меня знает, чтобы понять, что ее ждет за такую вольность. Но все равно, тварь, нарывается.

— Добрый вечер, — салютует нам бокалом. Киваю. Хотя хочется вышвырнуть ее отсюда. Но скандал на публику никому не нужен. Нет, меня не пугает ее присутствие – я, в конце концов, не палюсь с любовницей. Меня злит ее наглость и блеск в глазах, который ничего хорошего не обещает. — Поздравляю, — с язвительной улыбкой произносит Ника, неприлично долго размаривая Милану. — Не познакомишь с невестой? Ой, — театрально прикрывает рот рукой. — Уже с женой.

То есть не поверила, что брак фиктивен? Пришла лично проверить.

— Познакомлю, — сквозь зубы произношу я. Обвиваю Милану за талию, притягиваю к себе. Девочка поддается, хотя напрягается. — Это Милана Вертинская, моя жена, — специально выделяю свою фамилию, так что Нику передергивает. Ты же за этим пришла? Да? Я всего лишь подыгрываю твоим фантазиям. И контрольный – целую Милану в висок, демонстративно глубоко вдыхая ее нежный, тонкий запах. Поворачиваю девочку лицом к себе за подбородок, заглядываю в глаза. — Да, малыш?

— Да, — тихо отвечает Милана. Хорошая девочка, улыбается. Хорошо играет, вживается в роль. Я сам верю этим невинным глазкам.

— Ты же говорил, что брак фиктивен! — громче чем надо, на эмоциях спрашивает она. Благо играет музыка, и за гулом голосов никто ничего не разбирает. Отпускаю Милану. Встаю с места, обхожу стол, подходя ближе к Нике. В нос бьет запах ее холодных цитрусовых духов, раньше мне нравилось, а теперь раздражает.

— Пошла вон отсюда! — цежу сквозь зубы.

— Что, я права? Да?! Брак настоящий? — с претензией и вселенской обидой в голосе кидает она мне. — Ну ты и мудак! — а вот это уже непростительная ошибка с ее стороны. Никому не позволяю себя оскорблять, тем более женщине.

— Если ты сейчас отсюда не уберешься тихо, не привлекая внимания, то тебя выкинут отсюда как бродячую шавку. Мало того, ты еще наживешь во мне врага. И тогда… — не договариваю, втягиваю воздух, подавляя ее взглядом. Ника несколько секунд молчит, потом допивает шампанское, еще раз осматривает Милану, но с ее лица уже слетает маска хищницы и налет цинизма.

— Красивая у вас жена, Мирон Яковлевич. Молодая совсем, — в голосе теперь сожаление. Веронике тридцать три года, и возраст – ее больное место. Нет, выглядит она отлично, но живет в вечной гонке за молодостью и красотой. — Счастья вам, — кидает она мне и уходит. Без шума и скандала. Даже, можно сказать, гордо. Сажусь на место, отпиваю воды, выдыхаю. Дура. Навыдумывала. Ну пусть немного спустится с небес.

— Это была твоя девушка? — спрашивает Милана.

— Это была моя любовница.

— Зачем вы так с ней? Можно же было нормально объяснить.

— А я объяснял, котенок, и запретил здесь появляться, а она не поверила и ослушалась. А такого спустить с рук ей я не могу.

— Ясно, — опускает глаза, водя вилкой по листьям салата.

— Объявляю первый танец молодых! — восторженно сообщает ведущий. Встаю, подаю Милане руку, помогаю подняться и веду в центр зала. Мы снова под прицелом десятка глаз, и Милана напрягается.

— Выдохни, расслабься, я поведу, просто доверься мне.

Перехватываю ее теплую ладошку, подхватываю за талию, прижимаю к себе, ближе, чем положено. Музыка. Что-то романтично-мелодичное. Медленно веду девочку, вырисовывая круг. Она хорошая партнерша, на ноги мне не наступает, податливая, и наш танец гармоничен.

— Ты хорошо танцуешь.

— У меня бабушка – хореограф. И она не пережила бы, если бы я не смогла станцевать вальс, особенно если партнёр хорошо ведет. — Усмехаюсь.

— Ты не котенок, ты лиса. Льстишь.

Мне вдруг стало так просто и спокойно с этой девочкой, что я уже двигаюсь, не контролируя себя. Все выходит само собой гармонично, словно наши тела двигаются в унисон. Давно так не чувствовал себя рядом с женщиной. На контрасте с Никой я ощущаю себя умиротворённо, словно все встало на свои места.

Ее рука в моей руке. Ее хрупкое тело прижато к моему настолько, что я чувствую, как вздымается ее грудь. Девочка будит во мне столько желаний. Самых откровенный, горячих, обжигающих, таких, что только от мысли об этом в жар кидает. Все перевернулось с ног на голову. Все, определенно, идет по плану, но…

Сам не замечаю, как крепче ее сжимаю на последних минутах танца. Ох, девочка, что ты со мной делаешь? И ненавидеть себя начинаю за подобную слабость. Платон уже в хлам пьян. И вроде бы все так и должно быть на свадьбе, пусть терпит, мы играем. Вот только я проигрываю в этой игре.

Танец заканчивается, и Милана мне улыбается, уже не натянуто, а искренне, даже смущенно, щеки горят, глаза с поволокой.

Спрячь свои глаза, девочка, иначе…

Я не знаю, насколько она близка с Платоном. Но вот так, внаглую, забирать ее я не хочу. Не я не святой. И способен на многое. Да что там способен! На мне много грехов. И в аду уже давно кипит мой персональный котел. Но на подлость и предательство по отношению к брату не способен… И это отрезвляет.

Милана

Свадьба, наконец, подошла к концу. Я так устала, ног не чувствую. Это только с виду кажется все волшебно, но если отмести ненужные сантименты, которые в нашем браке неуместны, то очень трудно весь день простоять на каблуках и нести на себе платье, стараясь его не помять.

Но физическая усталость – ничто, по сравнению с моральной. Я так вымотана всеобщим вниманием, что разболелась голова. Незнакомые мне люди, десятки внимательных, оценивающих глаз. Каждому нужно улыбнуться и пожать руку. Бабуля, которая искренне желала мне счастья, теперь терзала душу. Платон с пренебрежением смотрел в мою сторону, словно я стала его врагом, любовница Мирона убивала взглядом, выливая яд. Ну и сам господин Вертинский вызывает во мне десятки противоречивых эмоций.

У него очень сильная аура. Давящая, лишающая воли. Мирон как опасный красивый хищник – никогда не знаешь, когда он тебя сожрет, а когда облизнет. Не могу с ним расслабиться ни на минуту. И этот поцелуй. Мирон может говорить все что угодно. Он целовал меня по-настоящему. А самое страшное, что поцелуй не вызвал у меня ни протеста, ни отвращения. Мало того, мне понравилось, хотелось еще и еще. Меня накрыло незнакомым, неизведанным чувством, когда по коже бегут мурашки, а под кожей разливается жар, концентрируясь в животе, и все переворачивается. Теряешь голову, и уже плевать, что это игра, и на нас смотрят десятки глаз.