Вик Разрушитель 3 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 98

— Правильно ли я понял, что ты тоже остаешься в Москве? — голос отца стал глухим и рокочущим. Не хватало еще, чтобы он применил ментальное внушение. Магический фон подпрыгнул, в ушах тревожно зазвенел хрусталь. И пропал. Все-таки князь прекрасно держал себя в руках.

— Я поеду с тобой в Ленск, — удивила мама, и не только меня. — Теперь, когда наш мальчик, наконец-то, дома, я со спокойной душой буду ждать его в гости.

— Мама…, — у меня снова в горле встал комок, а в глазах появились жгучие слезы. Быстро поморгал. Не хватало при всех заплакать. Больше всего я боялся реакции княгини на мое решение остаться в Москве. Кто же захочет после пятнадцатилетней разлуки отпустить своего ребенка в свободное плавание, да еще в чужом городе? Даже с отцом был шанс договориться, но мама представляла очень серьезную угрозу планам. И вдруг такая неожиданность.

Глянув на отца, я вдруг увидел радость в его глазах, каменная маска на лице дала трещину. Пусть он и старался спрятать эмоции, но посветлевший взгляд и дрогнувшие в улыбке губы сказали о многом.

И вдруг разом все за столом заговорили, перебивая друг друга. Гусаровы уверяли родителей, что никто не бросит меня на прокорм акулам столичной аристократии. И жить я могу в родовом поместье матери. Вариант неплохой, да и под присмотром буду. Но хочется самому оценить свои силы, на что я способен в самостоятельном плавании. Удержу ли корабль на плаву или же при первом маневре посажу его на мель.

Внезапно улавливаю краешком глаза жест отца. Он недвусмысленно показывает, что хочет поговорить со мной наедине. К этому времени все уже насытились, разговоры приняли расслабленный тон. Рядом с матерью сидит дядя Боря со своей супругой и о чем-то горячо спорит с женщинами.

Я накинул куртку и вышел на крыльцо. В дождливую погоду темнеет рано, вот и сейчас уже зажглись осветительные фонари по фасаду дома и вдоль забора, отражаясь в лужах на дорожках. Возле ворот мелькают тени охранников, с противоположной стороны, где раскинулся особняк неизвестных мне соседей Гусаровых, гулко бухают акустические системы — народ веселится.

— Можешь объяснить мне свой демарш? — отец подошел неслышно, встал рядом со мной, облокотившись на каменные перила веранды. Заскрипела кожа плаща на его широких плечах. — Что не нравится в моем желании увезти тебя домой? Да еще успел мать уговорить…

— Я никого не уговаривал, отец, — поежившись от волнения, ответил я. — Это мое личное мнение. Мне нельзя в Ленск.

— Почему? Ты чего-то боишься?

— У меня главный дар — антимагия. Она пагубна для родового Источника. Если об этом узнают родственники, они потребуют прогнать меня. А здесь друзья, налаженная жизнь, даже с господином Брюсом познакомился. Хочу воспользоваться шансом узнать все про Разрушителя. В чем его настоящая сила и слабые стороны. Как антимагия влияет на Источник, на одаренных.

— Тебя никто не гонит к Источнику, — ровным голосом произнес отец. — Думаю, твоей антимагии плевать на родовую Силу. Есть она или нет — ты и без нее обходишься. Глядя на тебя, я даже стал подозревать, что Дар положительно сказывается на твоих физических данных. Мне рассказывали, какой ты был в приюте: смешной полноватый мальчишка, который становился объектом насмешек. А теперь я вижу перед собой подтянутого, хорошо развитого юношу.

— Возможно, вторая инициация и помогла, — мне не хотелось спорить с князем. — Еще у меня есть мечта: открыть свою компанию по производству механических экзоскелетов…

— Бесперспективный путь, — быстро ответил отец. — Сейчас главенствует интегратор, и все производители делают ставку на него. Будут улучшаться параметры магической платы, его защита и прочие сопутствующие процессы. Деньги на ветер, сын. И я их тебе не дам.

— Говорю же, это мечта, — пробурчал я. — Но ведь я могу разработать УПД для себя? Хочу выступать на соревнованиях и доказать, что механический «скелет» еще рано хоронить.

— Собственное инженерное бюро? — усмехнулся отец. — Ага, десяток дармоедов, которые будут тянуть с тебя деньги и посмеиваться над наивностью молодого хозяина, а на выходе получишь дрянной образец.

— Хорошо, я тебя понял…

— Андрей, ты не привел ни одного серьезного аргумента, который позволит мне согласиться с твоим решением.

— Любая попытка убедить тебя не закончится успехом, — возразил я. — Ты не настроен идти мне навстречу. Сам подумай, вас не было рядом со мной пятнадцать лет. Как я мечтал, чтобы у меня были папа и мама. Даже повзрослев, не хотел терять надежду. Да, мечта сбылась. Но и я сам стал старше, привык отвечать за свои поступки. Просто поверь, что сейчас мне в Ленске делать нечего. Обещаю, что буду приезжать к вам в гости как послушный сын. Но… позволь мне стать самостоятельным.

— Как знал, что ты начнешь упираться, — вздохнул отец (показалось, он даже и не расстроился) и махнул кому-то рукой. Из темноты в яркий квадрат света, падающий из широких окон, вошел коренастый, низкорослый мужчина лет сорока с азиатскими чертами лица. Сразу бросилась в глаза замысловатая толстая косица на затылке гладко выбритой головы. Раскосые глаза неподвижно глядели в какую-то точку повыше наших голов, но казалось, что незнакомец держит нас под контролем. Сложив руки лодочкой у груди, он поклонился мне и выпрямился, ожидая, что скажет отец.

— Знакомься, — кивнул князь. — Это Куан. Можешь звать его Колей. Так ему привычнее. Он будет твоим наставником, телохранителем, личным поваром и нянькой. Все проблемы, которые ты не сможешь решить самостоятельно, лягут на его плечи. Поэтому постарайся не доводить их до крайности.

— Почему? — мне стало любопытно. До сих пор не могу понять, что происходит. Коля не смотрел на меня, но я все равно ощущал на себе его взгляд.

— Потому что Куан вырежет семьи твоих обидчиков, а мне не хочется, чтобы Мамоновых обвиняли в злодеяниях, — словно шутя ответил князь. Знаете, я поверил ему. Стало жутковато.

— Он хотя бы говорит по-русски? — спрашиваю с надеждой отца.

— Да, молодой господин, говорю, — неожиданно ответил Куан и только теперь взглянул на меня рысьими золотисто-желтоватыми зрачками. — В семнадцать лет я окончил во Владивостоке лицей «Белая чайка». Сами понимаете, что без знания русского языка тяжело учиться в русской школе.

— Неожиданно, — я уважительно качнул головой. — А ты сам кто? Китаец?

— Кореец. Родом из небольшого городка Онсонг.

Сказав это, он замолчал, давая мне понять, что еще рано откровенничать. Я пожал плечами, а отец властно произнес:

— Он будет жить с тобой как наставник. Мое решение не обсуждается. Это не значит, что Коля станет ущемлять твою свободу.

— А вдруг я у Гусаровых останусь? — ехидно поинтересовался я, ликуя про себя. Признаюсь честно, боялся, что князь Мамонов сделает все, чтобы я уехал с ним в Ленск.

— Не останешься. Ты уже показал свою решимость к самостоятельности перед Гусаровыми, поэтому дальше помолчи, не показывай свою глупость, — обрезал отец. — Бахвальство ни к чему. Лучше подумай, где хочешь жить. Завтра же поедем оформлять купчую.

— Я уже знаю, отец. На Хорошевском шоссе есть жилой комплекс четырехэтажных домов. Такие красивые здания со стеклянными эркерами.

Князь наморщил лоб, вспоминая, где это может быть, и спросил:

— Там еще парковая зона вдоль шоссе тянется? «Купеческий муравейник», да?

— Ну… Дома-то действительно красивые, и квартиры просторные. А нам, — я покосился на отошедшего в сторону Колю, — на двоих много и не надо.

— Не спорю, интересная архитектура, — отец повел плечами, отчего кожа куртки снова захрустела. — Ладно, дам задание адвокатам, пусть с утра варианты подыщут, пока мы Булгаковых навестим.

Он кивнул корейцу — тот мгновенно исчез, как будто его и не было. Показалось, на веранде пронеслось небольшое завихрение в виде белесого тумана, на лицо упали несколько капель дождя. Хотя, как может дождь идти под крышей?

— Странный дядька, — хмыкнул я, проведя ладонью по щеке. Не показалось ли? — Может, он кумихо?