Его заложница (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 18

Что-то я до хрена хочу от этой кошки.

— Что приготовить? — растерянно спрашивает она.

— Что хочешь, все найдёшь на кухне. Я всеядный.

Кивает, подозрительно щурясь. Разворачиваюсь и ухожу.

Падаю на шезлонг, прикуриваю сигарету и поднимаю глаза к небу. У Всевышнего хреновое чувствую юмора. Нужно исключать такие вот моменты, иначе хреново будет всем.

Минут двадцать сижу возле озера, пытаясь прийти в себя. Встаю, собираю шезлонги, заношу во двор, запираюсь. Прохожу в дом, стараясь игнорировать девочку, хлопочущую на кухне. Она просто девушка. Дочь Павлова. Наш инструмент, не более. Все так… все так… Только вот я запал на этот инструмент. Ведьма.

Открываю аптечку, высыпаю на ладонь пару таблеток анальгетиков. Мало, добавляю еще три, закидываю в рот, разжёвываю для быстрого действия. Горько, вяжет во рту. Иду на кухню, беру стакан, наливаю воды, запиваю, смотря, как кошка нарезает зелень. В большой сковородке что-то тушится. Пахнет вкусно. Идеальная картинка мужского счастья. Красивая, грациозная, сексуальная девушка на кухне, при этом умеющая готовить. Не хватает ребенка на моих руках и собаки, выпрашивающей еду. Идеально, но не для меня, я все уничтожу, даже не начав.

— Аааа! — взвизгивает Александра и отскакивает ко мне. Выгибаю бровь, не понимая, откуда ужас в ее глазах.

— Что случилось? — автоматом перехватываю ее за талию, пытаясь оградить неизвестно от чего.

— Там паук! — указывает глазами на столешницу. — Убей его! — заглядываю ей через плечо и действительно вижу паука на стене возле столешницы. Большой, но не опасный. Просто паук с длинными лапками. Смеюсь, утыкаясь в ее волосы, уже на рефлексе вдыхая ее запах.

— Какая безжалостная девочка. Боишься пауков? — Кивает, застывая. — То есть меня ты не боишься, а безобидного паука – да? — продолжаю посмеиваться в ее волосы.

— Ну, пожалуйста, убей его, — хнычет, — там сейчас рагу подгорит.

Провожу ладонью по ее спине, дрожит. Действительно страшно.

— Фобия?

— Да-а-а-а-а, — опять хнычет, цепляясь за мои плечи. А у меня тело сводит от ее неожиданной близости и открытости. В моменты страха мы все уязвимы и как никогда честны.

— Ладно, — с усилием отрываюсь ее от себя, ловлю паука, просто сжимая его в ладони. Кошка взвизгивает и убегает в гостиную. Трусиха. Выкидываю паука на двор и захожу обратно.

— Ты его убил? — настороженно спрашивает.

— Нет, просто выкинул.

— М-да, — ухмыляется, хитро щурясь. — Ты запросто похищаешь людей, но не можешь убить паука, — копирует меня и вновь идет на кухню.

— Вот такой вот парадокс, кошка, — тихо произношу я и сажусь на диван.

Стол пришлось принести в жертву моему зверю, поэтому обедаем мы, сидя на диване и держа тарелки в руках. Александра вкусно готовит, я уже ее похвалил и поблагодарил. Хорошая еда, правильная. Из рук женщины с теплой энергетикой. Я чувствую ее. Не знаю, откуда это у меня, но, сколько себя помню, я как волчара чую самок по запаху. Какими бы изысканными духами ни надушилась женщина, если она шлюха – я это чувствую. Алчность пахнет приторно сладко, до тошноты, забивает глотку. От хороших девочек пахнет маняще, тепло, особенный аромат женщины. Но запах Александры – это что-то дурманящее. И ее еда тоже. Я, словно прикормленный ручной хищник, ем ее рагу из простых продуктов и наслаждаюсь. Даже если еда отравлена, я готов умереть от рук этой женщины.

Александра на удивление тихая, спокойная и послушная. Даже страшно, по-любому что-то накручивает в своей прелестной голове. Страшно за нее. Не уймется же и что-нибудь выкинет. А может, и правда напугалась? Слабо верится, но возможно.

Сама убирает тарелки, моет их, заваривает чай и подает мне. Прям умница-красавица. Наблюдаю за ней, не сводя глаз. Ну и что ты опять задумала? Девочка пьет чай, сидя в кресле, и бегает глазами по комнате, рассматривая детали.

— А зачем здесь висит оружие? — указывает на ружье на стене. Усмехаюсь. Если женщина хочет поговорить, не смею ей в этом отказать. — Охотник?

— Нет, — качаю головой. — Не убиваю животных. Я коллекционирую оружие. Это ружье «Спрингфилд» тысяча восемьсот пятьдесят девятого года.

— Ого, хорошо сохранилось. Наверное, дорогое? — на лице поддельное удивление, ей совершенно не интересно, что это за оружие и сколько ему лет. Кошка бездарная актриса, но я подыгрываю ее пьесе. Мне азартно. Хочу просчитать ее ходы.

— Дорогое, но его ценность не в деньгах. Даже не думай, оно не стреляет. Больше для декораций.

— А у тебя большая коллекция? Много оружия? — кусает пухлые губки, а я хочу сам снова искусать эти упрямые губы. В принципе я никогда не был ванильным и любил секс пожестче, зверь просто ожесточил меня, отключив чувство жалости.

— Достаточно.

— И где ты его хранишь?

— Да ты не кошка, ты лиса, — усмехаюсь. Забавно. Поменяла тактику, решила поиграть в хорошую девочку, усыпив мою бдительность. Ну как я могу прервать твою игру, Александра? Я доигрываю до конца. И выигрываю.

— И у тебя есть разрешение на огнестрельное оружие?

— Есть. Но не на все, — отставляю чашку на подоконнике. Я прям читаю в ее глазах вопрос: как такому психу разрешили носить оружие? — Я умею мастерски притворяться нормальным человеком, — отвечаю на ее немой вопрос. Вынимаю из кармана зажигалку и по привычке играю ей, щелкая крышкой.

— Я ничего не говорила.

— Я прочитал это в твоих глазах, — улыбается, глаза хитрющие, кошка на охоте. Будоражит. Эта девочка заводит меня с пол-оборота, провоцирует.

Замолкает.

Вновь осматривает комнату, будто ищет очередную тему для разговора. А я любуюсь ее грудью. Бюстгальтера нет, футболка тонкая, и я четко вижу очертания полусфер. Руки начинают зудеть от желания прикоснуться и поиграть. Заводит тот факт, что и трусиков на ней тоже нет. Я их порвал. Это, наверное, единственное, о чем я не жалею.

— Оу, нарды? — указывает глазами на подоконник позади меня. — Умеешь играть?

Киваю.

— А ты?

— Да, папа научил. Сыграем? На желание?

Вот мы и добрались до сути сего представления.

— На твою свободу мы играть не будем, — понижаю голос, вполне серьёзно отвечаю ей, заглядывая в хитрые зелёные глаза.

— Я не об этом, — надувает губы. Кокетка. Хотя нет, эта хищница притворяется безобидной девочкой. Подаюсь к ней ближе, облокачиваюсь на руки, рассматриваю.

— И чего ты хочешь?

— Звонок, — уверенно произносит она. — Маме. Просто скажу, что со мной все в порядке.

Ухмыляюсь. Молчу, продолжая трогать ее глазами. Жилка на ее шее трепещет. Волнуется девочка. Азартно.

— А если выиграю я? — голос проседает, кровь разгоняется. Возбуждает. Разводит руками, указывая на меня.

— Чего ты хочешь? — спрашивает почти шепотом, прекращая со мной играть.

— Тебя.

Арон  

— Тебя. 

Нерешительно кивает в знак согласия, нервно сглатывая, начиная учащенно дышать. В этой девочке много чего намешано. Кошка боится, но определенно возбуждается и ненавидит меня за это. Вкусно. 

— Подумай хорошо, кошка. Я отлично играю. 

— Я рискну, — отвечает, не думая, и вздергивает подбородок. С минуту наслаждаюсь ее волнением, сжирая глазами манящую родинку над губой. Беру нарды с подоконника, раскрываю их посреди дивана и указываю глазами на противоположный край дивана. Садится, поджимая под себя ножки, рассматривая, как я расставляю фишки. Ох, кошка, зря ты мне кидаешь такие вызовы. Во мне собраны все пороки, и азарт в том числе. 

— Ты знаешь, Александра, что карточный долг – это святое? 

— Я на это и надеюсь, — кивает. Какая решительная.