Его заложница (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 38

Она медленно оборачивается, а я даже зажмуриться не могу. 

«Смотри!» — утробно рычит моё нутро, начиная продавливать меня ниже и ниже. И вокруг уже нет комнаты. 

Темно. 

Мрак. 

Я вижу только ее лицо. От нежных, мягких черт ничего не осталось. Там сгнившая плоть без глазниц. И она улыбается. 

— Я твоя невеста. 

Тошнит от смрада. Пытаюсь бороться, но зверь в отместку надел на меня свои цепи. 

— Смотри! — тварь скалится, вынуждая меня смотреть в ее чёрные глазницы! Начинает лихорадить. 

— Не-е-ет! — мычу, пытаясь бороться и вырваться из этой бездны. По сути, тварь внутри меня – это и есть я. Поэтому я беспомощен. Тварь продавливает. — Не-е-ет! — хриплю, напрягаюсь, пытаясь хоть что-то сделать. Кажется, что за мной пришла моя смерть с лицом Нади. Сопротивление бесполезно, комната сужается до одной точки. Дышу запахом смерти, хрипя и воя, как животное… 

— Я твоя невеста, — усмехается моя смерть и тянется ко мне ртом со сгнившими зубами. 

— Арон… — голос меняется на более мягкий, но я не ведусь. — Арон! — голос становится более реальным и обеспокоенным. Смрад сменяет карамельный запах. Наконец-то возвращается подвижность, и я хватаю смерть за горло, сжимая руку. 

— Тварь, — хриплю. 

— Арон, — голос испуганный. Сгнившая плоть под моими руками меняется на тёплую кожу, а вместо черных глазниц зеленые омуты. Уже по инерции сжимаю руку, тело неподвластно, зверь внутри рычит, пожирая мои страх и ярость, требуя новых жертв. 

Она хрипит, на зеленых глазах выступают слезы. Тёплые руки впиваются в мою сжимающую ладонь, карамелью пахнет до одури. Так сладко… а рука не разжимается. Тело горит, мышцы сковало, а девочка уже закатывает красивые глаза. 

— А-а-а-а-а! — хрипло вою, собирая все свои силы, и разжимаю руку. По телу проходят судороги, ломает, трясет, в ушах звенит. Зверь рычит, требуя выплеснуть всю негативную энергию. 

Соскакиваю с кровати, сажусь на пол и сжимаю голову, пытаясь унять гул и звон в ушах. Стискиваю челюсть, почти кроша зубы. Тело выламывает болью. 

— Арон, — ее голос тоже хрипит. Тёплые ладони ложатся на мои плечи, — Арон. — Дергаюсь. 

— Не трогай меня! — рычу. Мне все труднее и труднее держать себя в руках. — Уйди! Закройся в другой комнате! — хриплю сквозь зубы, пытаясь оградить её от себя. Я почти задушил Сашу… — А-а-а-а-а! — не выдерживаю очередную судорогу. Меня выгибает. Дышать трудно… Я бы уже и рад сдохнуть. Только вот помимо шизы здоровье у меня отменное. 

Александра

Меня разбудил его крик. Нет, жуткий вой. Арон весь бледный, покрытый холодным потом, мечется по кровати и воет. 

Страшно. 

Нет, я не боюсь этого мужчину. Я боюсь за него. Арона трясёт, словно в лихорадке, голос похож на звериный рык. Я пытаюсь его разбудить, чтобы прекратить этот кошмар. Сердце рвется, и кидает в холодный пот. 

Все происходит мгновенно. Арон открывает глаза, резко садится и хватает меня за шею. Смотрит мне в глаза, но будто не видит. Больно, дышать нечем, сердце колотится, как сумасшедшее, накрывает паникой. Цепляюсь за его руку, впиваясь ногтями, пытаясь оторвать его от себя, но все бесполезно. Он смотрит мне в глаза, но не видит. Его черные омуты мутнеют. 

Стеклянные. 

Страшно. 

По позвоночнику идёт холодок. Арон не похож на себя. Это кто-то совершенно другой. Ужасное животное. Черты лица заострились, дышит рвано и все больше и больше перекрывает мне кислород. 

— Тварь! — хрипит. Нет, больше рычит, как тот волк. 

И все – дышать нечем. Страшно умирать от рук любимого мужчины. Голова кружится, гул в ушах. 

Мамочка… 

Прости меня. Я у тебя такая дура… 

— А-а-а-а-а! — почти теряю сознание, но вздрагиваю от нечеловеческого воя. Он отпускает меня. Падаю на подушки. Кашляю, хватая воздух болезненными глотками. Мыслей никаких нет, ничего не вижу от непроизвольных слез в глазах. Я могу только дышать. 

Через какое-то время фокусирую взгляд и вижу Арона, сидящего на полу. Он держится за голову, раскачивается и хрипит, словно раненый зверь. 

Замираю, забывая о себе. Он содрогается, словно его бьет судорогами. И мне страшно уже за Арона. Сейчас он беззащитен и нуждается в помощи. Мне хочется обнять его и качать, обещая, что все будет хорошо. Мне хочется порыдать и покричать вместе с ним. Мне хочется забрать его боль и мучения себе. Мне хочется рассказать ему, как я люблю и буду любить всегда. Несмотря на то, что он псих. 

Шея болит, дышать до сих пор трудно, голова еще кружится, но я встаю с кровати и иду. Падаю рядом с ним на колени, окончательно забывая о страхе и боли. Точнее, у меня уже болит душа, и ноет сердце за моего мужчину. Теперь паникую от того, что я не знаю, что делать. Как все это остановить?! 

— Арон, — зову его. Нет реакции, только содрогается больше и напрягается, словно испытывает нестерпимую боль. Опускаю руки ему на плечи и кусаю губы от того, как его трясет. — Арон?! 

— Не трогай меня, — у него даже голос чужой, рычащий. — Уйди! Закройся в другой комнате! — цедит сквозь зубы, продолжая смотреть сквозь меня. А потом его подбрасывает. И выгибает, словно дали под дых или ударили током. — А-а-а-а-а! — кричит и со всей силы бьет кулаком в пол, разбивая себе костяшки. Еще и еще, в одну точку. Мощными ударами, ломая свои руки, как бесчувственная машина. А у меня слезы из глаз текут, и трясет вместе с ним, как будто мне тоже очень больно. 

— Арон! — ловлю его руку, пытаясь остановить самоуничтожение. Но он отшвыривает меня, как тряпичную куклу. Снова подползаю к нему и утираю слезы, застилающие глаза. 

— Арон, пожалуйста, не надо! — кричу, пытаясь достучаться до него. 

— Я сказал, уйди! — он резко поднимается с места, оглядывается сумасшедшими глазами, словно что-то ищет. Соскакиваю к нему и кидаюсь на шею. 

— Пожалуйста! — уже рыдаю в голос. Арон замирает, только хрипит, тяжело дыша. Обхватываю его лицо, заглядываю в пугающие стеклянные глаза. — Пожалуйста, услышь меня. Арон… — глотаю слова, пытаясь подавить истерику. — Мне очень страшно. Вернись ко мне… — глажу его по лицу, лихорадочно целую, а он не двигается. Весь напряжённый, словно гранитная глыба. — Я люблю тебя… — всхлипываю, вновь обнимая его за шею. — Слышишь? Очень сильно люблю. Вернись ко мне! — утыкаюсь носом в его шею и глубоко дышу. 

Александра

Он замирает. Кажется, вообще не дышит. Любая другая женщина на моем месте хотела бы услышать ответное признание, а я рада уже тому, что мои слова заставили его остановиться. Смотрит настороженно, исподлобья, а я будто хожу по краю.