Холодное сердце (СИ) - "wondererli" - Страница 51

Так и не получив ответа на поставленный вопрос, он оторвался от чтения и посмотрел на Гермиону, которая застыла посреди гостиной так, словно поймала взгляд Медузы Горгоны и тотчас же обратилась в камень. Заметив ее слегка опухшие и покрасневшие от слез глаза, Драко мгновенно напрягся. Складывалось впечатление, что в его голове в одночасье пронеслись самые тревожные мысли, после которых он в любой момент был готов достать палочку и ринуться в бой.

— Грейнджер, что произошло? — с опаской в голосе произнес Драко в надежде добиться от нее хотя бы одного жалкого слова. Но Гермиона упорно молчала, будто любая попытка заговорить могла стоить ей жизни. — Тебя кто-то обидел?

На сей раз Гермиона не выдержала: незаслуженная жалость отправила ее выдержку в нокаут. Она горько всхлипнула, выпуская наружу тягостную боль, рвущую душу в клочья, и стремительно сократила расстояние между ними. В следующую секунду она вцепилась в ткань его водолазки так, будто Драко был единственным спасительным островом в бушующем океане, намеревающемся накрыть ее чудовищной волной и утянуть на дно. Гермиона прижалась к нему всем телом, надеясь найти поддержку в трудную минуту. Она нуждалась в ней как никогда.

Сперва Драко опешил, изумленно глядя на хрупкую девушку, прильнувшую к нему, словно испуганное дитя. Но мгновением позже он все же заключил ее в ответные объятия, сильнее прижимая к груди и поглаживая по волосам в успокаивающем жесте. Вся эта ситуация была для него чем-то новым, ранее не происходящим. Еще никогда в жизни ему не доводилось утешать кого-то, поэтому все, что он делал в это самое мгновение, можно было назвать действиями в состоянии аффекта. Но на подсознательном уровне он был уверен, что все делал правильно.

Драко до сих пор считал подобное проявление чувств более чем бессмысленным, но, увидев, насколько Гермиона нуждалась в поддержке, решил в качестве исключения отступиться от своих убеждений, ведь это было именно тем, на что она пошла ради него вопреки предостережениям со стороны окружающих. Он считал своим долгом прийти ей на помощь в трудную минуту.

Гермиона то и дело содрогалась от рыданий, оставляя на плече Драко мокрое пятно, которое ежесекундно разрасталось. Но он, казалось, даже не замечал этого или же старательно делал вид.

— Эй, тише, — успокаивающе прошептал он, склонившись над ее ухом. — Расскажи мне, что произошло.

Гермиона на мгновение отстранилась, чтобы взглянуть на Драко, но плотная пелена слез перед глазами лишила ее этой возможности, превращая стоящего перед ней человека в одно большое расплывчатое пятно.

Она вновь понурила голову, но слизеринец обхватил ее лицо ладонями, вынуждая посмотреть на него во что бы то ни стало. И от его прикосновения у нее перехватило дыхание.

— Слушай меня, хорошо? — произнес он все тем же теплым голосом и большим пальцем смахнул очередную слезу, вытекшую из уголка ее глаза. — Со мной ты в безопасности. Тебе ничего не угрожает, — он продолжал повторять это до тех пор, пока Гермиона наконец не успокоилась. — Расскажи мне, что произошло.

Она слабо кивнула, все еще чувствуя его невесомое прикосновение на своей коже, и Драко усадил ее на диван, после чего опустился рядом. Гермиона неосознанно коснулась щеки, в точности повторяя движение его пальца, но секундой позже опомнилась и убрала руку: наверняка со стороны это выглядело еще более странно, чем она могла себе представить.

— После того как я вернулась из Лютого переулка, в Хогсмиде появились Пожиратели смерти, — тихо проговорила Гермиона, будто боясь, что эти слова послужат заклинанием, способным перенести ее в озвученное воспоминание. Бросив короткий взгляд на Драко, она увидела, с какой ненавистью он сжал челюсти. Складывалось впечатление, что слизеринец злился на себя за то, что не оказался в Хогсмиде и лично не убил пару-тройку угрожавших его семье Пожирателей. — Их поймали, но мракоборцы появились слишком поздно… Они убили несколько человек, среди которых был тот мальчик, на которого наслали Империус, — улыбчивое лицо Робби, которого Гермиона видела живым еще сутки назад, насмешливо возникло перед глазами, заставляя в который раз захлебываться горьким чувством вины. — Они все умерли из-за меня, Драко. Горбин послал Пожирателей смерти убить меня, но в итоге я осталась жива, а невинные люди — нет.

— В этом нет твоей вины, Грейнджер. Ты пошла туда ради того, чтобы помочь мне, поэтому эти смерти уж точно не на твоей совести.

Гермиона несогласно закачала головой, понимая к чему он клонит: Драко пытался переложить груз ответственности с ее плеч на свои. Вот только она не относилась к числу тех, кто охотно пошел бы на избавление от грехов, выбирая для этого самый легкий из путей.

— Но это не ты угрожал Горбину визитом мракоборцев, — шмыгнула носом Гермиона.

Драко как-то странно хмыкнул, то ли восхищаясь ее поступком, то ли, напротив, порицая за необдуманность.

— Но я позволил тебе пойти туда одной, хотя знал, что твой язык донельзя острый, Грейнджер.

Повернув голову в сторону Драко, Гермиона иронично подняла бровь, не в силах пропустить сказанное мимо ушей.

Она не ослышалась? Он что, и впрямь считает, что у нее острый язык?

— Это ты мне говоришь? — с издевкой спросила она, мысленно перебирая все язвительные ответы Малфоя, которые только слышала. — Спешу напомнить, что не прошло и нескольких минут с момента твоего пробуждения в лазарете, как ты уже имел наглость пререкаться с профессором Эддингтоном.

Драко беспечно пожал плечами, даже не пытаясь отнекиваться. Гермиона отвела взгляд и позволила себе слабую улыбку: по какой-то причине ей стало чуточку легче. Она все еще чувствовала, как сердце болезненно ноет в груди в память о вчерашних жертвах, но Драко все же смог приглушить это неприятное ощущение. Он не оттолкнул ее, когда она так отчаянно нуждалась в утешении. Напротив, переступив через себя, стал для нее жилеткой для слез.

Неожиданным открытием для Гермионы стало то, что ее нутро восприняло Драко как защитника. Все ее тело плавилось как мороженое под палящим солнцем в тот самый момент, когда он с силой прижимал ее к своей груди.

Стыдно признаваться, но Гермиона до сих пор испытывала скрытое желание прильнуть к нему, почувствовать его руку на своей талии, ощутить его беглые прикосновения к своим волосам. Но она не могла просить об этом: боялась получить отказ. Вдруг для него это не имело ровно никакого значения? Обычный жест вежливости, не более.

— Мне удалось узнать фамилию человека, купившего артефакт, которым тебя прокляли, — Гермиона решила опустить иные подробности, касающиеся «Холодного сердца». Ей не хотелось подрывать боевой дух Драко, говоря о том, что в конце концов он может стать живой ледяной скульптурой. Ей и самой не хотелось допускать даже малейшую вероятность такого исхода. — Аддерли. Если мне не изменяет память, среди наших однокурсников нет человека с такой фамилией. Никто из вчерашних Пожирателей смерти также не имел отношения к нападению.

Драко сконцентрировал внимание на узорчатом ковре под ногами и принялся мысленно перебирать всех известных людей, повстречавшихся ему за недолгие восемнадцать лет жизни. Он будто бы зашел в расположенное на задворках сознания хранилище, в котором каждый эпизод его жизни был подробно расписан и убран в огромнейших размеров шкаф, где все воспоминания были расставлены в строго хронологическом порядке.

— Фамилия Аддерли мне ни о чем не говорит.

Его ответ порядком огорчил Гермиону. Теперь она, до сего момента надеявшаяся, что Драко сумеет пролить свет на личность некого Аддерли, готовилась к тому, что следующий шаг на пути к разгадке, увы, не станет легче предыдущих.

Ей необходимо будет проверить тот адрес, что дал мистер Горбин, будь этот ужасный человек трижды проклят. Но могла ли она быть уверена, что дом номер двадцать три, расположенный на Кросс стрит, не станет для нее ловушкой, обещающей скоропостижную смерть? После известия о причастности бездушного владельца лавки к вчерашнему нападению Гермиона не могла дать утешительный ответ на этот вопрос. Однако если Драко не знал своего недоброжелателя, то ей не оставалось ничего, кроме как наведаться по оставленному адресу и познакомиться с тем мужчиной лично. Это было единственной зацепкой в деле, в котором счет шел чуть ли не на секунды.