ЯССТ 7 (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич - Страница 39

— Что ты так интересуешься этим небом? — Спросил меня Шекспир с некоторой долей раздражения.

— Да так, простое любопытство.

— Кто много смотрит в небо, тот не видит, что происходит у него под ногами. — Выдал напарник туземскую мудрость.

— Кто много смотрит под ноги, у того спина делается колесом и мозг размером с горошину. — Парировал я его слова своим экспромтом. — Откуда тебе знать, что мне нужно на самом деле?

— Значит, ты кого-то ждешь. — Догадался он. — Того, кто должен тебя спасти или наоборот поймать? — Шекспир хитро посмотрел на меня.

— Тебе лучше этого не знать. Меньше знаешь, дольше проживешь. — Я вспомнил урок, которому меня учили помощники Ольги.

— Поэтому я и смотрю под ноги. — Подловил меня Шекспир.

— Вот и смотри. Я помогаю тебе и был бы благодарен, если бы ты не лез ко мне со своими советами. — Немного грубо попросил я его.

Он ничего не ответил. Мне показалось, Шекспир пытался справиться с эмоциями, чтобы не выдать своего раздражения. Не пристало вождю племени вести себя, как взбалмошная баба. Мы подошли к первому бараку. На улице под фонарем уже собрались несколько десятков представителей моави. От других бараков тоже тянулись любопытные. Я думал, народу соберется намного больше. Наверное, наше утреннее внушение не сработало. Сомнения победили, и народ выбрал привычное существование вместо бредовых предостережений беглеца и его ручного пришельца.

— Немногие пришли. — Произнес Шекспир, подтвердив мои выводы.

— Мы были неубедительны. — Озвучил я свой вывод.

— Надо узнать, кто у них сейчас за главного и побеседовать с ним с глазу на глаз.

— Скорее всего, он сейчас в этой толпе. Непременно даст о себе знать, чтобы не позволить людям поверить нам.

— Ты прав. — Согласился напарник. — Любой нормальный вождь не пустит на самотек явления, подобные нашим призывам, при условии, что он здесь есть. При мне никаких вождей не было, люди не хотели, чтобы мы имели самостоятельное общество.

— Если он появился, то только с их позволения, а это значит, что новый вождь займет позицию прямо противоположную нашей. И будет осведомителем для людей всего происходящего среди моави. — Решил я.

— Да, я предполагал, что люди вскоре узнают, что мы пытаемся лишить их дешевого обслуживающего персонала, но ты мне дан и для другого.

— Для какого? — Я не понял, к чему он клонит.

— Убеди своих поверить нам и покинуть планету до начала цикла. Ты что, собирался спасать только моави, оставив людей умирать? Когда начнется катастрофа, ни один аппарат не сможет взлететь.

— Откуда тебе это известно? — Мне стало любопытно, откуда дикарь узнал такие подробности.

— Это тоже часть легенды, оставленной нам предками. В прошлый раз на планете тоже жили пришельцы, и они все погибли. Едва успев взлететь, рухнули на землю и сгорели в большом огне. Признайся, Гордей, тебе было все равно, что будет с людьми? — Шекспира явно волновал этот вопрос.

— Я не могу тебе ответить на этот вопрос однозначно. Восприятие людей, построивших завод, у тебя и меня разное. Для тебя они пришельцы, учителя, новаторы, прогрессоры и прочее, а для меня преступники, занимающиеся нелегальным производством орудий убийства. Конечно, я не желаю им смерти, но и заниматься их спасением не собираюсь. Судьба не любит, когда в ее планы вмешиваются сердобольные люди, не понимающие, что она в этот момент воспитывает человека и накажет его за ненужную самостоятельность. Я скажу им один раз о предстоящей катастрофе, а они пусть сами решают, как поступить с полученной информацией.

Шекспир посмотрел на меня внимательно, но ничего не сказал. Мы подошли к толпе туземцев. В воздухе стоял отчетливый запах мокрой шерсти. Наверное, многие из них уже успели принять душ, переняв гигиенические правила людей. Шекспир заговорил с ними. Я вертел головой по сторонам, чтобы не прозевать какую-нибудь подлость со стороны туземцев или же заводской администрации. Пока все было тихо. Мои модифицированные глаза быстро адаптировались к хорошо освещенной звездами тьме и видели пространство вокруг почти как днем.

— Расскажи им про гравитационную аномалию. — Попросил меня Шекспир. — У них появился электронный переводчик, который они создали вместе с людьми. Он будет переводить твою речь для всех через громкоговорящее устройство.

— Хорошо, расскажу, что знаю. — Согласился я нехотя.

Я решил, что переводчик может оказаться одновременно записывающим и транслирующим устройством, и наши призывы станут известны людям. Однако я уже начал уставать от этой игры в спасителя, хотелось изменения ситуации, начала каких-то действий и лучше всего было спровоцировать людей принять меры. Я рассказал всё, что знал про гравитационные аномалии, сгустил краски, пугая неминуемой смертью в случае игнорирования угроз. Динамики надрывались трескучим голосом, переводя мою речь.

— … в жизни моей цивилизации циклы определяются периодичностью глобальных войн, забирающих миллионы жизней. В вашей, природа сама взяла на себя такую обязанность, позволяя сохранить жизнь тем, кто умнее. — Закончил я свою лекцию.

Я сознательно использовал манипуляцию, чтобы облегчить себе работу. Показал кивком головы Шекспиру, что закончил свою миссию.

— Хороший прием, возьму на заметку. — Похвалил он меня.

Я снова отошел в сторону. Пока была пауза, моави начали обсуждать между собой мои слова и тут-то появился тот, о ком мы только предполагали. Громче всех начал говорить крепкий туземец, на полголовы выше всех остальных и даже повыше меня. Толпа притихла и стала прислушиваться.

— Переводи, что он бубнит? — Попросил я напарника.

— Говорит, нет никаких циклов, а мы сюда приехали, потому что наши темные лесные собратья, безумные фанатики старых идей, пытаются нас насильно обратить в их веру, чтобы не дать свету знания завоевать нас.

— А как им моя лекция?

— Твоих родственников держат в заложниках, потому ты и вынужден врать им. — Пояснил Шекспир.

— А он-то откуда об этом знает? — Усмехнулся я.

Шекспир, кажется, задал ему этот вопрос. Здоровяк смело вышел из толпы и встал напротив нас. Мы увидели, что он подпоясан ремнем с кобурой, в которую вставлено оружие. Лидер моави был уверен в себе и смотрел на меня, как на муху, которую мог прибить, если она станет ему сильно докучать. Меня подмывало спровоцировать его на поединок, чтобы уронить авторитет вместе с его телом на самую землю. Здоровяк что-то протрещал, бесстрашно глядя мне прямо в глаза.

— Что он сказал? — Попросил я перевести его фразу.

— Говорит, что человек, которым управляют дикари, не заслуживает внимания.

— Можно я ему всеку? — У меня внутри заклокотало от негодования.

— Так мы ничего не добьемся. По крайней мере, пока. — Остановил мои агрессивные поползновения Шекспир.

Он обратился напрямую к здоровяку. Они общались вначале тихо, потом лидер долинных моави начал терять терпение. Я внимательно следил за его рукой, которая делала непроизвольные порывы выхватить оружие. У меня уже был зажат сигнальный пистолет, который я собирался применить не по назначению, если возникнет опасность жизни напарника. Лазерная винтовка висела за спиной Шекспира. В случае дуэли он вряд ли бы опередил своего оппонента, доставая ее оттуда.

Накал общения повышался. Казалось, произойди нечаянная случайность, типа покашливания, и они сорвутся убивать друг друга. И она произошла. Из-за горной гряды в небо взмыли два огненных шара и понеслись в небо. Здоровяк не видел этого, и когда Шекспир посмотрел ему за спину, решил, что это способ отвлечения перед нанесением удара. Он ухватился за рукоятку оружия, но я был к этому готов. Метнул прямо в его грудь свой сигнальный пистолет. Удар был такой силы, что местный предводитель сразу упал, выпучил и без того огромные глаза еще сильнее и стал беззвучно хватать ртом воздух. Кажется, я отбил ему легкие.

Мне стало жутко неловко за то, что я не рассчитал силы. Вынул аппарат для лечения, разогнал толпу, окружившую здоровяка и приложил его лечащей поверхностью к груди. Через несколько секунд он уже спокойно дышал. Аппарат сделал ему восстановление тканей и обезболивание.