Поцелуй ягуара (ЛП) - Ли Лора - Страница 8

Боль затопила его, разрывая изнутри.

— Ильянадала тебе гормональное лечение, не так ли? — спросил он в конце концов.

— Инъекция? Да, она вколола мне что-то в вену и дала пузырек с таблетками перед уходом. Однако Уайетт не дал ей возможности объяснить, что это.

Сабан быстро кивнул. Похоже на Джонаса. Джонас сделал это для него, но он не сделал Сабану никаких одолжений, что бы мужчина Пород ни думал.

— Они облегчают лихорадку, — ком в горле не давал говорить. — Они регулируют гормоны во время этой фазы, позволяют немного расслабиться, — Сабан схватил стейки и направился к двери. — Я приготовлю тебе ужин. Прими таблетки. Ванна, душ, все, что тебе нужно.

Мужчина захлопнул за собой дверь и глубоко вдохнул свежий воздух, стараясь избавиться от запаха ее возбуждения и гнева.

Да поможет ему Бог, это то же самое, что и изнасилование.

Он хлопнул контейнерами с бифштексами по узкому столу рядом с новым грилем, прежде чем уперся руками о дерево и уставился на лес, окаймлявший дом.

Нужно пробежаться. Ему нужны горы и тишина, покой, который придет с ними, чтобы очистить разум, и подумать.

Боже мой, Сабан не собирался так с ней поступать. Заставлять ее чувствовать себя так. Натали все, о чем он мечтал так долго. Нежная, сладкая, умная и решительная, а главное его. Кто-то созданный только для него. Дар, подтверждение того, что он не выродок науки, а дитя природы, благословленное Богом.

Он ждал ее так долго.

Глубоко в темноте ночи его руки жаждали коснуться ее, даже когда в них лежала другая женщина. Его сердце билось для нее, его душа пылала из-за нее. Он не знал, кто она, где ее искать, но знал, что она там. Что она принадлежит ему.

И что он сделал с этим даром, который так хотел лелеять?

Он сломил ее волю, контроль, поцелуем, который был величайшим удовольствием. Поцелуй, на который Натали ответила с тем же пылом. Она ждала такого поцелуя, Сабан знал, что она ждала этого поцелуя. Но это не оправдание. Он знал, что делает, что будет, а она — нет.

— Прости меня, — задняя дверь открылась, и ее запах окутал его.

— За что?

Вместо того, чтобы смотреть на нее, он поднял крышку гриля и зажег пламя, которое охватило керамические брикеты внутри.

— Это не то же самое, что изнасилование.

Сабан стиснул зубы и боролся с необходимостью сжать кулаки.

— Почему ты так решила?

Он опустил крышку гриля, смотря на женщину, будто, наблюдая за ней, он мог выжечь стыд внутри себя.

— Потому что, я уже подозревала правду, — наконец сказала она. — Я знала, что такое существует, и все равно обвинила тебя, потому что ты чертовски меня расстроил. Это не было изнасилованием, Сабан, но и не было правильно. И теперь нам обоим придется с этим разобраться. Но я не потерплю ложь между нами. Ни с твоей, ни с моей стороны.

Как она могла сказать ему такую гадость?

Натали почувствовала, как все внутри нее сжимается, обжигаясь от осознания того, что она нанесла удар самым неприемлемым образом и обвинила его в чем-то настолько порочном.

Этот мужчина, который отложил в сторону свою гордость, чтобы читать эти глупые книги о свиданиях, который пытался очаровать ее, пытался помочь ей вместо того, чтобы взять то, что он хотел.

И это почти сработало. Черт, это работало, и она знала это; это причина, по которой женщина так с ним боролась. Именно по этой причине она боролась с каждой его увертюрой. Потому что он заставлял ее чувствовать, заставлял желать то, чего, как она говорила себе, не существует.

Натали подозревала, в некотором роде она знала после того, как встретила КэлланаЛайонса и его жену, Меринас, что слухи о странной связи спаривания и замедлении старения, которые распространяли таблоиды, были правдой.

Ни Кэллан, ни Меринас за последние десять лет не постарели ни на год; то же самое относится и к другим, которые играли ведущие роли в жизни Пород или поженились. Или спарились, как называли это Породы.

Сабан неподвижно стоял перед грилем, борясь, как она знала, со своими собственными эмоциями. Она и раньше видела борьбу в его выражении лица, и видела ее теперь в напряженных плечах.

Натали хотела прикоснуться к нему, облегчить его страдания, и все же, страх отдаться ее собственному возбуждению, с такой точки зрения, беспокоил ее. Но она не могла оставить его страдающим, веря, что чувствует тоже. Женщина придвинулась к нему, прижала голову к его спине и почувствовала, как он тяжело задышал.

— Прости, — снова прошептала она.

Его кивка, напряженного движения головой, было достаточно.

Отойдя назад, Натали села в мягкое кресло рядом со столом во внутреннем дворике. Сабан стоял к ней спиной, раскинув руки так, что они упирались в деревянные стенки большого гриля. Мышцы спины были напряжены, голова поднята, и он уставился в лес. Она почти чувствовала его потребность бежать.

Так же, как она чувствовала это раньше в течение последнего месяца. Уникальное напряжение, которое охватывало его, несмотря на его обычную дразнящую манеру. Она задавалась вопросом, насколько это было игрой, а насколько на самом деле было частью Сабана Бруссарда.

— Тогда большая часть того, что ты знаешь обо мне, ложь, — мужчина пожал плечами, все еще стоя к ней спиной. — Я злобный, высокомерный, ненавижу шутки, а бейсбол меня завораживает, — тогда он взглянул вниз. — Я действительно люблю готовить.

— А дразнить и флиртовать? — Что-то из этого ей нравилось, что-то она понимала, и что все остальное было притворством.

— Я не бабник, cher, — Сабан хмыкнул. — Я— убийца. Я был создан убийцей, воспитан как один из них, и как только я сбежал, то убил, чтобы остаться на свободе.

Натали смотрела, как он повернулся к ней, выражение его лица было спокойным, слишком; только глаза блестели от волнения.

— Я знаю, кто такие Породы, Сабан, — пробормотала она. — И теперь я знаю, почему ты пытался быть тем, кем не был, — женщина натянуто покачала головой.

Боже, это возбуждение убивало ее. Было достаточно плохо до того поцелуя, но теперь оно разрывало ее организм, делая почти беспомощной.

И Сабан знал это, он мог учуять это, он мог чувствовать все это.

— Натали, прими гормоны, — сказал он хриплым голосом, наблюдая, как его пальцы сжимаются в кулаки. — Войди внутрь. Я приготовлю стейки и приду через некоторое время.

— Так было с самого начала?

Ей нужно было знать, с чем она имеет дело, с кем она имеет дело.

— За неделю до того, как я пришел к тебе и представился, я наблюдал за тобой, — Натали вздрогнула от удивления, наблюдая, как его голова поднялась навстречу мягкому ветру, который дул со стороны гор. — Ты была одна в доме, окно твоей спальни было открыто, и запах твоего возбуждения донесся до меня. Ты мастурбировала.

Натали почувствовала, что у нее горит лицо, и не было возможности скрыть свое смущение, когда Сабан повернулся и присел перед ее стулом.

— Я чувствовал в воздухе твой сладкий запах, — прорычал он, всего в нескольких дюймах от ее лица. — Нуждающийся, ноющий, твоя киска пульсировала, желая удовлетворения, и ты не могла его получить, — его губы обнажили зубы, его глаза горели, когда Сабан понизил голос. — И я знал, что смогу дать тебе это. Я знал, что хочу взять тебя с такой силой, которая преодолела даже мою потребность убить ублюдков, которые охотились на нас столько лет. И я знал, ощущая запах твоих соков в воздухе, что ты моя пара.

— Как? — Отчаяние наполнило Натали, тоска, страх — столько эмоций, столько потребностей, которые она не могла понять. — Откуда ты мог знать, Сабан?

Он взял ее за руку, прежде чем она успела отодвинуться, и прижал ладонь к своему сердцу.

— В ту ночь я впервые в жизни осознал, что мое сердце бьется. Никогда в жизни я не испытывал ни страха, ни волнения, не нервничал. Я всегда был спокоен. Всегда с ровным пульсом. Но той ночью, Натали. В ту ночь я почувствовал все эти вещи, cher. Я чувствовал, как они разрывают меня изнутри, разрывают мою душу и наполняют меня. Лишая контроля. Лишая воли. У меня не было выбора, потому что ты вторая половинка меня. Моя душа, boo. Моя пара.