Silentium! (СИ) - "Hailun_g" - Страница 7

— Мне тоже не нравится большинство людей. Да и что уж скрывать, я сам такой же отвратительный человек, как и многие. Но всё существующее вокруг нас дерьмо не стоит того, чтобы отгораживаться абсолютно от всего мира. Если раньше тебе попадались одни подонки, это не значит, что ты из-за них должен провести всю свою жизнь в молчании. Дело твоё, конечно, но, как по мне, это откровенная херня.

Мой палец замер над сенсорной клавиатурой. Я бы усмехнулся, но не хотел лишний раз тревожить разбитые губы. Тому, кто не был скован какими-либо нравственными нормами и сам являлся тем, кто мог унижать и подавлять других, невероятно просто было рассуждать об убогости человеческой природы. Я сомневался, что Макс когда-либо мог сталкиваться с теми оскорблениями и унижениями, через которые довелось пройти мне, чтобы учить меня вере в хороших людей.

Видя отразившийся на моём лице скептицизм, Макс бросил:

— Ну, ты точно как Подлец. На ебале написано, что ты бы мне сейчас с радостью погрыз кроссовки. Можешь в них ещё и нассать, но я знаю, о чём говорю, потому что вырос в детдоме. Если бы я оборачивался на свою жизнь там, то уже гнил бы за решёткой, как мой папаша.

Я вскинул брови.

— Ага, — парень всё-таки выудил из пачки очередную сигарету. Покручивая её в пальцах, Макс равнодушным голосом пояснил: — До двенадцати лет я жил с родителями. Пусть моя мать и была глухонемой и с ней бывало сложновато, жили мы неплохо, если не брать в расчёт, что она родила меня от конченого ублюдка-алкоголика. Не знаю, как она могла терпеть его столько лет, потому что ему всегда нужны были только деньги на бухло и бесплатный секс. Походу просто пыталась сохранить семью. В конечном счёте во время одной из своих попоек отец допился до того, что даже перестал соображать, что мама его не слышала, и разбил ей голову о батарею, потому что она якобы отказалась дать ему деньги на водку. После этого отца посадили, а меня упекли в детдом. И, знаешь, может, там было и несладко и мне не удалось вырасти таким, каким меня бы хотела видеть мама, но мне есть ради чего стараться полюбить людей, потому что я точно не хочу кончить, как отец.

Макс наконец зажёг сигарету и, зажав её в зубах, пробормотал:

— И зачем я только тебе всё это говорю, всё равно ж ответить ни черта нормально не сможешь. Да и вообще явно хочешь смотаться как можно быстрее.

Я сглотнул. Такая внезапная откровенность действительно ввела меня в некоторый ступор. Судя по тому, что мне когда-либо доводилось слышать о жизни в детских домах, в которых дети чаще всего были предоставлены сами себе и были лишены какой-либо любви, я мог представить, почему оттуда можно было выйти во взрослую жизнь с поломанной психикой. Но это не отменяло того факта, что, несмотря на одиночество и сложное детство, некоторым все-таки удавалось сохранить в себе человеческое. Макс сам прекрасно осознавал, что он едва ли мог входить в их число, поэтому почему я должен был после его рассказа считать иначе?

Задумавшись, я написал только одну фразу: «Мне жаль, что с твоей матерью случилось подобное».

— Засунь в жопу своё неискреннее сочувствие, оно мне не нужно, — затянувшись, хохотнул Макс. — Я всего лишь хотел сказать, что не стоит ставить крест абсолютно на всех. Я вот вышел из прогнившей богадельни, когда мне исполнилось восемнадцать, и, наконец-то выбравшись в нормальное общество, решил попробовать пересмотреть своё отношение к людям. Как оказалось, отморозками действительно являются далеко не все, хотя раньше я считал иначе. Может, и ты когда-нибудь к этому придёшь.

Я еле сдержался, чтобы не закатить глаза. Неужто под нормальным обществом он подразумевал тех больных мразей, с которыми общался? Это было нелепо и до омерзения смешно. Я больше не хотел слушать его байки, поэтому стёр написанное ранее и снова принялся печатать про то, что хочу уйти.

Когда Макс увидел моё сообщение, он нисколько не был удивлён. Он потёр лоб и сказал, что я мог взять микросхему и деньги со стола и валить на все четыре стороны. Я вновь посмотрел на стол и не без досады понял, что мне придётся покопаться в хламе, чтобы найти свои вещи. Впрочем, это было лучше, чем уйти с пустыми руками.

Я поднялся с дивана и встал спиной к Максу. Блуждая взглядом по заваленной столешнице, я под грудой бумаг и каких-то тетрадей заметил закрытый ноутбук. Он был подключён к сети, и индикатор на боковой панели сигнализировал, что устройство было заряжено. Я дотронулся до корпуса и нахмурился. Учитывая количество всего, что лежало на ноутбуке, и высокую температуру нагретого пластика, на зарядке компьютер стоял уже довольно долго. Я не выносил подобного халатного отношения к технике и смахнул с крышки сваленную на неё стопку.

Диван позади скрипнул.

— Оборзел?

Моё ухо обдало прокуренным дыханием. Я почувствовал, как чужая грудь упёрлась в мою спину, но не обратил на это внимания. Выдрав из ноутбука шнур зарядки, я повернулся и сунул его парню. Макс, на лице которого отражалась крайняя степень недовольства, непонимающе уставился на провод, а затем поднял глаза на меня. Я кивнул на шнур и покачал головой, показывая, что нельзя надолго оставлять ноутбук, воткнутым в сеть. После этого я потряс перед парнем бумажной стопкой и откинул её в сторону, чтобы он больше ничего не клал на компьютер.

Макс какое-то время молча стоял, сжимая в руке провод, и смотрел на меня как на душевнобольного, пока неожиданно не спросил:

— Ты шаришь за компы?

Я неуверенно кивнул, не зная, зачем ему была нужна эта информация.

— Хм, — Макс окинул меня оценивающим взглядом. — Если это так, наверное, могу подкинуть тебе работу, раз тебя уволили.

Я скрестил руки на груди. Мне не нужна была помощь такого типа, не говоря уже о том, что мне слабо верилось, что он сможет предложить что-то стоящее. Но я решил выслушать, что он скажет, потому что никогда не было плохо иметь план Б.

— Нам в шарагу нужен сисадмин. Ничего сложного, в основном заниматься настройкой проекторов в аудиториях и иногда втыкать в розетки принтеры для забывчивых бабок из бухгалтерии. Понимаю, что ты, скорее всего, привык работать удалённо, но никаких проблем возникнуть не должно. У нас в медицинском училище в целом все понимающие, никто не должен доёбываться.

Я опустил руки и неверяще вытаращился на парня.

— Да-да, прикинь, я в этой жизни не только по улицам шатаюсь, — Макс с усмешкой покосился на мою забинтованную руку. — Я учусь на лечебном деле и подрабатываю медбратом в травматологическом.

Это уже совсем ни в какие ворота не шло. Он меня за идиота держал?

— Мне нет резона наёбывать тебя, поэтому, если тебе нужна работа, напиши мне, как можно с тобой связаться, я передам куратору. И съеби уже, мне выходить на смену через несколько часов, а я ещё хотел поспать и перед работой нужно выгулять Подлеца.

Не знаю, какой контакт отошёл в моей голове, но я написал парню своё имя, телефон и почту на одной из валяющихся на столе бумажек.

Бегло пробежавшись по написанному, Макс ухмыльнулся:

— Артур… В детском доме тебя бы уже за одно твоё пафосное имечко зачмырили. Твои родители были фанатами историй о рыцарях круглого стола?

«Очень остроумно», — подумал я и всё-таки закатил глаза.

Макс прыснул. Показалось мне или нет, но смех парня вовсе не был злобным. По крайней мере звучал он точно намного приятнее крякающего гогота его отбитых товарищей.

***

Я до последнего надеялся, что смогу найти работу сам. Тем не менее, ни через день, ни спустя неделю мне так и не подвернулся ни один подходящий вариант. Пусть я и был соискателем на удалённую работу, все работодатели без исключения всё равно хотели созвониться для того, чтобы пообщаться лично и в случае, если моя кандидатура им действительно подходит, обсудить детали трудоустройства.

Я по несколько часов в день листал страницы различных рекрутинговых сайтов, но поиски в конечном итоге так и не увенчались успехом. Зато уже через пару дней после того, как я оставил Максу свои контактные данные, он прислал мне в СМС номер телефона и сделал приписку о том, что я должен был написать на него, чтобы договориться о встрече.