Апокалипсис местного значения (СИ) - Снежен Виктор - Страница 38

Она запустила узкую ладонь в декольте и извлекла из-под платья микроскопическую колбочку

на шнурке.

— Это «марсианская капля», — Селена таинственно поднесла ко мне колбочку, пряча её в ладони

от света. — Лучший подарок для невесты.

После того, как в прошлом году автоматический марсианский зонд вернулся с красной планеты с кусочком льда, все газеты только и трубили об уникальных свойствах «марсианской воды». Появились даже целые компании, процветающие на поставке «волшебного» льда с Марса. Жульё, конечно. Я же знал о «марсианской воде» из закрытых отчётав. Она и в самом деле была уникальна тем, что содержала в себе реликтовую флору. Но спрос на воду определялся вовсе не этим. Считалось, что если подарить «марсианскую каплю» возлюбленной, то сердце её будет принадлежать тебе навсегда. А так как возлюбленных во все времена было в избытке, то и лёд потреблялся тоннами, несмотря на свою астрономическую дороговизну.

— И сколько же эта музыка стоит? — поинтересовался я, отчаянно зевая.

— Пустяки, — отмахнулась Селена. — Для вас всего 350 е.

— Ничего себе пустяки! — не удержался я. — Это ж моя месячная учительская зарплата!

— Здоровье — это вершина, которую каждый должен покорять сам, — живо отпарировала Селена,

и её глаза вдохновенно засияли. — Это слова Шелтона. Шелтон, великий учитель прошлого…

— Ну, вот что, — я взял поднос за ручки и решительно вручил Селене, — думаю, сойдёмся на фикусе и «марсианской капле». Я достал из пальто бумажник и рассчитался.

Получив деньги, Селена моментально потеряла интерес к моему здоровью и, быстро простившись, упорхнула с подносом, забыв на столе свою солонку.

Оставшись наедине с фукусом, «марсианской каплей» и мыслями о предстоящем дне, я бросил на кушетку тощий матрац и поставил таймер на половину восьмого. Теперь можно было хоть немного поспать.

Район зоны 17 апреля 2020 г. За час до рассвета.

Человек полз по рыхлым сугробам уже несколько километров. Одетый в белый маскировочный халат, он и сам походил на сугроб. До светящегося огнями периметра было недалеко, но двигаться дальше было опасно — зона слишком серьёзно охранялась.

Одолев очередной снежный бархан, человек замер на его вершине и осмотрелся. Позиция была сносной. Очень медленно, чтобы не дразнить сенсоры движения, которые могли прятаться здесь за каждой кочкой, он извлёк из-под маскхалата миниатюрную камеру с прилаженным к ней

телескопическим штырьком. Человек аккуратно раздвинул штырь и сунул его в сугроб, ища под

снегом твёрдую почву. Закрепив камеру, он развернул её в сторону зоны. Всё. Теперь периметр

просматривался с восьми точек. Этого было вполне достаточно.

Человек сполз с сугроба и двинулся по своему же следу в обратный путь. Где-то там, за белеющей вдалеке сопкой его ждал вездеход, сухая одежда и горячий кофе с глотком отличного рома.

Его хозяева обычно умели позаботиться обо всём.

Посёлок «Новый». 17 апреля 2020 г. Полдень.

Утром, позавтракав сразу тремя таблетками фукуса, я пришёл в школу и отработал весь день на самом повышенном тонусе. Эльвира Эдуардовна, заметив моё рвение, немедленно высказалась на тот счёт, что предстоящая женитьба действует на меня весьма благотворно.

После уроков я проглотил в столовой соевую котлетку с рисом и вышел из школы. Сегодня и в помине не было никакого солнца, точно за вчерашний безумный день весна истратила все отпущенные ей лимиты тепла. Под ногами хрустело, и я порадовался, что сама природа даёт небольшой таймаут мне и всей нашей группе. За сегодня, если верить Радостину, аномалия почти не вырастет.

На углу школы меня ждали. И ждали давно: весь тонкий лёд в лужах вокруг был продавлен и тщательно измельчён каблучками. Я подошёл и театрально нахмурился.

— Ты что, Лебедева, заболеть хочешь? Смотри, нос уже белый.

— Что вы, Сергей Александрович, — бодро отозвалась Лика, — мне нисколько не холодно.

— А по какому случаю вахта?

— Сергей Александрович, можно вас проводить? — неожиданно спросила она.

Я улыбнулся:

— Хорошо, Лика. Только давай так: не ты меня, а как положено — я тебя. И при одном условии.

— При каком? — удивилась она.

Я снял с себя шарф и набросил на Лику. Она терпеливо подождала, пока я завяжу его у неё на шее, и вздохнула:

— Вы со мной как с маленькой.

— Была бы большая, додумалась бы одеться потеплее, — резонно возразил я и мы двинулись вдоль присыпанной хрупкой порошей улицы.

Наверное, это было нехорошо, наверное, это было даже неэтично — использовать романтические чувства этой девочки в служебных целях, но я не представлял себе другого способа разузнать подробности о загадочной смерти егеря Лебедева.

— Сергей Александрович, — спросила вдруг Лика, — а какая она?

— Кто? — не понял я, занятый своими мыслями.

— Ну, ваша невеста. Она красивая?

Вопрос застал меня врасплох.

— Ну да, красивая, — пробормотал я, стараясь не вдаваться в подробности.

— А вы её любите? — настойчиво спросила Лика, не глядя в мою сторону.

— М-м, конечно люблю, — я постарался придать своему голосу максимум уверенности.

Лика неожиданно остановилась и, взглянув мне в лицо, сказала:

— Это неправда, Сергей Александрович.

— Что неправда? — я остолбенел.

— Вы её не любите. У человека, который любит, не такие глаза.

— Понимаю, — кивнул я. — Должно быть, у человека, который любит, вот такие глаза, — я показал. Лика громко рассмеялась, а на меня с изумлением оглянулись две встречные женщины.

Чёрт, никак не могу привыкнуть, что здесь всё на виду.

— Вот здесь я живу, — отсмеявшись, объявила Лика.

Мы стояли возле аккуратного домика, сложенного из шпального бруса. Он сильно отличался от типовых блоков, в которых обитали шахтёры. Дом был обнесён палисадником, а его окна украшены резными наличниками.

— Здорово, — искренне оценил я, — а с кем же ты здесь живёшь?

— Пока одна, — просто ответила она, — родители на шельфе нефть добывают. У них вахта только в мае закончится, а дедушка недавно умер.

— Да, я слышал, — сказал я, стараясь не выдать своего интереса, — а от чего он умер?

— Рак, — вздохнула Лика, — так врачи говорят. Только я им не верю.

— Не веришь. Почему?

— Вообще-то, дедушка просил никому не рассказывать, — она на миг задумалась. Потом взглянула на меня и добавила: — Но вам можно. Мне, почему-то кажется, что вам можно.

— Можно, — согласился я, — только давай дальше гулять, а то замёрзнешь.

— Дедушка был егерем, — снова заговорила Лика, — много охотился. Иногда целыми днями пропадал в сопках. И вот раз как-то вернулся с охоты сам не свой. Сколько я к нему не приставала, так ничего и не рассказал, всё шутил только. Но я чувствовала, что что-то не так, что-то ему покоя не даёт, мучит. А скоро и заболел дедушка. Сначала вроде ничего особенного. Сыпь только на руках появилась какая-то да температура. Я ему: «Деда, давай я врача вызову». Не велел. А когда уж ему совсем худо сделалось, я и слушать не стала — позвонила в больницу. Только, наверное, поздно. Так там, в больнице, и умер. Он в последние дни то всё больше без сознания был, бредил. Меня к нему даже и не пускали. Но, перед смертью, дедушка очнулся и попросил, чтобы я пришла. Вот тогда то он и рассказал мне всё.

Я слушал, не перебивая. Мы дошли до поворота улицы, потом повернули обратно, к дому.

— Оказывается, в сопках, — продолжала Лика, — дедушка нашёл какой-то странный лишайник. Искал капкан, а нашёл лишайник, — она замолчала.

— Что же в этом странного?

— А вот что. — Лика посмотрела на меня таинственно. — На том месте, где дедушка оставил капкан, и вырос этот лишайник, понимаете? Дедушка так и сказал: «Лишайник мой капкан съел».

— Может, твой дедушка просто не нашёл капкан или кто-то из охотников взял его? — предположил я.