Ох уж эти Шелли - Андреева Юлия Игоревна - Страница 16

Это было непривычно холодное и мрачное лето, чуть ли не с утра приходилось зажигать свечи, иначе в доме было так мрачно и неприятно, что Перси мог в любой момент впасть в меланхолию.

Год без лета — потом ученые установили, что причиной подобной климатической аномалии стало извержение вулкана Тамбора, находящегося в Южном полушарии, на индонезийском острове Сумбава. Этот далекий вулкан вдруг выбросил из своих недр столько пыли, что та поднялась в небо и зависла над землей черными тучами, не позволяя солнечным лучам пробиться сквозь их сплошной покров. Само извержение произошло в апреле 1815 года, в год, когда умер дед Перси, пыльное облако постепенно занимало небосвод, пока не закрыло, подобно грязному серому одеялу, Европу. В результате лето 1816 года превратилось в самую настоящую зиму, и еще несколько лет после извержения погода не могла наладиться.

В своем дневнике той поры Мэри написала: "Лето было сырым и холодным, беспрестанный дождь целыми днями не выпускал нас из дому".

Собравшись все вместе в большой гостиной виллы Диодати у огромного камина, окруженные величественными портретами предков хозяина дома, они читали по очереди только что полученную Байроном с нарочным книгу "Фантасмагорина, или Собрание историй о привидениях, духах, фантомах и прочее".

Помимо многочисленных тем для разговоров, речь зашла об экспериментах философа и поэта прошлого века Эразма Дарвина[9]. Считалось, что он занимался вопросами гальванизации (в то время термин "гальванизация" означал не создание металлических покрытий электрогальваническим способом, а процесс воздействия электрического тока по методу Луиджи Гальвани). Воздействие на мёртвый организм, которое вызывало сокращение мышц и видимость оживления, давало повод задуматься об осуществимости возвращения мёртвого тела или разрозненных останков обратно к жизни. Ходили слухи, что мистер Дарвин сумел оживить мёртвую материю и время от времени повторял этот эксперимент, делая, однако, все возможное, чтобы результаты его ученых опытов не просочились в прессу и не вызвали нареканий со стороны церкви.

Идея оживить мертвеца показалась захватывающей. Мужчины тут же пустились в различные предположения, кого из исторических личностей можно было бы оживить, в то время как Мэри думала о своей маме, которую ей не удалось узнать. О своей крохотной доченьке. Вот если бы в то злополучное утро, когда, проснувшись, они с Перси обнаружили малышку окоченевшей, вот если бы в этот момент в окно влетела шаровая молния или поблизости оказался Луиджи Гальвани или мистер Дарвин. Один из них или даже оба сразу, несомненно, воспользовались бы своими ручными молниями, пустив заряд электричества прямо в сердце малышки, и то забилось бы с новой силой.

Ее размышления прервал Байрон, предложивший любопытный эксперимент. Каждый из них напишет "сверхъестественную" историю. Почему бы и нет? Вызов приняли все, кроме Клэр и малыша Уильяма.

Теперь Мэри не могла думать ни о чем другом, как только о своей истории, целыми днями она слонялась по берегу, рассказ или, возможно, все-таки повесть, она еще не решила, уже зрел в ее разгоряченном воображении, как зреет плод в утробе матери, ей было знакомо это ощущение, но Мэри никак не могла ухватить суть, о чем или о ком будет ее произведение. Ее "черный роман", как называли этот жанр книготорговцы.

Дома в книжной лавке Мэри перечитала великое множество подобных книг. "Замок Отранто", написанный счастливой рукой основоположника жанра готического романа Хораса Уолпола, "Защитник добродетели" Клары Рив (во второй редакции книга получила название "Старый английский барон. Готическая история"), "Сэр Бертранд" Анны Летиции Барбальд — правда, последний был рассказом, а не романом. Таинственные приключения, семейные проклятия и привидения, мистика, ужасы — и все это происходит в каком-нибудь средневековом готическом замке, собственно, отсюда и название "готический роман". Мрачная архитектура, лучше с элементами разрушения и тлена, точно гниющий разлагающийся труп. Герой или героиня будут погружаться в эту стихию распада, смакуя какое-нибудь родовое проклятие, роковую предопределенность, с которыми невозможно справиться, а только терпеть и плыть то по течению, то против оного. Роман должен напоминать традиционные рыцарские романы, но быть более безысходным и зловещим, как страшный сон, из которого невозможно по собственному желанию проснуться, как ночной кошмар…

И да, это будет роман. Для полного успеха ей необходима именно эта форма.

"Готический роман" — это же ее самый любимый жанр! Мэри запойно читает готику и прилично в ней разбирается. Как бы ей хотелось встретиться с ныне здравствующей и живущей где-то под Лондоном Анной Радклиф! Мэри обожала "Сицилийский роман", "Роман в лесу", "Удольфские тайны"… чего она только ни вынесла от мачехи, не понимающей, что все эти приготовленные на продажу или ожидающие отправки к заказчикам романы жизненно необходимы ее падчерице, у которой от них вскипает кровь в жилах и учащается сердцебиение.

О ком же ей писать: о рыцарях и их дамах или о современных ей людях? С одной стороны, о рыцарях она много читала, но читатель не останется равнодушным, когда узнает, что история произошла буквально по соседству, скажем, в той же гостинице, где он останавливался на неделю прошлым летом с семьей. О бедные детки. При одной мысли, что они могли там встретиться с ужасом… — хороший вариант.

Но гостиница определенно не подходит, слишком много народа придется описывать, что отведет читателя в сторону, помешает ему сосредоточиться на главном. И еще вопрос, кто он — главный герой? Писатель, книготорговец, журналист, врач?..

Мэри терялась в догадках, пока однажды сюжет не приснился ей. "Мне привиделся бледный ученый, последователь оккультных наук, склонившийся над существом, которое он собирал воедино. Я увидела омерзительного фантома в человеческом обличии, а потом, после включения некоего мощного двигателя, в нём проявились признаки жизни, его движения были скованы и лишены силы. Это было ужасающее зрелище; и в высшей степени ужасающими будут последствия любых попыток человека обмануть совершенный механизм Творца", — напишет она после. Но в тот момент, еще не успев как следует отринуть сон, она уже осознала, что начало ее черного романа было положено, роман, а это оказался именно готический роман, вдруг начал развиваться в воображении юной писательницы.

Когда компания собралась через неделю, чтобы обсудить, кто и что придумал за это время, Полидори первый взялся читать жуткую историю о даме с черепом вместо головы, который она приобрела как наказание за то, что подглядывала в замочные скважины. Впрочем, дальше выбора героини доктор не пошел и понятия не имел, что дальше должно приключиться с уже наскучившей ему уродкой, в результате отправив ее догнивать свои последние дни в семейный склеп Капулетти. Вторым выступал Байрон, с гордостью продемонстрировав фрагмент своей версии черной притчи с главным героем по имени Август Дарвелл. Это была история вампира, услышав которую, доктор Полидори, сказал, что тоже, пожалуй, будет писать о вампире, при этом он шепнул Мэри, что намерен вывести там самого Байрона, так как знает о нем много такого… дальше Клэр громко захлопала в ладоши, требуя немедленно выпить за вампиров. Все выпили, и Мэри прочла начало своей книги, которое сразу же сделало ее кандидатом на первое место.

В то время Мэри ждала третьего ребенка от Перси, а Клэр, по ее словам, была беременна от Байрона. Но, если Перси обожал Мэри и был счастлив, узнав, что скоро снова станет отцом, Гордон вместо того, чтобы радоваться зарождению новой жизни, казался смущенным и лишенным последних сил. Едва узнав о ребенке, он собрал личные вещи и поспешил покинуть оплаченную на несколько недель вперед виллу, пообещав выдавать деньги на содержание ребенка, но не собираясь ни видеться с ним, ни заботиться о его матери. Через пару недель после отъезда Байрона его люди вывезли на крытых телегах мебель и картины своего хозяина.